— Ты опять пришёл под утро, Слава. — Виктория говорила тихо, будто боялась спугнуть саму себя.
— Ну и что? — муж резко дёрнул плечом, снимая пиджак. — Работа. У тебя, между прочим, всё благодаря мне крутится.
Он сказал это не глядя на неё, будто бросил камень в темноту, а она должна была сама догадаться, куда он попадёт.
— Благодаря тебе? — Виктория усмехнулась. — Интересно, в какой именно момент это стало твоей заслугой? Когда ты вложил двадцать процентов капитала и пропал? Или когда начал таскать деньги из кассы?
Он замер, не ожидая, что она скажет это вслух. Обычно она молчала, копила внутри, а потом шла на кухню, включала чайник и глотала кипяток, чтобы хоть как-то приглушить то, что рвалось наружу. Но сегодня не получилось.
Ярослав обернулся. Лицо усталое, но глаза — живые, злые.
— Следила?
— Не надо было, — Вика склонила голову. — Всё само в глаза лезет. Твои духи, твои смс, твои траты. Даже если бы я хотела быть слепой, не получилось бы.
Он закурил, прямо на кухне, хотя раньше никогда не позволял себе этого. Виктория не сказала ни слова. Пускай дымит. Воняет, как его оправдания.
Виктория не любила сцен. В её жизни всё всегда должно было быть в порядке: аккуратные стопки бумаг, чистые витрины, ровные цифры. Но в последнее время порядок расползался, как старая ткань, по швам, и из этих щелей лезли змеи.
Она сидела за своим компьютером в подсобке «Самоцветов» и вновь пересматривала транзакции. Цифры не врали, как не врут дети и животные. Врали взрослые — особенно мужчины вроде Ярослава, для которых ложь была всего лишь дешёвым инструментом, вроде ржавого молотка.
Наташа, их молодая продавщица, заглянула осторожно:
— Вика, там клиентка серьги просит показать. Новую коллекцию.
— Сейчас иду.
Клиентка оказалась сухонькой старушкой, но глаза её блестели, как у ребёнка перед витриной с конфетами. Виктория терпеливо показывала украшения, улыбалась, рассказывала про серебро и пробу. В голове же гудело одно: «Славка тянет деньги. Сколько он уже утащил? Сто тысяч? Больше?»
Она вдруг подумала: вот эта старушка, возможно, всю жизнь откладывала деньги на что-то маленькое, личное, на крошечную радость. И теперь, в семьдесят, пришла и купила себе серьги, чтобы чувствовать себя красивой. А её муж — мужчина, с которым она прожила десять лет, — тащит деньги не на хлеб, не на лекарства, а на рестораны и гостиницы с брюнеткой. Какая нелепая несправедливость.
На следующий день Виктория позвонила Лене — юристу, подруге из старой жизни, где ещё был смысл, институт, книжки и вечера на кухне с разговорами «за всё». Лена слушала внимательно, не перебивая, только кивала, как врач, привыкший к жалобам пациентов.
— Вика, ты знаешь, я скажу честно, — наконец произнесла она. — Ты всё делала сама. Он был только ширмой. Значит, надо закрыть эту историю. И юридически, и человечески.
— Закрыть? — Виктория усмехнулась. — У меня не выходит закрыть даже глаза на то, что он приходит под утро.
Лена положила руку ей на локоть.
— Значит, пора научиться.
Но научиться оказалось труднее, чем она думала. Каждый день приносил маленькие удары. То Ярослав зайдёт в магазин, схватит деньги из кассы, будто это его личный кошелёк. То Наташа вдруг обмолвится, что «ваш муж приходил с какой-то женщиной, ждал вас». То соседи шепчутся: «А Вика-то, кажется, одна магазин тянет, а муж её только на словах хозяин».
И вот в один вечер, когда Виктория уже оформила документы на себя и чувствовала странное облегчение, Ярослав явился домой сияющий:
— Мы продаём магазин! Я уже нашёл покупателя!
Она чуть не выронила чашку. Внутри всё оборвалось, но лицо осталось спокойным. Она уже научилась улыбаться, когда хотелось кричать.
— Продаём? Слав, ну это… неожиданно.
— Зато выгодно! Мы купим дом у озера! Ты только представь: рассвет, утки, сосны!
Она представила. Только не дом и не озеро, а то, как этот человек собирается продать её жизнь, её работу, её ночи без сна за ноутбуком, её ссоры с поставщиками, её крошечные победы. Продать за возможность кататься на лодке с брюнеткой в купальнике.
И тогда она впервые почувствовала: внутри неё что-то щёлкнуло. Не сломалось, нет. А, скорее, сработал механизм. Как замок, который наконец закрылся.
Три дня спустя он ворвался в квартиру с криком:
— Ты меня обманула! Ты всё переоформила на себя!
— Да, — сказала Виктория спокойно. — Я защитила то, что принадлежит мне.
Он бил кулаками по стене, кричал, называл её воровкой. Она молча смотрела. В какой-то момент он осел в кресло и спросил:
— Когда ты стала такой?
— Когда ты перестал быть мужем.
Эта фраза будто поставила точку. Но Виктория уже знала — это только первая точка. Дальше будет больше. И страшнее.
— А вы, Виктория Андреевна? — тихий, почти ласковый голос раздался прямо за её спиной.
Вика обернулась. В дверях магазина стояла женщина лет пятидесяти, в длинном пальто цвета мокрого асфальта. Лицо строгое, гладкое, без лишних эмоций. Только глаза — серые, холодные, как лёд на зимней реке.
— Да, это я, — осторожно ответила Вика.
Женщина шагнула ближе.
— Меня зовут Татьяна Петровна. Я бухгалтер вашего мужа.
Сердце Виктории ухнуло вниз.
— Моего мужа?
— Бывшего или нынешнего — это уж вам решать. — Татьяна Петровна позволила себе тонкую усмешку. — Но дело не в этом. Ярослав задолжал мне деньги. Много.
— Подождите… какие деньги?
— Личные, — женщина достала из сумки конверт и положила его на витрину. — Я одалживала ему, когда он крутил свои схемы. Теперь он исчез. И он уверял меня, что все его проекты — на ваше имя.
Виктория села на стул. Голова закружилась.
— Послушайте, — медленно проговорила она. — Если он брал у вас деньги — это его личные проблемы. Магазин тут ни при чём.
— Возможно. — Татьяна Петровна кивнула. — Но если вы думаете, что можно просто так выйти сухой из воды… У меня связи.
Она сказала это спокойно, как будто рассказывала о погоде. Вика поняла: это не пустая угроза.
Вечером она позвонила Лене.
— Появилась какая-то женщина. Говорит, Ярослав ей должен. Требует с меня.
Лена хмыкнула:
— Вот и началось. Видишь, он не только у тебя брал. Ты — не последняя в его списке.
— Но я же не подписывала ничего!
— Это мы ещё проверим. — Голос юриста стал жёстким. — Ты уверена, что Ярослав не подделывал подписи?
Виктория похолодела. Подделывать подписи? Да он бы и паспорт продал, если бы мог.
Через пару дней в магазин зашёл новый клиент. Молодой мужчина в дорогом пальто, с манерами человека, привыкшего брать всё, что хочет. Он выбрал кольцо, самое дорогое, даже не торгуясь.
— Заверните, — сказал он Наташе. — А оплачу я вот этим.
Он протянул карту. Виктория случайно взглянула на имя и замерла: «Сергей К.».
— Простите, — осторожно спросила она. — Вы случайно не знакомы с Ярославом?
Мужчина посмотрел прямо на неё и ухмыльнулся.
— Знаком. Очень даже. Вы — его жена?
— Уже нет.
— Ну, тогда поздравляю. Вы освободили себе жизнь.
Он взял пакет с кольцом и вышел, оставив запах дорогого парфюма и ощущение какой-то странной игры, в которую Виктория пока не умела играть.
Тем вечером Ярослав объявился. Неожиданно, как всегда. Постучал в дверь — вежливо, словно он гость, а не человек, ещё вчера называвшийся мужем.
— Вика, впусти. Мне нужно поговорить.
Она открыла. В коридоре он выглядел плохо: лицо осунувшееся, под глазами синяки, одежда в беспорядке.
— У тебя всё в порядке? — спросила Виктория.
— Нет. — Он прошёл на кухню, сел и закрыл лицо руками. — Вика, я вляпался. Сильно.
— В долги?
— Больше, чем ты думаешь.
И он начал рассказывать.
О том, как связался с людьми, которым лучше не переходить дорогу. О том, что проиграл в карты больше, чем мог себе позволить. О том, что пытался продать магазин, чтобы расплатиться.
Вика слушала, и у неё холодело внутри. Она поняла: вот он, настоящий масштаб. Все их семейные сцены, её подозрения, её упрёки — были лишь цветочками. А настоящая беда только подбиралась.
— И что теперь? — спросила она тихо.
— Они требуют деньги. Большие. И они знают про тебя.
На следующий день у магазина появился чёрный автомобиль. Стоял целый день, окна тонированные, внутри не видно, кто там. Наташа шепнула:
— Вика, это за нами?
— Не за нами, — ответила она. — За мной.
И в этот момент Виктория поняла: теперь её жизнь больше не делится на «до» и «после Ярослава». Теперь есть только «выжить» и «не выжить».
Вечером позвонила Татьяна Петровна.
— Вам лучше подумать, как решить проблему. Люди, с которыми связывался ваш муж, не любят ждать.
Виктория положила трубку и впервые за долгое время позволила себе расплакаться. Не тихо, украдкой, а вслух, с хрипом, с дрожью. Наташа принесла чай, села рядом.
— Мы справимся, Вика. Правда. Ты сильная.
Она обняла её, и в этом простом жесте было больше веры, чем во всех словах.
Через неделю Виктория снова встретила того Сергея К. Он пришёл сам, без покупки, просто сел в кафе напротив магазина.
— У вас неприятности, Виктория Андреевна.
— Откуда вы знаете?
— Я их часть. — Он улыбнулся холодно. — Но я не враг. Скорее, посредник.
— Между кем и кем?
— Между вами и теми, кто хочет получить своё.
И тут Виктория поняла: всё только начинается. То, что она считала разводом и свободой, оказалось дверью в новый лабиринт, где ставки куда выше.
— Ты понимаешь, Вика, — говорил Сергей, сидя напротив, — что твой муж задолжал тем, кто не прощает.
Он говорил спокойно, почти дружелюбно, словно обсуждал цены на картошку на рынке. Но в глазах было что-то, от чего у Виктории по спине побежали мурашки.
— Это его долги, — твёрдо сказала она. — Я к ним не имею отношения.
— Ты ошибаешься. — Сергей наклонился ближе. — Он подставил тебя.
В тот же вечер Виктория снова столкнулась с Ярославом. Он ждал её у подъезда, выглядел ещё хуже, чем прежде. Щёки впали, взгляд метался.
— Вика, помоги! Они меня убьют.
— Ярослав, — сказала она устало, — ты сам всё сделал. Я тянула магазин, я платила зарплаты, я вытаскивала нас. А ты…
— Я проиграл всё. — Он всхлипнул. — Но я ведь думал… если магазин продать, мы бы выбрались.
— «Мы»? — Виктория усмехнулась. — Ты давно живёшь в другом «мы».
Он хотел взять её за руку, но она отдёрнула. В этот момент к подъезду подъехала та самая чёрная машина. Из неё вышли двое. Костюмы, холодные лица.
— Господин Соколов, — один из них обратился к Ярославу. — Время платить.
— Подождите! — Ярослав забился в истерике. — У меня нет! Но у Вики… магазин…
Виктория окаменела. Он только что сдал её.
— Магазин оформлен на меня, — сказала она, глядя прямо в глаза незнакомцам. — У него к нему нет отношения.
Они переглянулись. Один усмехнулся.
— Значит, у вас, барышня, и спросим.
Этой ночью Виктория не спала. Она сидела на кухне с Лениным голосом в трубке.
— Вика, слушай меня внимательно. Эти люди будут давить. Но у тебя есть документы. Ты чиста.
— Документы? — Виктория нервно рассмеялась. — Они бумажками не интересуются.
— Тогда надо искать защиту. — Лена замолчала, потом добавила: — Я знаю одного человека. Бывший мент, теперь частный сыщик. Помогал в похожих случаях.
— Я не хочу впутывать ещё кого-то.
— Ты уже впутана, Вика. До конца.
Через пару дней этот «частный сыщик» появился. Невысокий мужчина, седина на висках, глаза внимательные. Представился просто:
— Андрей.
Он слушал её рассказ молча, только задавал уточняющие вопросы. Потом сказал:
— У вашего мужа долги на пару миллионов. Люди серьёзные. Они не убьют вас сразу. Сначала попробуют забрать бизнес.
— Но это моя жизнь! — выкрикнула Виктория.
— Значит, придётся бороться.
Борьба началась быстрее, чем она думала. У магазина внезапно начались «проверки»: то пожарники с липовыми претензиями, то налоговая с «плановой инспекцией», то сосед вдруг пожаловался, что «шум мешает».
Виктория понимала: это давление.
Наташа дрожала, когда очередные люди в пиджаках входили в зал:
— Вика, я боюсь…
— Я тоже, — честно отвечала она. — Но если уйдём сейчас, они всё отнимут.
Однажды вечером, закрыв магазин, Виктория обнаружила на крыльце букет белых лилий. К нему приколота записка: «Красивым женщинам нужны сильные мужчины. Подумай».
Она знала, от кого это. Сергей К. играл свою игру.
На следующий день он снова пришёл.
— Вы можете быть под моей защитой, — сказал он, глядя прямо в глаза. — Но защита стоит дорого.
— Чем именно?
— Лояльностью.
Виктория поняла: это предложение обменять её свободу на жизнь. И вдруг с ужасом ощутила — где-то глубоко внутри зарождается соблазн согласиться. Потому что одной тащить этот ад было почти невозможно.
В это время Ярослав исчез. Сначала просто не звонил, потом перестал отвечать совсем. Виктория не знала — он сбежал или его уже «убрали». И, странное дело, ей было всё равно.
Кульминация наступила через две недели. В магазин вошли трое. Те самые «люди в чёрном». Старший положил на прилавок папку.
— Подпишите документы. Магазин переходит в залог.
— Никогда, — сказала Виктория. Голос дрожал, но она не позволила ему сорваться.
— Подумайте. У вас молодая продавщица. У неё родители. Случиться может что угодно.
Наташа побледнела. Виктория встала между ней и этими людьми.
— Убирайтесь.
Они ушли. Но оставили за собой ощущение, что завтра вернутся.
И правда, вернулись. Но вместе с ними в магазине оказался Андрей — тот самый сыщик. Он стоял спокойно, с камерой в руках, и записывал каждое слово.
— Господа, — сказал он, — вы только что совершаете вымогательство. Хотите продолжать?
Мужчины замерли. Один шагнул к нему, но Андрей достал удостоверение — настоящее, хоть и старое.
— Думаете, я один?
Виктория смотрела и понимала: он играет на тонкой грани. Но это сработало — люди вышли, хлопнув дверью.
Позже, когда они остались вдвоём, Андрей сказал:
— Они не отстанут. Но теперь у нас есть рычаг.
— А если всё равно вернутся?
— Тогда вы должны быть готовы к самому худшему.
Ночью Виктория долго сидела у окна. Внизу горел её магазин — яркий, уютный, будто кусочек жизни, который она создала своими руками. Она понимала: всё может сгореть. Но впервые за долгое время она чувствовала в себе не только страх, но и силу.
Ей больше не нужен был Ярослав, не нужен был Сергей, не нужна была ничья защита. Она знала: либо она удержит это сама, либо потеряет навсегда.
Через месяц проверки прекратились. Люди в чёрном больше не появлялись. Сергей исчез. Про Ярослава дошёл слух — уехал за границу с поддельным паспортом. Татьяна Петровна прислала короткое письмо: «Ваш долг закрыт».
А Виктория открыла второй магазин.
На открытии было много гостей, шампанское, свет. Наташа сияла. Лена подняла бокал:
— За женщину, которая смогла!
Виктория улыбалась, но внутри знала: это не победа. Это только передышка. Враги могут вернуться, новые беды могут постучать в дверь. Но теперь у неё был главный ресурс — она сама.
Она вышла на улицу, вдохнула холодный воздух. Небо было ясным, звёздным.
— Ну что ж, — сказала она сама себе. — Пусть приходят. Я готова.
Конец.