– Да ты хоть представляешь, что говоришь?! – Марина сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Прекрасно представляю, – голос матери звучал спокойно и уверенно, как всегда, когда она уже всё решила. – И давай без этих твоих театральных сцен. Поживёте пока у меня, только и всего.
«Только и всего» – три простых слова, а за ними – крушение всего, что они с Димой строили последние пять лет. Их маленькая, но такая уютная квартира на шестнадцатом этаже, вид на парк из окна спальни, кухня, где каждая мелочь на своём месте.
– Мам, мы же не можем вот так просто, – Марина осеклась, подбирая слова. – У нас ипотека, работа рядом, Мишкин садик в соседнем дворе!
– А у твоей сестры – новорождённый ребёнок! – в голосе матери зазвенела сталь. – И что ты предлагаешь? Пусть они с Андреем и двумя детьми ютятся в съёмной комнате? Ты же знаешь, что у них сейчас нет денег на нормальное жильё.
Марина прикрыла глаза. Конечно, она знала, как знала и то, что Светка всегда была маминой любимицей. Младшенькая считалась самой красивой, самой талантливой. И самой безответственной.
– А почему мы должны расплачиваться за их решения? – тихо спросила Марина, глядя в окно. За стеклом медленно падал февральский снег, укрывая город белым одеялом. – Они же знали, что второй ребёнок потребует денег.
– Что ты хочешь сказать? – перебила мать. – Что твоя сестра не должна была рожать, потому что у них сейчас финансовые трудности?
Марина вздохнула. Спорить с матерью было бесполезно – она всегда умела вывернуть любой аргумент наизнанку, превратить любое возражение в личное оскорбление.
– Дима что говорит? – мать уже смягчила тон, почувствовав, что дочь начинает сдаваться.
– Дима… – Марина горько усмехнулась. – А что Дима? “Давай поможем – они же семья”. Ты же знаешь его: для него семья – святое.
– Вот видишь! – мать торжествующе улыбнулась. – Дима всё правильно понимает. Поживёте у меня пару месяцев, максимум три. Андрей обещал, что быстро найдёт работу получше. А как только у них появятся деньги – сразу съедут.
“Как же, съедут”, – подумала Марина, но вслух ничего не сказала. Она слишком хорошо знала свою сестру и её мужа. Светка никогда не умела планировать, жила одним днём. А Андрей? Последние три года он только и делал, что “искал работу получше”.
– Мам, – Марина решила зайти с другой стороны, – но ты же понимаешь, что у тебя просто физически нет места для нас? Однокомнатная квартира, сорок метров.
– Зато есть раскладной диван, – отрезала мать. – И раскладушка. Теснота, конечно, но ради семьи можно и потерпеть.
– А Мишка? Ему четыре года – он привык к своей комнате, к своим игрушкам.
– Детям полезно учиться делиться. И вообще, хватит драматизировать. Я в своё время.
Марина не слушала. Она смотрела на падающий снег и думала о том, как рассказать мужу, что сегодняшний разговор с матерью был не просто обсуждением, а объявлением уже принятого решения.
– Дим, можно с тобой поговорить?
Было около десяти вечера. Мишка уже спал, и в квартире царила та особая тишина, которую так ценят родители маленьких детей.
– М-м? – Дима оторвался от ноутбука. – Что-то случилось?
Марина присела на край дивана, машинально одёргивая край домашней футболки.
– Мама сегодня звонила насчёт Светки и Андрея.
– А, – Дима захлопнул ноутбук. – Я так понимаю, они всё-таки решились попросить о помощи?
– Попросить? – Марина невесело усмехнулась. – Нет, милый, они не просили. Мама просто поставила перед фактом: мы переезжаем к ней, а они заселяются в нашу квартиру.
Повисла пауза. Дима потёр переносицу – жест, который появлялся у него только в моменты сильного напряжения.
– И что ты ответила?
– А что я могла ответить? – Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. – Ты же знаешь маму. Для неё это не обсуждение, а информирование о принятом решении.
Дима встал, прошёлся по комнате. В полумраке его силуэт казался почти призрачным.
– Знаешь, – начал он осторожно, – может, это и правильно. У них действительно сложная ситуация, с двумя детьми.
– А у нас? – Марина тоже встала. – У нас что, не сложная ситуация? Ипотека, кредит за машину, частный садик для Мишки. Мы что, просто так все это получили? Может, нам тоже кто-то помогал?
– Марин.
– Нет, ты послушай! – она уже не могла остановиться. – Мы с тобой пахали как проклятые, чтобы всё это иметь. Я после декрета на работу вышла через четыре месяца, помнишь? А Светка что? Родила второго, даже не подумав, на что они жить будут!
– Но они же не просят у нас денег, – Дима попытался обнять жену, но она отстранилась. – Просто временное жильё.
– Временное? – Марина горько рассмеялась. – Дим, ты правда в это веришь? Они въедут и останутся навсегда. Потому что “как же можно выгнать семью с маленькими детьми”!
Она произнесла последние слова с интонацией матери, и Дима невольно поморщился – сходство было слишком очевидным.
– Три месяца, – сказал он после паузы. – Давай дадим им три месяца. Если за это время они не найдут другой вариант.
– То что? – перебила Марина. – Что тогда? Мы их выгоним? При маме, которая будет кричать о бессердечности и при детях?
Дима молчал. Он знал, что жена права.
– И потом, – продолжила Марина уже тише, – ты представляешь, как мы будем жить у мамы вчетвером в однушке с Мишкой, который просыпается в шесть утра и носится по квартире как электровеник?
– Можно снять квартиру, – неуверенно предложил Дима.
– На какие деньги? У нас ипотека, забыл? Или ты предлагаешь платить и за ипотеку, и за съём?
Они проговорили до двух ночи. Перебрали все варианты, все возможные решения. И с каждым часом становилось всё очевиднее, что выхода нет. Точнее, любой выход будет означать конфликт – либо с матерью, либо с сестрой, либо друг с другом.
Переезд назначили на следующие выходные. “Чтобы не тянуть кота за хвост”, – как выразилась мать.
Светка приехала помогать упаковывать вещи. Влетела в квартиру как маленький ураган – похудевшая после родов, с привычно растрёпанными волосами и горящими глазами.
– Мариш, ты не представляешь, как я тебе благодарна! – она попыталась обнять сестру, но та едва заметно отстранилась, делая вид, что занята коробками. – Мы это никогда не забудем!
“Конечно, не забудете”, – подумала Марина. – “Потому что не съедете отсюда никогда”.
– Светик, может, не надо? – она старалась говорить спокойно. – Может, поищете другие варианты? Вы же даже не пытались найти съёмную квартиру.
– Какую съёмную? – Светка округлила глаза. – Ты что! У нас же ребёнок маленький совсем, ему нужен свой угол постоянный. И Ленка в садик скоро пойдёт. Нет, снимать – это не вариант.
– А жить у мамы вчетвером – вариант?
– Ну так это ненадолго! – Светка уже рылась в шкафу, доставая какие-то коробки. – Андрей на собеседование ходил на прошлой неделе в очень перспективную компанию. Обещали перезвонить.
Марина только вздохнула. Она слышала это “обещали перезвонить” уже сотни раз.
– И потом, – продолжала щебетать Светка, – мы же не будем занимать всю квартиру! Только детскую и спальню. А твой кабинет будет полностью в твоём распоряжении! Сможешь приходить работать, когда захочешь.
– В моей квартире? – не выдержала Марина. – Ты предлагаешь мне приходить работать в мою квартиру?
Светка осеклась, впервые за всё время заметив выражение лица сестры.
– Марин… – начала она неуверенно. – Ты что, злишься? Но мы же семья! Мы должны помогать друг другу.
– Должны? – Марина почувствовала, как внутри что-то обрывается. – А кто кому что должен, Света? Кто кому и что в этой семье должен?!
– Мариночка, ты чего? – Светка выглядела искренне удивлённой. – Я не понимаю.
– Конечно, не понимаешь, – Марина устало опустилась на стул. – Ты никогда ничего не понимала – ни когда брала у меня деньги “до зарплаты” и не возвращала, ни когда я сидела с Ленкой, пока вы с Андреем “искали работу мечты”, ни сейчас.
– Но мы же, – Светка всхлипнула. – Мы же всегда так жили! Помогали друг другу! Ты же моя старшая сестра.
– Вот именно, – тихо сказала Марина. – Старшая сестра, которая всегда должна быть сильной, правильной, понимающей, которая должна всем помогать. А сама… сама пусть крутится как хочет.
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тихими всхлипываниями Светки.
– Я маме позвоню, – наконец сказала она, доставая телефон.
– Зачем?
– Ну как, – Светка растерянно заморгала. – Она же должна знать, что ты…
– Что я что? – Марина встала. – Что я не хочу отдавать свою квартиру? Что я не готова жить вчетвером в сорока квадратных метрах? Что я устала быть вечно должной?
– Перестань кричать! – Светка тоже повысила голос. – Ты… ты просто завидуешь! Да, завидуешь, что у меня теперь двое детей!
Она не договорила. Марина молча смотрела на сестру, и в её взгляде было столько боли, что Светка осеклась на полуслове.
– Уходи, – тихо сказала Марина. – Просто уходи. И маме передай: никакого переезда не будет ни через неделю, ни через месяц – никогда.
– Но как же?!
– Никак.
Вечером разразился скандал. Мать примчалась, едва дослушав сбивчивый Светкин рассказ. Ворвалась в квартиру без звонка – у неё всегда были ключи от всех квартир своих детей. “На всякий случай” – как она это объясняла.
– Что ты себе позволяешь?! – с порога начала она. – Как ты могла так поступить с родной сестрой?!
Марина стояла у окна, глядя на заснеженный двор. Там, внизу, дети лепили снеговика. Их смех доносился даже через закрытые окна.
– Мама, давай без криков, – она не обернулась. – Мишка спит.
– Без криков?! – мать всплеснула руками. – Ты выгоняешь на улицу сестру с новорожденным ребёнком, и хочешь, чтобы я говорила спокойно?!
– Я никого не выгоняю, – Марина наконец повернулась. – Они живут там, где живут. Я просто не отдаю им свою квартиру.
– Свою квартиру? – мать произнесла это с таким презрением, что Марина невольно поморщилась. – А кто тебе помогал с первым взносом? Кто сидел с Мишкой, пока ты работала?
– Хватит!
Они обе вздрогнули от этого крика. В дверях спальни стоял Дима. Растрёпанный, в домашней футболке – он пытался уложить разбуженного криками Мишку.
– Валентина Сергеевна, – он говорил тихо, но в его голосе звенела сталь. – Прекратите сейчас же.
– Дима? – мать растерянно моргнула. – Но ты же сам говорил.
– Я говорил, что готов помочь. Но не ценой разрушения собственной семьи.
– Какого разрушения? О чём ты?
– О том, что вы сейчас делаете, – он подошёл к жене, обнял её за плечи. – Вы не помогаете Свете. Вы просто перекладываете её проблемы на Марину, как всегда.
– Что значит – как всегда?! – возмутилась мать.
– А вы не замечали? – Дима горько усмехнулся. – Конечно, не замечали. Для вас это нормально: чуть что – “Марина поможет”, “Марина сделает”, “Марина должна понять”.
– Потому что она старшая! – мать повысила голос. – Она должна подавать пример!
– Пример чего? – тихо спросила Марина. – Пример того, как позволять садиться себе на шею?
– Мариночка, – начала мать совсем другим тоном. – Доченька, но ты же понимаешь.
– Нет, мама. Больше не понимаю.
В этот момент из детской донёсся плач. Марина дёрнулась было туда, но Дима удержал её:
– Я сам. А вы договаривайте.
Он ушёл, оставив их вдвоём. Мать опустилась на диван, вдруг став какой-то маленькой и старой.
– Что же ты делаешь, доченька? – спросила она почти жалобно. – Как же так можно?
– А как можно то, что делаете вы? – Марина села рядом. – Вы даже не спросили, сможем ли мы жить у тебя. Не поинтересовались, что будет с нашей работой, с Мишкиным садиком. Просто решили – и всё.
– Но Светочка?
– Да при чём тут Светочка?! – Марина почувствовала, что снова заводится. – Почему её проблемы всегда должны решаться за мой счёт? Почему она может позволить себе родить второго ребёнка, не имея ни жилья, ни стабильного дохода, а я нет?
Она замолчала, с ужасом чувствуя, как по щекам текут слёзы.
– Марина? – в голосе матери впервые прозвучало что-то похожее на понимание. – Ты тоже хочешь второго?
Марина молча кивнула.
– Но почему ты никогда не говорила?
– Потому что мы с Димой всё просчитали, – она говорила сквозь слёзы, но твёрдо. – Потому что мы знаем: сейчас не потянем – ипотека, кредиты. Мы копим, планируем, чтобы всё было правильно. А Светка просто берёт и рожает! И все умиляются: “Ах, какая молодец! Ах, не побоялась! Ах, какая смелая!”
– Девочка моя.
– И теперь я должна отдать им квартиру, съехать к тебе, забыть о своих планах потому, что Светочке нужнее, Светочке трудно. А мне можно и потерпеть, да?
Мать молчала. За окном давно стемнело, и в комнате горел только ночник, отбрасывая причудливые тени на стены.
– Знаешь, – наконец сказала она, – а ведь я была такой же.
– В смысле?
– Такой же, как ты – правильной. Всё планировала, всё рассчитывала, – она невесело усмехнулась. – И тоже всегда была должна – старшая же.
Марина удивлённо посмотрела на мать.
– И что ты чувствовала?
– То же, что и ты сейчас, наверное, – мать вздохнула. – Обиду, злость, усталость. А потом решила: с моими детьми всё будет по-другому. Никаких “должна”, никакого “ты же старшая”.
– И как вышло?
– А вот так, – она развела руками. – Сама не заметила, как начала повторять всё то же самое. Господи, Мариночка, прости меня.
Они сидели молча, плечом к плечу. Из детской доносилось тихое посапывание – Дима всё-таки уложил Мишку.
– Я поговорю со Светой, – наконец сказала мать. – Найдём другой выход. Может, квартиру им снимем – всей семьёй скинемся?
– Мам, – перебила Марина. – А может, хватит?
– Чего хватит?
– Решать за неё всё, защищать от последствий её решений. Может, пора ей самой научиться справляться?
Мать долго молчала. Потом медленно кивнула:
– Может, ты и права. Знаешь, я ведь всегда гордилась тобой, правда. Только, только показать не умела.
Марина почувствовала, как к горлу снова подкатывает ком. Но это были уже другие слёзы.
– Мам, может, чаю?
– Давай, но только я сама заварю по своему рецепту.
Они просидели на кухне до глубокой ночи. Говорили впервые за много лет откровенно о детстве, о страхах, о мечтах.
