Заявила Юля своей родной сестре, когда та решила с семьей приезжать к родителям в гости.
– Ты не поняла, сестренка, нечего сюда приезжать, родители от тебя устали, не понятно, что ли? – чуть не шипела Юля на сестру, сверкая своими маленькими злыми глазками.
– И чего я такого сказала?! Пусть шуруют в свою трешку, им, видите ли, там тесно, они и сюда решили маршрут наладить! – уже громко, чтобы все услышали, начала кричать Юля.
***
Юля всегда жила в родительском доме.
– Ну а чего такого? Зачем своё жилье, когда у родителей двухэтажный просторный дом, тем более отец всегда говорил, что места всем хватит. Так Юля и жила, зачем напрягаться с ипотекой или кредитом, копить деньги на свою недвижимость, а потом еще и платить коммунальные расходы?
– Да и в своём жилье никто тебя бесплатно не накормит, а в родительском – холодильник всегда полон, мать Марья Петровна – часто у плиты, у отца хорошая пенсия – всем на продукты хватит.
Так думала про себя Юля.
Вот уже и мужа Антона в дом привела, чтобы и муж вместе с родителями жил, ребенка поспешила от него родить, чтобы к себе окончательно привязать мужичка.
Думала молодая женщина, что ребенком привязала, ан нет, не привязала. Надоело Антону мыкаться не в своём жилье, а Юля переезжать на съемную квартиру отказалась, ей и тут хорошо.
Вот и ушел Антон от Юли. Да, платил алименты, да навещал ребенка, пока в новые отношения не ушел, а потом женился, свои дети появились – двойня, там другая жена, другая реальность.
Так и живет Юля с родителями. Женщине уже 38, сыну Виталику – 10, взрослый уже.
Юлю всё устраивает в жизни, сестра уже давно живет далеко вместе с мужем в столице, приезжает к родителям по праздникам, да и детей у нее двое – одному 5 исполнилось, а второму – второй годик, некогда часто приезжать.
– Хорошо, – думает про себя Юля, – пусть себе живет Оксаночка с Игорем на здоровье в столице, тем более квартиру там купили. Глядишь, родительский дом нам с Виталиком достанется.
— Вот вырастишь, Виталя, найдешь невесту, женишься, будешь тут жить у меня! – мечтательно говорила сыну Юля, – и я вам – молодежи помогать буду с внуками! Одной-то ведь жить скучно.
– Вот как хорошо мы вместе живем, – радовалась Юля.
А тут, как судьба подшутила над Юлей: Игоря – мужа ее сестренки Оксанки, – переводят руководить крупным филиалом компании в регионе, и именно в том, из которого Игорь родом. Надолго перевели, может и до пенсии там оставят.
Игорь продает квартиру в Москве, достаточно скромную квартиру по метражу и покупает в регионе шикарную трехкомнатную квартиру, перевозит жену и детей. Квартира – в 20 минутах ходьбы от родительского дома Оксаны.
А Марья Петровна с Александром Михалычем как радуются, что внучки их от младшенькой теперь рядом.
И вот решает Оксана по выходным навещать своих родителей, тем более те сами зовут в гости, просят привезти внучков.
– Что делать в квартире детям летом? От жары изнывать в четырех стенах? – уговаривает Оксану отец.
А Оксана только и рада, соскучилась уже по родителям, и по сестре соскучилась и по племяннику.
Сидеть с внуками родителей не напрягает, там свекровь на подхвате, сама изъявила помогать с внучками.
Вот и приехали как-то раз в выходные Оксана с Игорем в гости к родителям, мяса взяли шашлык пожарить, накупили всяких сладостей, гостинцев. Игорь свой мангал притащил.
А у родителей раздолье – 15 соток – это не шутка. Игорь и газон изъявил желание покосить у тестя: истосковался по своей земле; и шашлык пожарил. Марья Петровна с внуками, Александр Михалыч буквально летает по дому, посмеивается над многодетным семейством, довольно свои седые усы гладит, внучатам подмигивает, над женой подшучивает. Виталик подружился со старшеньким, хотя у них разница в возрасте – почти 5 лет: бегают по участку в догонялки играют и в прятки…
Красота. Оксана впервые расслабилась, пошла в сад, смородину собрала, баньку отцову затопила, попарилась, деток попарила, те хоть зеленую травку увидели, и как груши на деревьях растут.
Один выходной так прошел, второй, третий. Лето. Погода отличная, жара стоит, а в тенистом саду Михалыча – благодать.
Только Юля ходит чернее тучи, постоянно срывается на сыне Виталике, что тот чем-то виноват, играя с двоюродным братом, на детей Оксаны срывается, что, мол, они весь газон родителям потоптали.
– Слушай, Оксана, поговорить с тобой хотела! Ты сама не видишь, что родителей утомила? Не пора ли тебе жить там, где у тебя жилье? – как-то не выдержала и сказала Юля своей младшей сестре.
Оксана с большим удивлением посмотрела на свою старшую сестру, потом огляделась по сторонам. Михалыч – счастливый – забавлялся с младшим внучком, катая его на шее, Марья Петровна кормила двух старшеньких своих внучков, и тоже светилась от осознания, что их семья, наконец-то воссоединилась.
– Ты так считаешь? Так сегодня воскресенье, мы через час к себе уже уезжаем, а приедем только вечером в пятницу! – удивленно ответила Оксана старшей сестре.
– Ты не поняла, сестренка, нечего сюда приезжать, родители от тебя устали, не понятно, что ли? – чуть не шипела Юля на сестру, сверкая своими маленькими злыми глазками.
– Слушай, а тебе не показалось? С детьми всю неделю моя свекровь сидит – мать Игоря. А в выходные ведь мы не просто внуков оставляем, мы сами за детьми глядим! И младшего я кормлю, а уж старший вместе с твоим Виталиком бегает, вместе и за столом сидят. Ведь наша мама твоего Виталика кормит, и моего заодно, – ответила сестре Оксана.
– Кстати, я еще ни разу не видела тебя, чтобы ты за плитой стояла или в магазин за продуктами сходила? – тоже перешла на претензии Оксана, – а мы каждый выходной с двумя огромными сумками продуктов приезжаем, и ты, дорогая, с этих продуктов тоже питаешься!
– Что? Ты еще меня своими продуктами будешь попрекать?! Вот родители всю жизнь в дом продукты покупают, и ни разу меня не попрекали, а ты третий раз приезжаешь, – и уже судишь! – хмыкнула Юля.
– Юлька, ты чего к сестре пристала?! – увидел напряженный разговор двух сестер Александр Михалыч и решил вмешаться.
– А чего сразу я-то?! – недовольно повернула свою надменную физиономию в сторону отца Юля.
– Не надо, Юля, я с самого начала за вашим разговором наблюдаю, и слух у меня хороший. Ты этот разговор начала, – урезонил старшую дочь Михалыч.
– И чего я такого сказала?! Пусть шуруют в свою трешку, им, видите ли, там тесно, они и сюда решили маршрут наладить! – уже громко, чтобы все услышали, начала кричать Юля.
-Знаешь, что, дорогая. Ты сама в родительском доме гостьей живешь, а родную сестру из нашего дома гонишь? Да еще и напраслину на нас с матерью наводишь? Ничего мы не устали, мы, наоборот, только рады приезду Оксаны с внуками, и Игоря мы привечаем – не зять, а золото! – ответил Юле Михалыч.
– Мне больше негде жить, ты сам говорил, чтобы я жила вместе с вами, а теперь попрекаешь? – чуть ли не на слезах уже кричала Юля на отца.
– Живи, кто же тебе мешает, но и свои порядки тут не устанавливай, ты в доме не хозяйка, а я когда тебе про дом говорил, я не уточнял, что ты одна жить в нем будешь. И для твоей сестры наш дом всегда открыт, пусть хоть завтра на «постоянку» к нам переезжает, мы с матерью только «За».
– Ах так! – подбоченилась Юлия, – тогда я не обязана жить в этом кордебалете: визг, писк, везде эти малолетки бегают, – эта Оксанка уже всю смородину обобрала!
– Смородину…, – рассмеялся отец, – а ты когда-нибудь смородину обрывала? Ты ее и не ела никогда. Вон, вся наша смородина с веток на столе стоит в тарелке, а в кувшине компот из нее сварен, а в холодильнике еще два ведра смородины, не знаем куда деть.
– Мам, куда же ты уйдешь? Ты же сама сказала, что дом – наш с тобой, и что, когда я вырасту, я женюсь и будут тут жить вместе с тобой в этом доме? – выдал мать еще наивный десятилетний Виталик.
– То есть, дочка, ты уже хозяйкой в чужом доме почувствовала? Только я не понимаю, почему? – недобро посмотрел отец на дочку.
– Потому что я всю жизнь с вами прожила, потому то и потому! – заявила Юля.
– А ты нам с матерью в чем-то помогала, дочь? Может ты нам с ремонтом помогала, или по огороду? Вон, смотри, Игорек – чужой человек нам, в сущности, уже и газон косит, и деревья все в порядок привел, и фасад дома обновил! – урезонивал дочь Михалыч.
– Так это он с умыслом помогает, чтобы долю от дома захапать, а меня выгнать к чертовой бабушке! А когда у меня будут все права на дом, тогда я им и займусь – и с фасадом разберусь, и с ремонтами! – ругалась с отцом Юля.
Мать – Марья Петровна – тоже не могла не услышать таких громких разговоров, она подошла ближе, но молчала: жалко было ей свою одинокую дочь.
– И что ты – одинокая и безработная с этим доминой под 200 квадратов делать будешь? – усмехнулся отец, – ты хоть знаешь, сколько тут за отопление счет приходит?
— Значит продам, и куплю себе квартиру, и Виталику квартиру куплю рядышком, чтобы при мне был! – истерично кричала Юля, после чего убежала в слезах в свою комнату.
– Эх, доча…, – лишь проговорил Михалыч, – бабе уже сороковник скоро, а ведет себя как малый ребенок: все ей должны, все обязаны…
– Ну что, мать, с такими претензиями дочки делать будем? Мы, вроде как, еще живые, а уж тут такие предъявы? А помрем, что тут будет? Так нашей Юле ведь и крышу снести может, если Оксана на свои права наследства претендовать будет?
Петровна молчала, неудобно было перед Оксаной с Игорем, и в то же время жалко было свою шалопутную 38-летнюю дочку, ведь она для неё, что в 38, что в 8 – одна и та же.
– Нет, пап, так дело не пойдет, ну если у нее чего с головой не так, и она себе свою реальность придумала, так это Юлькины проблемы. Вы – такие же мои родители, как и её, и в этом доме я также выросла, как и она, и право уж находиться в нем со своими детьми и мужем имею! – лишь ответила Оксана на немой вопросительный взгляд отца.
– Сколько, дочь, сейчас наш дом стоит? Я просто за нынешними ценами не успеваю следить? – поинтересовался Михалыч у Оксаны.
– Я не знаю, пап, у меня не было мыслей оценивать ваш дом, он для меня бесценный, и чтобы еще его продавать кому-то…, – лишь пожала плечами Оксана.
****
— Значит так, мать, надо нам этот вопрос при жизни решить, не дело это, чтобы сестры врагами из-за нашего дома стали! – как-то наедине заявил Михалыч своей супруге.
– И что ты предлагаешь, Оксанке дом отдать? Я же вижу, что ты ее больше любишь! – обиженно проговорила Марья Петровна.
– Ты, мать, не права: люблю я дочерей – одинаково, но Оксану уважаю больше, ее хотя бы есть за что уважать – и работает, и семью бережет! – даже обиделся на слова жены Михалыч.
– Так может из-за тебя Юля семью свою развалила? Если бы не с нами жила, может быть сейчас при муже была бы! – аж даже задрожала от приступа гнева на мужа Петровна.
— Вот именно, это Юля семью развалила, да и мужик у неё был «поверхностный», так скажем. А то, что он ее звал жить отдельно, а она не пошла, – я виноват? Или нам с тобой надо было из своего собственного дома уйти, чтобы незнакомый товарищ тут хозяйничал? – даже прикрикнул на Петровну Александр Михалыч.
Марья Петровна лишь сидела и плакала.
— Юльку жалко…, – лишь ответила Петровна.
— Жалко ей…, – хмыкнул Михалыч, – дожалелись уже, 38 лет как ее жалеем. Только ей наша жалость как змеиный яд!
Жена опять молча покосилась на мужа.
— В общем так, жена, дом однозначно мы отпишем на Оксанку, потому что она с мужиком, она этот дом поддерживать будет, приезжать сюда, отдыхать, может и постоянно жить переселится, тем более мне кажется, что они скоро и за третьим пойдут.
— А Юлька? – лишь взвыла мать.
—А Юльке нашей, пока мы живы, надо самостоятельной жизни научиться. Вот пусть идет в отдельную квартиру и работает. Максимум, что ей светит, это однушка. Мы с Оксаной уже поговорили: она готова однокомнатную Юльке купить и на нее оформить, при условии, что мы дарим дом Оксане.
– Несправедливо это…, – покосилась на мужа супруга.
– Зато Юльке полезно будет! Может сама хотя бы яичницу жарить научится, а то живет всю жизнь за наш счет, всю жизнь ее содержим! – заявил отец.
– А Виталик? Виталику за что такая несправедливость?! – плакала жена, глядя на супруга.
– А Виталику с пенсии копить будем, какие деньги на счет класть, чтобы, в случае чего, выучить пацана, а уж дальше пусть сам думает, всё же мужик. Из дома ни Виталика, ни мать его выписывать не будем, Оксанка согласилась даже так. Ну извини, еще денег на вторую квартиру для Юльки у нее нет! А так оставлять дела опасно, после нас раздрай будет!
Мать поплакала, поплакала, да и согласилась на условия мужа.
Вскоре Юлька ушла на свою собственную квартиру, Виталик так и остался жить у деда с бабкой – не захотел жить с матерью, так как привык к этому дому.
38-летняя женщина роптала на родителей, пыталась приходить по вечерам на ужин, но отец выгонял ее, мол, пусть идет сама к себе домой и готовит.
За коммуналку Юльке тоже никто не стал платить, и денег на продукты никто не выделял, так что, как ни крути, пришлось Юльке вспоминать свои бухгалтерские навыки и устраиваться по специальности.
А устроилась Юлька, по велению судьбы, в спортивный клуб при силовом ведомстве, где публика была сугубо мужская. Вскоре и ухажер у Юльки нашелся, а через год уже сыграли свадьбу, и Юлька уехала к мужу на ПМЖ.
Оксана, также как и раньше, приезжала к родителям на выходные, ходила в баню, собирала смородину летом, а зимой помогала с мужем чистить территорию от снега, Игорь занимался хозяйственными делами.
– А ты говорила, несправедливо…, – лишь как-то вечерком, оставшись наедине, легонько погладил своей шершавой рукой свою супругу за плечо Михалыч.
Та даже сначала и не поняла, о чем это он, и вопросительно посмотрела на мужа.
– Ну как же: Юлька скоро нам еще внучка родит, мужик у нее основательный, детей любит, при своём жилье, Оксанка с мужем при глазах, вон из нашего дома какую конфетку сделали, и мне по крышам не лазить, везде Игорь хозяйничает, да и внуки все рядом. А Виталик вырастет – уже при квартире, хоть завтра женись! Вот тебе и весь расклад, мать! Вот так!
