Часть 1. Я ОБРЕЧЕНА
Я смотрела, как за окном гаснет вечер, и в руках у меня остывал чай. Таким же холодным и неприятным стало в последнее время что-то внутри меня. И виной всему была Алиса. Моя подруга с пятнадцати лет, та, с кем мы прошли все жизненные испытания рука об руку.
— Мам, а почему тетя Аля всегда такая грустная? — как-то спросила моя дочь Катя.
Я тогда отмахнулась. Алиса просто не нашла своего счастья, вот и кажется немного колючей. Немного было ключевым словом. Теперь это «немного» превратилось в навязчивую тень, в шепот, который звучал в моей голове даже когда она молчала.
Дверь захлопнулась — это вернулся с работы Сергей. Он повесил пальто и поцеловал меня в макушку.
— Как день?
— Как обычно, — улыбнулась я, но улыбка вышла натянутой.
Всего неделю назад Алиса, сидя на этом же диване, сказала: «Слушай, а Сергей как-то подозрительно оживился, когда ему сообщение пришло. И от него вчера был какой-то незнакомый сладковатый запах. Ты не находишь?»
Я не заметила этого. Но зерно сомнения, крошечная заноза, уже вошла под кожу.
Сегодняшний звонок от свекрови стал последней каплей.
— Леночка, дорогая, я хотела насчет Кати поговорить. Ты не очень строго к ней относишься? Алиса вчера намекнула, что ты девочку замучила кружками всякими. Говорит, ребенок на грани срыва.
У меня перехватило дыхание. Снова Алиса. Она сама назначила встречу с моей свекровью, чтобы «просто поболтать за кофе».
Вечером я не выдержала и позвонила ей.
— Аля, привет. А почему ты с моей свекровью о методах моего воспитания беседовала?
В трубке повисла пауза.
— Лен, я просто выразила обеспокоенность. Я же твоя подруга. Вижу, что ты на взводе, дети это чувствуют. А Ольга Петровна такая мудрая женщина, я думала, она тебе поможет советом.
Голос у нее был сладкий, заботливый. Но в нем сквозила сталь.
— Мне не нужна такая помощь, Алиса. Ты чуть не поссорила меня с ней.
— Боже, да что с тобой? — она сделала голос обиженным. — Ты стала такой подозрительной. Может, Сергей нервы треплет? Как там его новая ассистентка, кстати? Молодая, амбициозная, я слышала.
Я бросила трубку. Руки дрожали. Она не утверждала ничего прямо, она лишь задавала вопросы. Но эти вопросы были отравлены стрелами.
Сергей, проходя мимо, увидел мое лицо.
— Опять Алиса? — вздохнул он. — Лен, я не понимаю. Эта женщина словно питается твоими переживаниями. Раньше ты была такой спокойной, а сейчас… Ты проверяешь мой телефон, вздрагиваешь, когда я задерживаюсь. Это же не ты.
— Она говорит, что ты можешь мне изменять! — выпалила я, сама понимая, как это звучит.
Сергей сел напротив и посмотрел на меня прямо.
— А ты веришь ей или мне? Мы вместе уже пятнадцать лет. Мы построили дом, растим двоих детей. А она всегда была одна. И, кажется, ей стало грустно в ее одиночестве. Она хочет, чтобы ты составила ей компанию.
Его слова прозвучали как удар хлыстом. Но отрезвляющим. Я вспомнила, как Алиса, глядя на наши семейные фотографии, как-то грустно сказала: «Вам повезло. А я, видимо, обречена быть одной». Тогда это показалось мимолетной меланхолией. Теперь же это выглядело как план.
Часть 2. ТЫ — ЯД
В субботу Алиса зашла под предлогом того, чтобы вернуть книгу. За чаем Катя стала рассказывать ей про школьную постановку.
— Мама сказала, что точно придет, а папа, если сможет, — тараторила дочь.
— Ну, папа, конечно, очень постарается, — улыбнулся Сергей.
Алиса покачала головой, обращаясь ко мне, но громко, так, чтобы слышали все: «Ох, Лен, опять ты одна тащишь все на себе. Папа «постарается». А ты, как всегда, и репетиции, и костюм, и на спектакле одна будешь. Знакомая история. Мужчины все одинаковые».
На кухне повисла гробовая тишина. Сергей медленно поднялся.
— Алиса, хватит.
— Что? — она выпучила глаза.
— Хватит сеять здесь сомнения и раздор. Хватит говорить Лене, что я плохой муж. Хватит нашептывать моей матери, что Лена плохая мать. Ты не друг. Ты — яд. И я прошу тебя уйти из нашего дома. И из жизни моей жены.
Я онемела. Я никогда не слышала, чтобы Сергей говорил так жестко и безапелляционно.
Алиса побледнела. Ее маска заботливой подруги треснула, и сквозь трещины глянула настоящая, израненная завистью и одиночеством душа.
— Ну что ж, — она встала, ее голос дрожал. — Я поняла. Вы — идеальная семья, а я лишняя. Как всегда. Желаю вам… — она запнулась и, не договорив, вышла.
Дверь закрылась. Я сидела, не в силах пошевелиться, глядя на свой чай. Теперь он казался ледяным. Как и правда, которую мне только что открыли.
Сергей подошел, обнял меня и прижал к себе.
— Прости, что пришлось так грубо. Но я больше не мог смотреть на то, как она медленно травит тебя.
— Но она же совсем одна, Сереж. У нее никого нет, — прошептала я ему в плечо.
— Она одна, потому что сама оттолкнула всех. И пыталась оттолкнуть тебя от нас. Выбор за тобой. Но знай: наша семья — это я, ты и наши дети. Все.
Я сделала глубокий вдох. Это был выбор между многолетней дружбой, которая превратилась в токсичную иллюзию, и семьей, которую эта «дружба» пыталась уничтожить. Это был выбор между жалостью к чужому одиночеству и ответственностью за свое собственное счастье.
И я выбрала. Я взяла телефон, открыла наш диалог с Алисой, полный ее «заботливых» предостережений и ядовитых вопросов, и нажала кнопку «заблокировать».
На душе было и горько, и больно. Но впервые за последние месяцы спокойно.
