Алексей слушал телефон, не веря своим ушам. На другом конце провода мать, Галина Сергеевна, говорила своим обычным тоном — сухим, уверенным, будто речь шла не о судьбе сына, а о покупке картошки на рынке.
— Я передумала, Лёш. Деньги на ремонт не дам. Лене машина нужна, — произнесла она без капли сожаления в голосе.
Повисла короткая тишина. Только дыхание и едва различимый треск в линии. Алексей еще крепче сжал телефон. В душе — даже не злость, а та привычная, тупая боль, которая поселилась где-то под рёбрами ещё в детстве.
На плите закипал чайник. Жена Марина смотрела не него вопросительно.
— Что случилось? — спросила она тихо, уже догадываясь по его лицу.
— Всё. Мама передумала, — выдавил он, опуская телефон.
Чайник взвыл, наполняя кухню пронзительным свистом. В этом звуке словно воплотился весь его загнанный внутрь крик, который он никогда не позволял себе выпустить.
***
Марина выключила чайник и разлила кипяток по кружкам. Пакетики дешёвого чая из магазина у дома медленно окрашивали воду в коричневый цвет. Алексей всё ещё сидел за столом, уставившись в одну точку.
— Она всегда так делала, — произнёс он тихо. — Всегда.
Перед глазами поплыли воспоминания — одно за другим, как старая киноплёнка. С детства Галина Сергеевна делила внимание между детьми неравномерно, словно весы в её сердце были изначально сломаны. Лена — младшая, «девочка-звезда», для которой всегда всё находилось: новый телефон к началу учебного года, платье к выпускному за тридцать тысяч, отдых в Турции каждое лето. Алексею же доставалось одно: «Ты парень, потерпи. Мужчина должен сам всего добиваться».
Он вспомнил, как в четырнадцать лет сломал ногу на физкультуре — неудачно приземлился после прыжка через козла. Лежал в больнице три дня, а мать пришла только на третий, да и то ненадолго
— Работа, сынок, ты же понимаешь, — сказала она тогда, поправляя причёску у маленького зеркала на стене.
Зато когда через месяц Лена простудилась, врача вызвали на дом немедленно, а Галина Сергеевна взяла отгул, чтобы ухаживать за дочерью.
С годами это стало нормой, привычкой, частью жизни. Он научился не ждать, не надеяться, не просить. Устроился на завод после техникума, женился на Марине — скромной учительнице начальных классов, которая полюбила его именно за эту молчаливую силу и надёжность.
— Помнишь, как твоя мама в первый раз к нам пришла? — спросила Марина, садясь рядом и обхватывая кружку ладонями.
Алексей криво усмехнулся. Как забудешь. Галина Сергеевна обошла всю их съёмную однушку на Черёмушках с видом санитарного инспектора. Открывала шкафы, заглядывала в холодильник, проводила пальцем по подоконнику в поисках пыли.
— Ну что ж, жить можно, — вынесла она вердикт. — Но когда внуки пойдут, придётся расширяться. Я помогу, конечно. Лёша у меня самостоятельный, но мать есть мать.
Самостоятельный. Это слово преследовало его всю жизнь. Лене покупали ролики — Алексею говорили «ты же самостоятельный, заработаешь». Лену водили к репетиторам — Алексею «ты же умный, сам разберёшься». Лене оплатили автошколу — Алексей копил на права два года.
— А помнишь, как она тебе про дом сказала? — Марина отпила чай. — Мол, отличная идея, я помогу обязательно.
Они нашли этот дом месяц назад в старом посёлке Речное, недалеко от реки. Маленький, но уютный — две комнаты, веранда, заросший сад с яблонями. Хозяева просили недорого — дом требовал серьёзного ремонта.
— Покупайте, дети, — благословила Галина Сергеевна по телефону. — Деньги на ремонт я дам. Пусть у вас будет своё гнёздышко.
И они поверили.
***
После покупки дома они сразу составили смету на ремонт. Сидели до трёх ночи, считали каждый рубль — крыша, полы, проводка, отопление. Минимум четыреста тысяч, чтобы просто сделать дом пригодным для жизни.
— Не переживайте, я всё оплачу, — заверила Галина Сергеевна на следующий день. — Как только оформите документы, сразу переведу. Вы пока присматривайте материалы, мастеров ищите.
Они поверили. Марина даже заказала образцы обоев, Алексей договорился с бригадой на конец месяца.
Прошло три недели. Каждый понедельник Алексей звонил матери, и каждый раз слышал новую отговорку.
— Банк задерживает, сынок. Крупная сумма, проверки всякие, — говорила она в первую неделю.
— Документы потеряли, представляешь? Заново оформляю, — объясняла во вторую.
— Лёша, терпение. На следующей неделе точно, — обещала в третью.
Марина уже не спрашивала о результатах звонков. Молча накрывала на стол — гречка, макароны, самые дешёвые сосиски. Они экономили на всём. Отключили горячую воду, грели в кастрюле. Ходили пешком вместо автобуса.
В четверг Галина Сергеевна позвонила сама:
— Знаешь, сынок, тут такие расходы неожиданные. Зубы пришлось лечить, дорого вышло. И холодильник сломался, новый купила. Но вот что — через недельку-другую точно переведу. Держитесь там.
— Мам, но мы уже месяц ждём. У нас крыша течёт, пол проваливается…
— Не преувеличивай, Алексей. Подлатаете пока своими силами. Ты же у меня рукастый.
Вечером того же дня Марина листала ленту в соцсетях. Вдруг замерла, уставившись в экран телефона.
— Лёш… иди сюда.
На фото Лена позировала возле белоснежного кроссовера. Кожаный салон, панорамная крыша, литые диски.
«Спасибо маме за мечту! Теперь я мобильная! #новаямашина #лучшаямама #мечтысбываются»
Под постом — десятки комментариев. И один от Галины Сергеевны: «Для любимой дочки ничего не жалко! Ты заслужила, солнышко!»
Алексей смотрел на голые бетонные стены, на ведро в углу под протекающей крышей, на жену, которая закусила губу, сдерживая слёзы. Внутри что-то оборвалось. Окончательно.
***
Марина убрала пустые кружки в раковину к остальной посуде — мыть сил уже не было. На столе остались разложенные каталоги «Леруа Мерлен» и «Петровича», исписанные карандашом листки с расчётами. Циферки упрямо не сходились — даже на самый дешёвый ремонт не хватало половины суммы.
— Знаешь что? Мы справимся, — сказала она, возвращаясь к столу. Голос звучал тихо, почти шёпотом, словно она пыталась убедить не только мужа, но и себя.
— Конечно справимся, — машинально ответил Алексей, но в голосе не было ни капли уверенности.
Марина открыла хлебницу — внутри лежал наполовину засохший батон трёхдневной давности. Отломила корочку, стала медленно жевать.
— Может, кредит возьмём? Или я подработку найду, частные уроки…
— Не надо. Что-нибудь придумаем.
Она легла спать около полуночи, а Алексей остался на кухне. Достал телефон, открыл галерею. Фотографии листались одна за другой. Вот прошлогодний Новый год у мамы — Лена в центре кадра в новом платье, мама рядом, обнимает её. А он где? А, вот, с краю, наполовину обрезанный рамкой.
День рождения Лены — огромный торт, гора подарков. Его день рождения — селфи с Мариной в кафе, мама «забыла» прийти.
Выпускной Лены из универа — вся семья поехала в ресторан. Его защита диплома в техникуме — мама прислала смс: «Поздравляю, сынок».
Впервые он увидел это так ясно, словно сняли пелену с глаз. Это была система. Годами выстроенная, отлаженная. Он — запасной вариант, тот, кто всегда справится сам.
Алексей закрыл галерею, посмотрел на контакт матери в телефонной книге. Палец завис над кнопкой вызова. Нет. Хватит. Никаких звонков, никаких оправданий. Пусть будет тишина.
***
Алексей сидел на крыльце, тупо глядя в телефон. Фото Лены с машиной всё ещё светилось на экране. Марина вышла с двумя кружками остывшего чая, села рядом.
— Может, продадим? Вернёмся в съёмную квартиру?
— И потеряем первый взнос? Двести тысяч?
Телефон завибрировал. Валентина Петровна, мама Марины.
— Лёша? Дочка рассказала про вашу ситуацию. Слушай, я перевела вам немного — сто пятьдесят тысяч. Это всё, что могла собрать. И ещё — есть бригада хорошая, мой сосед руководит. Ребята золотые, недорого возьмут.
Алексей открыл рот, но слова застряли в горле.
— Не надо благодарить. Вы семья, а семья помогает без условий.
Через два дня дом наполнился жизнью. Дядя Коля — бригадир — ходил по комнатам, постукивал по стенам.
— Тут штукатурить, тут — сбивать. Полы переберём. За месяц управимся.
Запахло свежими досками и штукатуркой. Марина носила рабочим чай, расспрашивала про материалы. Алексей после работы брал в руки шпатель — дядя Коля учил шпаклевать.
— Вот так, ровненько веди. Не дави сильно.
Руки болели, спина ныла, но к вечеру целая стена была готова. Своими руками.
По выходным работали вместе. Марина красила рамы, Алексей укладывал ламинат. Ссорились из-за цвета плитки в ванной, мирились за ужином из картошки с селёдкой.
Вечерами сидели на новых ступеньках крыльца, пили чай из термоса. Впереди темнела дорога, изредка проезжали машины. Но теперь это был их дом. Настоящий.
Через месяц Алексей сфотографировал светлую гостиную — белые стены, которые они красили вдвоём, занавески, что Марина сшила сама, старое кресло с барахолки, которое они обтянули новой тканью.
Выложил в сеть одно фото. Подпись:
«Если делаешь сам — чувствуешь дом сердцем».
Галина Сергеевна поставила лайк через пять минут. Не позвонила, не написала. Просто лайк.
***
Телефон зазвонил вечером, когда они сидели на веранде и смотрели на закат. Имя на экране — «Мама». Алексей долго смотрел на вибрирующий телефон, потом всё-таки ответил.
— Ну что, сынок, я же говорила, всё у тебя получится! — голос Галины Сергеевны звучал бодро, словно ничего не произошло. — Видела фотографии. Молодцы! Вот теперь я приеду, посмотрю, как вы устроились. На выходных буду.
Алексей глубоко вдохнул и спокойно, без злости, ответил:
— Нет, мама. Не приезжай.
Повисла пауза. Галина Сергеевна явно не ожидала такого ответа.
— Почему? — в её голосе слышалось искреннее недоумение.
— Потому что я устал. Устал доказывать, что я тоже твой сын. Устал слышать, что я «сам справлюсь», когда Лене ты помогаешь без вопросов. Устал быть запасным вариантом. Теперь хочу сам выбирать, с кем мне быть рядом.
Её голос задрожал, в нём появились нотки обиды:
— Неблагодарный! Я же помогала тебе, как могла! Воспитывала, растила!
— Да. Но не для меня, мама. Для себя. Чтобы потом говорить всем, какая ты хорошая мать. Только вот мать должна любить детей одинаково.
Он нажал отбой, не дожидаясь ответа.
***
Через день пришло сообщение от Лены: «Маме плохо. Сердце. Приезжай срочно».
Алексей долго смотрел на экран. Знал этот приём — Галина Сергеевна часто прибегала к нему, когда хотела вернуть контроль. Сердце, давление, головные боли — арсенал был богатый.
Он заблокировал номер сестры.
Вечером он вышел на веранду. Начинался дождь — ровный, спокойный, осенний. Марина принесла две кружки с горячим чаем, села рядом.
— Всё? — спросила она тихо.
— Всё, — ответил он. — Теперь точно всё.
Он обнял жену, и впервые за много лет почувствовал настоящее спокойствие. Не от победы над кем-то, не от доказанной правоты, а от тишины. От свободы выбирать свою жизнь.
Теперь он действительно «сам справился» — не с ремонтом дома, а с грузом, который нёс всю жизнь.
