Вы, может, не поверите, а оно так и было.
За столом покрытым красным полотном, с графином посередине и стаканами, сидят люди.
Во главе Елизавета Петровна, дородная, с большой, просто огромной шишкой накрученной из волос.
В синем, строгом платье с большим, белым воротничком.
Тонкие губы, накрашенные ярко – морковной помадой, сжаты в ниточку.
Большая грудь Елизаветы Петровны, негодующе вздымается и опускается.
Она председатель сегодняшнего товарищеского суда, Елизавета Петровна-то.
По правую руку от неё, товарищ Гринёв.
Так -то, он должен смотреть, за моральным обликом трудящихся, а он того…не усмотрел.
Сидит теперь глаза, прячет, стыдно ему в стол пялится.
Слева от председательши сидит Лидочка, тонкая , как спичка.
Волосы, что солома, закручены в дульку, жалкое подобие шикарнейшей шишки Елизаветы Петровны.
Ну и что же что там подложен шиньон, а кто это докажет, а?
Никто и не видел, так что…
Всё своё, так сказать, всё натуральное.
Так вот, Лидочка сидит выставив вперёд острый носик, её тоненькие губёшки тоже сжаты в ниточку на ней надето тёмно – синее платье с большим белым, связанным Лидочкиной бабушкой кружевным воротничком.
Воротничок лежит далеко туда, где у Елизаветы Петровны, например грудь, а у Лидочки, допустим вытачки…
Эти трое являются представителями товарищеского суда одного из предприятий нашей необъятной.
– Товарищи, товарищи, минуту внимания и так…Наш товарищ, гражданин Кутиков, товарищи, совершил злодеяние, да!
Все молчат, внимательно слушают председателя.
– Стыдно Крутиков, в то время, когда твои товарищи, выполняют и перевыполняют план, равняются на героев первых пятилеток, ты…ты…ты…
Товарищ Гринёв, вам слово.
Расскажите нам, как так получилось, что вы не уследили за моральным обликом товарища Крутикова.
Давайте, расскажите.
-Мы стараемся всеми силами смотреть за моральным обликом комсомольцев, товарищ Крутиков.., – забормотал, глядя в стол товарищ Гринёв, – он нарушил все законы комсомольского товарищества и должен ответить строго и по закону…
Глаз, товарищ Гринёв, так от стола и не поднял.
– Правильно, – подскочила Лидочка, – нужно, привлечь товарища Гринёва…ой…товарища Крутикова, – покраснела Лидочка, все знали, что Лидочка безнадёжно влюблена в товарища Гринёва, а он и не замечет её совсем и по всей видимости Лидочка, мечтала, чтобы товарища Гринёва, вот так товарищеским судом пропесочили и заставили обратить на неё внимание, да!
Товарищ Крутиков, повёл себя совсем не по -товарищески,уважаемые товарищи!
Я считаю, сделать ему строгий выговор, с занесением в личное дело.
-Ну-ну, товарищ Федотова, – покосилась на Лидочку Елизавета Петровна,- можно и без занесения, просто выговор…
– Без занесения в лично дело, но выговор нужно дать!
-Да что он сделал-то?
Выкрикнул кто-то из зала.
-Да что сделал? Чтобы нам этого не сделать…
Зал зашумел, затопал ногами, задвигал стульями.
– Сначала нужно узнать что он сделал, а потом уже выговоры выносить, да заносить.
-Да, а то ишь, удумали тут…Скажите для начала, а то что мы сидим.
Дело принимало другой оборот.
Председатель и её помощники занервничали.
-Тихо, тихо, товарищи!- встала во весь рост ЕлизаветаПетровна, – тихо!
Мы вынесли на ваше обсуждение непотребное поведение товарища Крутикова, он стал неуправляем, плохо себя ведёт, дерзит и…не ночует дома, на своём месте.
Любовь у него видите ли жениться он собрался.
В зале опять загомонили.
-А что такого? Разве это запрещено законом?
-Тихо, тихо товарищи, дайте договорить… Такое поведение оказывает тлетворное влияние на коллектив в целом и на работу самого Крутикого.
-Ну в таком случае вынесите ему выговор, да пойдём по домам, там футбол сегодня.
-Точно, да…
-Лидочка, запишите распечатайте и повесьте на доску позора.
Товарищи, товарищи, следует проголосовать, голосуем, товарищи, кто за, чтобы товарищу Куртиков вынесли выговор, без занесения в личное дело?
Кто против?
Единогласно!
Расходимся товарищи!
На следующий день, на так называемой доске позора, это как бы,образный антипод доске почёта, висел листочек с приказом за номером таким-то, подписанный товарищами Федотовой, Гринёвым и… Крутиковой, о том, что за злостные нарушения товарищу Крутикову, вынесен строгий выговор в лице его товарищей…
-Вот так, Витенька видел?- говорит тихонько Елизавета Петровна,- вот так…А я говорила, я предупреждала…
Молодой человек, читающий приказ, поворачивается к Елизавете Петровне, морщится.
-Мам, ну и зачем это всё? Что ты позоришься и меня позоришь, я люблю её, понимаешь? Ты можешь даже в личное дело выговор мне занести…
Молодой человек махнул рукой и пошёл прочь.
-Витя…Витенька, послушай меня…Витя, сыночек…Послушай…а хочешь, – ЕлизаветаПетровна догнала молодого человека и схватила его за руку, – а хочешь, я тебе…машину подарю, хочешь? Мы с папой копили, но мы подарим тебе, а? Но с условием, Витенька, с условием…
-Мама, я всё сказал, прекрати.
-Ах, так, Витенька ну я тебе устрою.
Елизавета Петровна, как фурия ворвалась в красный уголок где спокойно пили чай директор, комсорг, Лидочка и кто-то из бухгалтерии…
Собирайте собрание…будем…судить…Крутикова.
Она не могла отдышаться в горле пересохло, Лидочка услужливо подала ей стакан воды, Елизавета Петровна выпила большими глотками воду, села на стул…
-Как Крутикова? Вот же на днях его судили…Даже выговор сделали…
-Судили, сделали, но…теперь нужно с занесением в личное дело!
-Это какого Крутикого? Вашего… родственника, Елизавета Петровна?
Елизавета Петровна замялась, а потом вскинув голову, подтвердила что да, мол, родственника.
-Так он же уволился…
-Кто уволился? Как уволился? Когда?
– Сегодня и уволился, переводом без отработки…
-Каким переводом? Как без отработки…Куда?
-Не могу сказать это личное дело трудящегося, разглашению не подлежит.
Какому разглашению…Я мать…
Разбирайтесь там сами, – женщина из бухгалтерии встала и пошла, тяжело ступая к себе в кабинет.
-Леонид Семёнович…а как так? Как же так…Лёня…
Из красного уголка быстро все разошлись, Лидочка прикрыла дверь и встала всем телом на дороге у тех, кто хотел проникнуть в эту дверь.
А из комнаты доносились крики и возгласы.
-Предатель, изверг, душегуб, как ты смел…
-Лиза, успокойся, Лиза, слышишь? Виктор взрослый человек, а ты со своими истериками сделала так, что он ушёл из дома и вообще уехал…
-Как уехал, как?
-Вот так…уехал вслед за женой. которую ты выгнала, его жена, законная между прочим.
-Какая законная, она привязалась к дитю, а ты…
-Эх, Лиза, Лиза…
Елизавета Петровна выскочила снеся собой Лидочку…
– Собираем собрание, будет товарищеский суд.
-Так, хорошо, кого будем судить?
-Товарища Крутикова, – громыхала Елизавета Петровна.
-Но, он же уволился.
-Нет, другого, старшего.
– Товарища директора?
-Да! Товарища директора…
-Лиза, Лиза, Лиза, чёрт возьми что случилось?
-А, что?
-Что случилось почему ты воешь, словно волк в три часа ночи?
-Я? Я? Фух, Лёня…сон…страшный.
-Да тьфу на тебя, сходи выпей капель, чёрт знает что такое, только уснул.
Вечером Елизавета Петровна и Леонид Семёнович встречали у себя в гостях сына Виктора с невестой Олечкой.
Девушка стеснялась, краснела.
Взяв за плечи хрупкую девушку, Елизавета Петровна увела её на кухню.
-Идём, Олечка помоги мне пожалуйста расставить тарелки, не бойся меня, я совсем не кусаюсь.
Я тоже очень боялась этой встречи.
-Вы?
-Конечно я, я же первый раз буду свекровью. Иди сюда, моя девочка, дай я тебя обниму.
И Елизавета Петровна прижала любимую будущую сноху к своей богатырской груди…
***
-Оля, Оля…неси вилы.
-А, где они, мама? Вы же их куда-то унесли?
-Ах ты ж…что будем делать, Оля? Они уже близко…давай руку, встанем вот так и никто не пройдёт…Врагу не сдаётся, авуууу…
-Лиза, Лиза, чёрт тебя подери, что ты воешь, как собака на луну.
-А, что… кто? Витя? Ты почему не спишь?
-Так ты воешь, мне под ухом.
-Кто воет?
-Спи уже.
Елизавета Петровна прошла на кухню достала капли, накапала себе ровно пятьдесят грамм, потом подумала и ещё столько же, взяла дольку лимона, выпила те самые капли, закусила лимончиком и пошла спать.
Фух…сон, так сон.
Снилось, будто внучка, Танечка, замуж собралась…мол, любовь у неё, хорошо что Танечке ещё пять лет…
Да ну их, с этой любовью…
