— Андрей, открывай! Я знаю, что ты дома!
Дима стучал в дверь уже пятую минуту. Хватит. Пять лет его лучший друг прятался от мира, и с этим пора было заканчивать.
— Уйди, Дим. Я не в настроении.
— Ты никогда не в настроении! Открывай, или я взломаю замок!
Щелкнул замок, дверь приоткрылась. В щели показалось небритое лицо Андрея — осунувшееся, с темными кругами под глазами.
— Чего тебе?
— Впусти. Нужно поговорить.
— О чем? О том, что жизнь прекрасна и мне пора найти девушку? Спасибо, проходили.
Но Дима уже протиснулся внутрь. Квартира встретила его привычным полумраком — шторы задернуты, воздух спертый. На столе — остатки вчерашней еды, пустые бутылки из-под пива.
— Господи, Андрюх, ты в этом склепе живешь или медленно умираешь?
— Не твое дело.
Дима прошел к окну, рывком отдернул шторы. Солнечный свет ворвался в комнату, и Андрей зашипел, как вампир.
— Прекрати!
— Нет, ты прекрати! Прекрати себя хоронить заживо! Сколько можно?
— Сколько нужно, столько и буду.
Дима развернулся, уперся руками в бока. В глазах — решимость человека, который больше не намерен отступать.
— Вероника про тебя спрашивает. Третий месяц спрашивает. Красивая девушка, умная, добрая. Готова с тобой встретиться, несмотря на твою репутацию городского сумасшедшего.
— Не надо.
— Что не надо? Жить? Дышать? Чувствовать?
Андрей опустился на диван, закрыл лицо руками.
— Ты не понимаешь.
— Тогда объясни! Пять лет, Андрей! Пять чертовых лет ты отталкиваешь всех, кто пытается к тебе приблизиться! Из-за чего?
Тишина повисла между ними, густая, как смола. Андрей поднял голову, и в его глазах Дима увидел такую боль, что невольно отступил на шаг.
— Из-за Ани.
Пять лет назад. Весна, последний курс университета. Андрей стоит у входа в общежитие, в руках — букет ромашек. Простых полевых ромашек, которые он собрал за городом, потому что знал — Аня не любит пафосные розы.
Первое свидание. Официальное, настоящее. До этого были случайные встречи в коридорах, разговоры в библиотеке, совместные прогулки после лекций. Но сегодня — свидание. Кино, кафе, может быть, прогулка по набережной.
Он опять проверяет телефон. 18:45. Договаривались на семь, но он пришел раньше — волновался. Аня жила в женском корпусе, через дорогу от главного здания универа.
18:50. Странный шум со стороны университета. Крики, топот ног. Андрей оборачивается — из главных дверей выбегают люди. Много людей. Слишком много.
18:52. Толпа несется через дорогу, к общежитиям. Паника в глазах, крики: “Бомба! Там бомба!”
18:53. Кто-то падает. Первый. За ним второй. Толпа не останавливается — бежит по упавшим, через них, топчет.
18:54. Андрей бросается навстречу потоку, кричит: “Аня! Аня!” Его отшвыривает в сторону, он падает, встает, снова пытается пробиться.
18:55. Выстрел. Оказывается — пугач, петарда, чья-то дурацкая шутка. Но толпа уже не остановится. Давка у узких дверей общежития. Крики, плач, хруст.
18:58. Сирены скорой. Полиция. Люди лежат на асфальте — кто стонет, кто молчит. Андрей мечется между ними, ищет. Ромашки давно растоптаны.
19:03. Он находит ее. Маленькая фигурка у самых дверей общежития. Голубое платье — то самое, которое он так любил. Светлые волосы раскинулись по асфальту. Глаза закрыты.
19:04. “Аня! Аня, открой глаза! Это я, Андрей! У нас же свидание!”
Но Аня больше никогда не откроет глаза.
— Семнадцать человек тогда пострадали, — голос Андрея звучал глухо, словно из-под земли. — Трое погибли. Аня была одной из них. Самая маленькая, самая хрупкая. Ее просто… затоптали.
Дима молчал. Он знал про ту трагедию — вся страна тогда об этом говорила. Но не знал, что Андрей…
— Если бы я ее не позвал на свидание, она бы осталась в комнате. Читала бы книжку или болтала с подругами. Была бы жива.
— Андрей, это не твоя вина. Это несчастный случай.
— Несчастный? — Андрей засмеялся, и от этого смеха мороз пробежал по спине. — Я убил ее, Дим. Своим желанием быть с ней. Своей любовью.
— Бред! Ты не мог знать…
— А что, если я проклят? Что, если это повторится? Я встречусь с Вероникой, влюблюсь, а потом… Потом опять. Авария, болезнь, еще одна давка — не важно. Она умрет из-за меня.
— Ты сам себя накручиваешь!
— Да? А Катя? Помнишь Катю?
Дима помнил. Два года назад Андрей попытался начать встречаться. Милая девушка из соседнего дома. На третьем свидании она попала под машину — пьяный водитель вылетел на тротуар. Выжила, но с тяжелыми травмами.
— Это совпадение…
— Два совпадения? А сколько нужно, чтобы поверить? Три? Пять? Десять трупов девушек, которые имели несчастье меня заинтересовать?
Андрей встал, подошел к окну. Смотрел на улицу, где текла обычная жизнь — люди спешили по делам, смеялись, держались за руки.
— Я боюсь, Дим. Каждый раз, когда вижу красивую девушку, когда чувствую симпатию — меня парализует страх. А вдруг? А если снова?
— Но так нельзя жить!
— А как можно? Забыть Аню? Сделать вид, что ее не было? Что я не стоял над ее телом с дурацкими ромашками в руках?
Дима подошел, положил руку на плечо друга.
— Никто не просит забывать. Но Аня… Думаешь, она хотела бы, чтобы ты так жил? В четырех стенах, один, несчастный?
— Она вообще ничего не хочет. Она мертва.
— Именно! Она мертва, а ты — нет! Ты живой, Андрей! У тебя есть право на счастье!
— Право? — Андрей обернулся, и глаза его были пусты. — У меня было право пригласить ее на свидание. Воспользовался. Результат знаешь.
Вечер того же дня. Андрей сидит на кухне, смотрит на фотографию в телефоне. Единственная их совместная фотка — случайное селфи в библиотеке. Аня смеется, прикрывает лицо рукой. Он улыбается, смотрит на нее, а не в камеру.
Звонок в дверь. Опять Дима? Нет, он ушел часа два назад, хлопнув дверью.
— Кто там?
— Андрей? Это Вероника. Можно поговорить?
Сердце ухнуло вниз. Вероника. Рыжая, веснушчатая, с заразительным смехом. Работает в кофейне, куда он иногда заходит. Всегда улыбается, пытается разговорить.
— Я… Вероника, сейчас неудобно.
— Пожалуйста. Пять минут.
Он открыл. Она стояла в летнем сарафане, с сумкой через плечо. Красивая. Живая.
— Прости, что вот так, без приглашения. Дима дал адрес.
— Убью его.
— Не надо, — она улыбнулась. — Можно войти?
Он отступил, пропуская. Вероника прошла на кухню, как к себе домой. Села, положила сумку на колени.
— Андрей, я знаю про Аню.
Он замер.
— Дима рассказал. Про давку, про то, что вы должны были встретиться. Мне очень жаль.
— Зачем ты пришла?
— Затем, что ты мне нравишься. Давно нравишься. И я устала ждать, пока ты сделаешь первый шаг.
— Вероника…
— Дай мне договорить. Я не прошу тебя забыть ее. Не прошу сразу влюбиться в меня. Просто… Давай попробуем? Кофе, прогулка, кино. Без обязательств. Если почувствуешь, что не готов — я отступлю.
Андрей смотрел на нее и видел Аню. Такую же молодую, полную надежд. Готовую рискнуть ради возможного счастья.
— А если с тобой что-то случится?
— А если не случится? Андрей, мы не можем жить в страхе. Да, мир опасен. Да, случается всякое. Но разве это повод отказываться от жизни?
— Для меня — да.
Вероника помолчала. Потом полезла в сумку, достала небольшую книгу.
— Держи. Это стихи. Аня писала стихи, да? Дима сказал. Я тоже пишу. Может, прочтешь? Там есть одно… О страхе жить после потери.
Она положила книгу на стол, встала.
— Мой номер на первой странице. Если решишься — позвони. Я буду ждать.
И ушла. Андрей остался сидеть, глядя на тонкую книжку. “Вероника Серова. После грозы”.
Он открыл первую страницу. Номер телефона и подпись: “Тому, кто боится нового дождя после грозы. В.”
Ночь. Андрей не спит, читает. Стихи простые, искренние. О любви, потере, надежде. Одно зацепило особенно:
“Я тоже боялась. После него. Смотрела на мир через мутное стекло. Считала — предала, раз снова дышу, Раз кофе пью и письма пишу.
Но мертвые не просят нашей смерти. Им нужно, чтоб мы жили — ярко, страстно. Чтоб каждый новый день на этом свете Был доказательством: любовь — не напрасна.”
Под стихотворением — дата. Три года назад. И посвящение: “М. 1991-2019”.
Андрей берет телефон. Находит Веронику в соцсетях. Листает фотографии. Вот она совсем молодая, с парнем. Много фото вместе. Потом — обрыв. Черная лента на аватарке. Соболезнования в комментариях.
Максим. Погиб в горах. Сорвался со скалы во время восхождения. Они встречались четыре года, собирались пожениться.
Андрей смотрит на более поздние фото. Вероника меняется — сначала погасшая, словно выцветшая. Потом постепенно оживает. Снова улыбается. Снова живет.
Он набирает сообщение, стирает. Снова набирает.
“Прочитал стихи. Особенно про дождь после грозы. Можем встретиться завтра? Просто кофе. Андрей.”
Отправить.
Ответ приходит через минуту.
“Конечно. В 10 утра в нашей кофейне? Буду ждать. В.”
Андрей откладывает телефон. Достает фотографию Ани — не из телефона, настоящую, бумажную. Единственную, которую он распечатал.
— Прости меня, — шепчет он. — Я не предаю тебя. Просто… Просто пора перестать бояться дождя.
За окном начинает моросить. Обычный летний дождь. Андрей подходит к окну, впервые за долгое время открывает его настежь. Свежий воздух врывается в комнату, принося запах мокрого асфальта и листвы.
Завтра он пойдет на встречу. Выпьет кофе с рыжей девушкой, которая тоже знает, что такое терять. Возможно, ничего не получится. Возможно, страх вернется.
Но сегодня, сейчас, он готов попробовать. Снова жить. Снова дышать.
Снова не бояться любить.
Дождь усиливается. Где-то вдалеке грохочет гром. Но Андрей больше не закрывает окно. Пусть дождь. Пусть гроза.
После грозы всегда выходит солнце.