Настя замерла с кружкой горячего чая в руках. Олег стоял посреди их маленькой, но уютной кухни и смотрел куда-то мимо неё, словно обсуждал погоду, а не их совместное будущее. За окном медленно опускались февральские сумерки, окрашивая снег в синеватые тона.
— Что значит «продадим МОЮ квартиру»? — Настя осторожно поставила кружку на стол, опасаясь расплескать чай дрожащими руками. — Олег, это квартира моей бабушки. Она мне её оставила.
— И что? — он пожал плечами, доставая из холодильника бутылку пива. — Ты же моя жена. Что твоё — то моё. К тому же, родителям нужна помощь. Отец после инфаркта, мать одна не справляется. А тут ещё Светка с детьми к ним переехала после развода.
Настя встала из-за стола, пытаясь осмыслить услышанное. Они прожили в браке всего два года, и за это время Олег ни разу не заикался о переезде. Более того, когда они только поженились, он клялся, что им будет хорошо в её квартире — пусть однокомнатной, зато в центре, рядом с её работой.
— Светлана? Твоя сестра живёт с родителями? — переспросила Настя. — Но ведь у них трёхкомнатная квартира. Как мы там все поместимся?
Олег сделал большой глоток пива и вытер губы тыльной стороной ладони:
— Нормально поместимся. Нам с тобой выделят комнату, где я рос. Там как раз двуспальная кровать влезет. А остальное — мелочи. Зато мать будет готовить, убирать. Тебе не придётся после работы возиться на кухне.
— Подожди, — Настя подняла руку, останавливая его монолог. — Ты хочешь сказать, что мы вчетвером взрослых и двое детей будем жить в трёхкомнатной квартире? И для этого нужно продать МОЮ однокомнатную?
— НЕ НАЧИНАЙ! — рявкнул Олег, ударив бутылкой по столу. — Я уже всё решил. Завтра придёт риелтор, оценит квартиру. Деньги пойдут на ремонт родительской квартиры и на погашение кредита Светки.
Настя опёрлась о стену, ощущая, как комната начинает плыть перед глазами. Кредит Светланы? Ремонт чужой квартиры? За счёт продажи её единственного жилья?
— Олег, это безумие. Я НЕ БУДУ продавать квартиру бабушки ради твоей сестры!
Он встал, возвышаясь над ней:
— Не будешь? А кто ты такая, чтобы решать? Я глава семьи! Я так решил, и точка! Моя мать права — ты эгоистка. Только о себе думаешь!
— Твоя мать? — Настя выпрямилась. — Это её идея?
Олег отвёл взгляд:
— Какая разница, чья идея? Это правильное решение. Мать сказала, что негоже молодой семье жить отдельно от родителей. Да и квартира твоя… ну, скажем прямо, не фонтан. Однушка в старом доме. А у родителей хоть и хрущёвка, зато трёшка.
В дверях появилась высокая женщина в домашнем халате. Римма Борисовна, мать Олега, вошла в кухню так, словно это была её квартира. Следом за ней втиснулась полноватая Светлана с недовольным выражением лица.
— О, невестушка уже в курсе? — ухмыльнулась Римма Борисовна. — Прекрасно. Значит, можно обсудить детали. Светочке нужно срочно закрыть кредит, иначе банк заберёт её машину. А это никуда не годится — ей же детей возить в школу.
— Вы здесь откуда? — ошеломлённо спросила Настя. — У вас же нет ключей!
— Олежек дал, — небрежно ответила Светлана, усаживаясь за стол и хозяйски придвигая к себе вазочку с печеньем. — Мы решили посмотреть, что тут можно продать вместе с квартирой. Мебель старая, но кое-что сгодится.
Настя повернулась к мужу:
— Ты дал им ключи от МОЕЙ квартиры?
— Перестань говорить «моя»! — огрызнулся Олег. — Мы женаты, значит, квартира общая.
— НЕТ! — Настя повысила голос. — Квартира оформлена на меня, получена в наследство до брака. По закону это МОЯ собственность!
Римма Борисовна презрительно фыркнула:
— Вот оно, истинное лицо! Жадная, как все из вашей семейки! Твоя мать такая же была — всё цеплялась за свою халупу на окраине.
— Не смейте говорить о моей маме! — вспыхнула Настя.
— А что? — вмешалась Светлана, откусывая печенье. — Мамуля права. Вы, Петровы, всегда были прижимистые. Помню, как твоя бабка на поминках копейки считала.
Настя сжала кулаки. Её бабушка, добрейшая Елена Ивановна, которая вырастила её после смерти родителей, никогда не заслуживала подобных оскорблений.
— УБИРАЙТЕСЬ из моего дома! Немедленно!
— Олег, укроти свою жену! — потребовала Римма Борисовна. — Она совсем от рук отбилась!
Олег схватил Настю за плечо, больно сжимая:
— Прекрати истерить! Извинись перед моей матерью!
— За что?! — Настя вырвалась из его хватки. — За то, что не хочу остаться на улице? За то, что не желаю оплачивать долги твоей сестры?
Светлана встала, грозно уперев руки в бока:
— Да кто ты такая вообще? Библиотекарша несчастная! Получаешь копейки и ещё выпендриваешься! Олег на тебе женился из жалости, а ты нос задираешь!
— Из жалости? — Настя перевела взгляд на мужа. — Это правда?
Олег замялся, но Римма Борисовна опередила его:
— А ты думала, из-за любви? Посмотри на себя — серая мышь! Ни фигуры, ни лица. Олежка мог бы найти себе красотку, а связался с тобой. Мы надеялись, ты хоть благодарна будешь.
Настя всегда подозревала, что семья Олега её недолюбливает, но не думала, что презрение настолько глубоко.
— Значит, вы считаете, я должна быть благодарна? — медленно произнесла она. — За что? За то, что ваш сын соизволил на мне жениться?
— Именно! — подтвердила Светлана. — И должна отдать квартиру без писка. Это меньшее, что ты можешь сделать для нашей семьи.
Настя посмотрела на Олега. Он стоял, опустив глаза, и молчал. В этом молчании было согласие со всем сказанным.
— Олег, — тихо позвала она. — Скажи им, что они не правы. Скажи, что ты любишь меня.
Он поднял взгляд, и в его глазах Настя увидела раздражение:
— Хватит мелодрамы. Квартиру мы продаём, и точка. Риелтор придёт завтра в десять.
В этот момент раздался звонок в дверь. Все переглянулись — никого не ждали. Настя пошла открывать, рада хоть ненадолго выйти из кухни, пропитанной враждебностью.
На пороге стояла Вера, её лучшая подруга и коллега по библиотеке, с большой папкой в руках.
— Настюш, прости, что без звонка. Ты просила принести документы по грантовой программе, помнишь? Для расширения детского отдела.
Настя машинально взяла папку. Грант… Она так мечтала получить финансирование, чтобы создать в библиотеке настоящий детский центр.
— Что за гости? — раздался за спиной голос Риммы Борисовны. — Настя, нечего посторонних в дом таскать!
Вера удивлённо подняла брови, но промолчала. Настя быстро поблагодарила подругу и закрыла дверь. Когда она вернулась в кухню, троица уже обсуждала распределение денег от продажи.
— Триста тысяч на погашение кредита, — считала Светлана на телефоне. — Двести на ремонт. И ещё сто про запас.
— А мебель моей бабушки? — спросила Настя. — Антикварный сервант, комод ручной работы?
— На свалку, — отмахнулась Римма Борисовна. — Старьё никому не нужно.
Настя молча прошла в спальню и заперла дверь на защёлку. Из-за двери донёсся недовольный голос Олега:
— Настя, открой! Нечего дуться!
Она не ответила. Села на кровать — ту самую, где когда-то спала её бабушка, — и достала телефон. Первый звонок — Вере.
— Вер, можно я у тебя переночую? — спросила она шёпотом.
— Конечно! Эта троица тебя обижает?
— Потом расскажу. Спасибо.
Второй звонок — Марине, юристу, с которой она познакомилась на семинаре.
— Марина Сергеевна? Это Анастасия Петрова. Простите за поздний звонок, но у меня срочная ситуация. Муж хочет продать мою добрачную квартиру без моего согласия…
Разговор длился минут пятнадцать. Марина чётко объяснила её права и дала контакт нотариуса, который может оформить запрет на любые сделки с квартирой.
Третий звонок оказался самым важным. Антон, заведующий новой частной библиотекой, несколько раз предлагал ей работу с зарплатой втрое выше нынешней. Настя отказывалась из-за привязанности к старому месту и… из-за Олега, который не хотел, чтобы она «высовывалась».
— Антон Павлович? Ваше предложение ещё в силе?
— Настя? Конечно! Когда можете приступить?
— Через неделю устроит?
— Отлично! Жду вас!
За дверью продолжался скандал. Олег уже стучал кулаком:
— ОТКРОЙ НЕМЕДЛЕННО! Я тебе покажу, как запираться от мужа!
Настя собрала самое необходимое в рюкзак: документы, деньги, несколько вещей. Фотографию бабушки с дедушкой. Любимую книгу — томик Цветаевой, подаренный бабушкой на шестнадцатилетие.
Она открыла дверь так неожиданно, что Олег едва не упал.
— Куда собралась? — он загородил проход.
— К подруге. А завтра к нотариусу. Оформлю запрет на продажу квартиры.
— ЧТО?! — взревел он. — Да я тебе…
— Что? Побьёшь? — Настя посмотрела ему прямо в глаза. — Давай. При свидетелях. Твоя мать и сестра — прекрасные свидетели для развода.
Олег опешил. За два года брака Настя никогда не давала отпор.
— Какой ещё развод? С ума сошла?
— Наоборот, прозрела. Ты и твоя семья считаете меня никем. Серой мышью, которая должна быть благодарна за штамп в паспорте. Так вот — НЕ ДОЛЖНА!
Римма Борисовна выскочила из кухни:
— Олег, да заставь ты её замолчать! Соседи услышат!
— Пусть слышат! — Настя повысила голос. — Пусть все знают, что вы ВОРЫ! Пришли отнимать чужое жильё!
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Светлана. — Олег, да сделай ты что-нибудь!
Но Олег растерялся. Покладистая, тихая жена вдруг превратилась в разъярённую львицу.
— Слушайте внимательно, — Настя обвела их взглядом. — Квартиру я НЕ ПРОДАМ. Никогда. Это память о бабушке. Завтра подаю на РАЗВОД. И выселение незаконно проживающего супруга.
— Не имеешь права! — заорал Олег.
— Имею. Квартира моя, добрачная. Ты здесь только зарегистрирован. И регистрацию эту я отменю.
Она протиснулась мимо него к двери. Римма Борисовна бросилась следом:
— Стой! Ты не можешь так с нами поступить! Светлане нужны деньги!
— Пусть работает! — бросила Настя через плечо. — Или пусть ваш золотой сыночек содержит сестру. Со своей зарплаты экспедитора.
Последнее попало в цель. Олег всем рассказывал, что работает логистом в крупной компании. На деле он был обычным экспедитором с зарплатой чуть выше минимальной.
— Вернёшься ползком! — крикнула вслед Светлана. — Кому ты нужна!
Настя обернулась у двери:
— Себе нужна. Этого достаточно. А вот кому ты нужна – это ещё вопрос.
Следующая неделя пролетела в хлопотах. Нотариус оформил запрет на сделки с квартирой. Адвокат подготовил документы на развод. Настя написала заявление об увольнении со старой работы и готовилась к новой должности.
Олег названивал раз двадцать на дню. Сначала угрожал, потом умолял, затем снова угрожал. Настя заблокировала его номер.
На третий день к Вере явилась Римма Борисовна. Подруга не пустила её дальше порога.
— Передайте этой дряни, что мы её по судам затаскаем! — кричала она с лестничной площадки. — Олежка на ней женился, имеет право на половину!
— На половину добрачного имущества? — спокойно ответила Вера. — Учите матчасть, Римма Борисовна.
Через неделю состоялось первое заседание по разводу. Олег пришёл с матерью и сестрой. Попытался поговорить с Настей до заседания:
— Настюш, ну прости. Я погорячился. Давай всё обсудим спокойно.
— Поздно, — отрезала она.
— Но мы же два года прожили! Неужели это ничего не значит?
Настя посмотрела на него внимательно. Когда-то этот человек казался ей принцем. Красивый, уверенный, из «хорошей семьи». Она, сирота, воспитанная бабушкой, думала, что ей повезло. Как же она ошибалась.
— Значит. Это значит, что я потеряла два года жизни.
Развод дали через месяц. Олег не получил ничего — квартира осталась добрачным имуществом Насти. Он пытался оспорить, доказать, что вкладывался в ремонт, но чеков не было. Все покупки Настя делала сама, за свои деньги, сохраняя документы — бабушкина привычка.
Выселение прошло с участием судебных приставов. Олег собирал вещи под надзором, а Римма Борисовна выкрикивала проклятия с лестницы:
— Ты пожалеешь! Одинокой старухой сдохнешь!
— Лучше одинокой, чем с вашим сыном! — ответила Настя и захлопнула дверь.
На новой работе всё складывалось прекрасно. Зарплата позволила сделать ремонт в квартире, сохранив при этом бабушкину мебель — она оказалась действительно антикварной и после реставрации выглядела великолепно. Детский отдел библиотеки под её руководством расцвёл. Антон оказался прекрасным руководителем, ценящим инициативу и профессионализм.
А через полгода Настя узнала от общих знакомых, что Олег женился. На девушке из богатой семьи. Правда, через два месяца его выгнал тесть, узнав, что зять пытается переписать на себя квартиру дочери.
Светлана так и не выплатила кредит. Банк забрал машину. Она по-прежнему жила с матерью, ругаясь с ней ежедневно.
Римма Борисовна постарела и озлобилась ещё больше. Соседи рассказывали Вере, что она часто стоит у подъезда и проклинает «эту ведьму Настьку, которая разрушила жизнь её сына».
А Настя… Настя сидела вечером в своей квартире, пила чай из бабушкиной чашки и читала книгу. На столе лежало приглашение на конференцию в Москву — её пригласили выступить с докладом о новаторских методах работы с детьми. Рядом — билеты в театр на завтра, купленные для себя и Веры.
В окно заглядывала луна, освещая фотографию на стене — Настя с бабушкой в этой самой комнате, десять лет назад. Бабушка улыбалась и обнимала внучку.
— Спасибо, бабуля, — прошептала Настя. — За квартиру, за воспитание, за характер. Я отстояла наш дом.
Телефон пиликнул сообщением. Незнакомый номер: «Настя, это Олег. Можем встретиться? Мне нужна помощь. Срочно нужны деньги».
Настя усмехнулась и удалила сообщение. Затем заблокировала номер.
На кухне в вазе стояли свежие пионы — она купила их сегодня, просто чтобы порадовать себя. В холодильнике ждало шампанское — завтра Вера придёт отмечать её повышение до заместителя директора библиотеки.
Жизнь налаживалась. Без Олега, без его токсичной семьи, без унижений и попыток отнять последнее.
— НЕТ, — сказала Настя вслух, обращаясь к пустой квартире. — Больше никогда и никому я не позволю распоряжаться моей жизнью и моим домом. НИКОГДА!
И это «никогда» звучало не как проклятие, а как обещание самой себе. Обещание жить достойно, ценить себя и никогда больше не позволять никому унижать её и презирать.
За окном начал падать снег, укрывая город белым покрывалом. Новая жизнь начиналась с чистого листа.
