— Я тебе клянусь, это не я! — Сергей орал так, что даже старый холодильник слегка дрогнул дверцей. — Ну не я, Алиночка! Зачем ты на меня нападаешь?
— Ага, холодильник, значит, сам открылся, сам схомячил мои роллы и сам устроил блэкаут на всю квартиру? — Алина стояла в халате посреди кухни, чувствуя, как веко начинает предательски дёргаться. — Восемь тысяч за электричество! Восемь, Серёжа! Я что, завод тут запустила?
Он вскинул руки, словно ученик на линейке.
— Ну, может, ты фен забыла? Или этот… как его… стерилизатор свой?
— Стерилизатор у меня в операционной, — прошипела она, — и, на секундочку, на другом конце города. Я туда, если забыл, хожу РАБОТАТЬ. А не майнить твои биткоины, как твой братец.
Сергей дёрнулся, будто его иглой укололи.
— А вот это зря… обидно.
— Что обидно? Что я в собственной квартире не понимаю, почему интернет летает, как у NASA, и почему даже лампочка в кладовке не тухнет?
Он опустил глаза. И промолчал. А она — нет.
Алина никогда не страдала фантазиями. Профессия хирурга выбивает дурь из головы: если кажется, что кто-то за спиной, то, скорее всего, это санитар ждёт лампу. Но последние три месяца происходило что-то странное.
Сначала — тихие шаги. Её не было дома, а будто кто-то бродил.
Потом — вещи. Плед, убранный в шкаф, внезапно оказывается на кресле в гостиной.
А потом счёт. Восемь тысяч. Как гематома на чистом снимке: сразу видно, что без вмешательства не обойтись.
В тот вечер она вернулась пораньше. Пациентка с преждевременными родами освободила её смену. Алина даже ботинки не сняла — потому что из спальни донёсся голос.
— Мама, не трогай! Это для жирной кожи, у тебя другая!
Алина замерла.
Медленно, как в плохом кино, пошла на звук.
В спальне, на ЕЁ постели, на ЕЁ подушках — Нина Петровна в халате, роется в косметичке.
А из ванной выходит Виктор. В одних плавках. С полотенцем на голове.
— Алина! — подпрыгнул он. — Ты чего так рано?
Она стояла, как каменная.
— Это вы чего так рано? — произнесла она медленно. — Может, табличку повесим: «Семья Серёжи — 24/7»?
— Да мы… ну… — Нина Петровна забегала глазами. — Серёженька сказал, что у вас, мол, счета большие, вот мы и…
— Решили, что проще всего спать на моих простынях и ковыряться в моей косметике?
Виктор пожал плечами.
— А что, косметика хорошая. Французская?
Алина схватилась за голову. Не как врач, а как женщина, которой залезли в душу грязными руками.
— Вы, значит, пока я на работе, тут живёте?
— Да временно! — завопил Виктор. — Мы думали, ты не против! Мы же семья!
Алина пошла на кухню. Молчать. Но молчание не вышло.
На столе — ноутбук. Подключён к нему чёртов майнер. Шумит, как будто электричеством весь район снабжает.
Она открыла личный кабинет. Счета: восемь, девять, семь тысяч. Раньше — две, три максимум. Всё совпало с ночными дежурствами.
— Алина, подожди! — влетел Сергей. — Не делай поспешных выводов!
Она захлопнула ноут.
— Я хирург. Поспешные выводы — не моя специализация. Я ставлю диагноз.
Паразиты. Домашние. Семейные.
В ту ночь она спала в гостинице рядом с больницей. Сергей звонил двадцать раз. Последнее сообщение короткое:
«Ты с ума сошла. Это просто помощь родным. Успокойся».
Она ответила:
«Успокоишься ты. Когда получишь повестку о разводе».
И выключила телефон.
— Да, автосалон мой. Да, до брака. И нет, твоя мамочка и её чудо-сыночек рулить здесь не будут, усвоил?
Сергей положил на стол букет гвоздик, будто пришёл на приём к уставшей терапевтке, а не к жене. И усмехнулся:
— Ну и что дальше, Алина? Развод? Из-за глупости?
— Из-за хронического паразитизма, — спокойно сказала она, взяла гвоздики и безжалостно отправила их в ведро. — Так что пиши заявление на выписку. Добровольно. Пока зубы на месте.
Он фыркнул, губы растянулись в усмешке:
— Да ты с ума сошла… Это всё из-за того, что моя мама пару раз у нас переночевала? Ну не на улице же ей жить.
— Ага, и не в отеле, а в моей спальне. И твой брат в мой душ ходит. Заодно не забудь рассказать суду, как они «пару раз» за три месяца намотали мне интернет на тридцать тысяч.
Сергей пожал плечами и сменил тон:
— Адвокат сказал, ты не имеешь права меня выгнать. Мы семья. Полгода брака — совместное имущество.
Алина усмехнулась:
— Ты хоть Росреестр открой. Дом куплен четыре года до тебя. Даже чайник здесь поселился раньше тебя, Серёженька. Дом не делится. Делится только ответственность за собственную наглость.
— Ты человек вообще после этого? — взвизгнул он. — Врач, называется! Людей лечишь, а сама — холодная, как акула! У тебя сердце есть?
— Есть, — отрезала она. — Я его берегу. От таких, как ты.
Через неделю он всё же явился. С адвокатом.
Щеголь, молодой, гладкий, в костюме, словно с дешёвого ток-шоу. С порога уверенно начал:
— Здравствуйте, Алина Сергеевна. Мы хотим решить всё миром. С учётом того, что Сергей вкладывал силы в содержание дома…
Алина подняла бровь:
— Какие силы? То, как он холодильник открывал и мой ужин ел? Или как запустил майнинг на моём интернете?
Сергей поёжился. Адвокат замялся:
— Он оказывал моральную поддержку, пока вы были на работе… Звонил, ухаживал…
— Ага. И пользовался душем и паролем от Wi-Fi, — усмехнулась Алина. — Может, расписку составим? Что он меня морально обеспечил?
— Мы предлагаем компромисс, — адвокат пролистал бумаги, заикаясь. — Раздел имущества. Пятьдесят на пятьдесят.
Она спокойно достала документы:
— Дом — до брака. Машина — моя. Счёт — мой. Вот справки. Ваш клиент получает два халата и сломанный чайник. Если повезёт.
Сергей покраснел:
— Алина, ты серьёзно? После всего, что между нами было?
— Между нами был ты. И твоя семейка на моей кровати. Так что да, серьёзно.
На следующий день позвонила Нина Петровна. Голос — медовый, но в нём уже звенела сталь:
— Алиночка, ну ты чего, как чужая? Семья же! Сыночка моего выгоняешь… А ведь он любил тебя…
— Любил? Я-то думала, он розетки в кладовке больше любил.
— Да перестань! Мы ведь не вредили. Это всё из-за твоей работы… Хирургия, ночи… Ну скучно же ему одному! А так хоть с мамой поболтает…
Алина прищурилась:
— Вы в суде тоже так скажете? Что от скуки залезли в чужой дом, пользовались светом, интернетом, водой, спали на моих подушках, выливали мой шампунь, ели мои продукты — и ни разу не извинились?
— Да что ж ты такая злая! Женщина без ребёнка всегда злее, я замечала. Может, потому и развелись — что ты ни мужа, ни материнства ценить не умеешь?
Голос Алины стал ледяным:
— А может, потому что я, в отличие от вас, Нина Петровна, умею зарабатывать. И не жру с чужой ложки. До свидания.
И повесила трубку.
Вечером она напечатала заявление на развод. Отнесла в суд. Вернулась домой, налила бокал красного и впервые за долгое время почувствовала — дышать стало легче. Тишина. Настоящая. Никто не шаркает в кладовке. Не перетаскивает одеяло. Не трёт чужой щёткой её раковину.
Но одно она не заметила.
Сергей уходить не собирался. Он затаился.
А в гараже снова вспыхнул свет.
— Значит, ты решил поиграть со мной в прятки? — тихо произнесла Алина, глядя на экран телефона.
На видео всё было предельно ясно: два часа ночи, Сергей аккуратно открывает заднюю дверь запасным ключом. Не крадучись, нет — словно возвращается домой. На ногах её старые шлёпанцы, на нём её застиранная майка, в руках пакет из супермаркета, набитый продуктами. Проходит мимо кухни, идёт прямиком в гараж, включает свет. Проверяет розетку, достаёт ноутбук… запускает майнинг.
Алина выругалась сквозь зубы и налила себе кофе.
— Он что, совсем меня за дурочку держит?
Впрочем, она подозревала давно. После того, как они официально расстались, дом словно ожил. Чайник утром был тёплым, хотя она не включала его. Окно в ванной оставалось приоткрытым, хотя она плотно его закрывала. А последний счёт за электричество выглядел так, будто в доме тайно строили космодром.
Сначала она грешила на сбой, потом на усталость и забывчивость, потом — на собственную нервозность. А потом просто заказала маленькую камеру с датчиком движения.
Когда Сергей увидел видео, в нём будто что-то сорвалось:
— Ты больная! — заорал он. — Ты что, следишь за мной?! Это нарушение! Я на тебя в суд подам!
— Подай, — спокойно ответила Алина, убирая флешку в папку с документами. — Только имей в виду: зайдёшь туда с одной повесткой, а выйдешь с двумя. Знаешь, что такое «самоуправство со взломом»?
Он замялся, отступил на шаг.
— Я ключ не крал! Просто не вернул. Он у меня был… по любви.
— Ага. И по любви ты подключал ноутбук к моей сети? Майнить по любви решил? На мой счёт, в моём доме?
Он отвёл глаза, и голос его стал мягче:
— Я не знал, как быть. Ты ведь всё сама… Дом, машина, работа. Я чувствовал себя лишним.
— Так ты и был лишним, Серёжа. С самого начала. Просто я тогда ещё верила, что взрослые люди умеют приживаться друг к другу.
— Ну прости меня… — он поднял глаза. — Прости, что я не хирург, не супергерой. Я обычный. Но я тебя любил.
Алина улыбнулась, но улыбка вышла усталой:
— Любовь — это не прятать свои шмотки в гараже и не жрать чужой сыр. Любовь — это уважение. А ты… Ты паразит. Присосался и сосал. И даже спасибо не сказал.
Вечером Алина вызвала участкового. Всё по букве закона: заявление, видеозаписи, уведомление о запрете доступа.
— Посадят его? — спросила соседка Галина Николаевна, с любопытством заглядывая через забор.
— Не знаю, — пожала плечами Алина. — Но точно больше не войдёт.
Наутро замки сменили. Алина проснулась впервые за долгое время в тишине. Настоящей. Ни шагов по лестнице, ни скрипа холодильника, ни запаха чужого одеколона.
Сварила кофе, села у окна. Во дворе пустовал гараж, где раньше жужжал блок Сергея и лежали его провода. Теперь там — пустота. И в этой пустоте вдруг было столько воздуха, что дышать стало легко.
И вдруг — звонок.
— Алина Сергеевна? Доброе утро. Вас беспокоит районный суд.
— Слушаю.
— Ваш бывший муж подал ходатайство о признании брака недействительным. Мотивировка: «брак был основан на заблуждении».
Алина усмехнулась:
— Правильно. Он думал, что я — бесплатная розетка.
В этот момент она поняла: всё. Она больше не будет ни мамкой, ни спонсором, ни гарантией чужого комфорта. Она — не приложение к чьей-то жизни. Она — сама себе жизнь.
Вечером она поехала в садовый центр и купила табличку. Большую, железную, заводскую:
«Посторонним вход воспрещён. Хищение энергии преследуется по закону».
Прибила её к калитке.
Сосед хохотнул:
— Алина, ты что, электростанцию открыла?
— Нет, — ответила она спокойно. — Закрыла бордель.
Финал.
Алина подала встречный иск, расписав все эпизоды незаконного проникновения и кражи электроэнергии. Суд встал на её сторону. Сергей получил условный срок и внушительный штраф.
Алина — тишину. И свободу. И чувство, будто наконец-то открыла окно в душной комнате.