— Сынок, выгони её из квартиры, пока не поздно. Она разрушает твою жизнь!
Марина притаилась за дверью. Голос свекрови из спальни звучал отчётливо — Андрей включил громкую связь. Она прижалась спиной к стене в коридоре, боясь пошевелиться.
— Ну, мам… — устало отозвался Андрей. Скрипнула кровать — он переворачивался на другой бок.
— Что мам?! Посмотри, во что ты превратился. Где твои амбиции? Где карьера?
Сердце колотилось так громко, что Марина боялась — муж услышит. За окном шумело ночное море, ветер трепал занавески через приоткрытую форточку. В руках она держала поднос с чаем и печеньем, который собиралась принести Андрею.
“Разрушаю? Я? После всего, что я ради него сделала?” — мысль обожгла.
Она беззвучно поставила поднос на комод и прислушалась. Андрей что-то тихо отвечал, но слов было не разобрать. Марина отступила назад, стараясь не скрипнуть половицей, и ушла на кухню.
***
Пять лет назад они встретились на благотворительном концерте в старом ДК. Марина фотографировала выступления для местной газеты — бесплатно, по зову души. Андрей настраивал звук, ругаясь вполголоса на древнее оборудование. Когда микрофон в третий раз взвизгнул, она не выдержала и рассмеялась. Он обернулся — растрёпанный, в мятой футболке с логотипом радиостанции.
— Смешно?
— Простите. Просто вы так искренне с ним разговариваете, будто он живой.
К концу вечера они пили кофе из пластиковых стаканчиков на ступеньках ДК.
Через год они поженились и переехали в квартиру Андрея у моря — трёхкомнатную, с высокими потолками и большими окнами. Марина преобразила это пространство: повесила лёгкие льняные шторы, расставила свои фотографии в рамках из коряг, наполнила стеклянные банки морскими раковинами и камушками. Квартира ожила, задышала морем и солнцем.
— Кто звонил? — спросила Марина, когда Андрей вышел из спальни.
— Мама.
— О чём разговаривали? О том, какая я непутевая? — слова вырвались сами.
Андрей потёр переносицу — жест, означавший, что он устал и не хочет спорить.
— Марин, не начинай. Мама просто… старой закалки.
“Старой закалки” — так он всегда оправдывал Зинаиду Сергеевну. Бывшая учительница математики не упускала случая намекнуть, что сын мог бы найти жену получше. Образованнее. Состоятельнее. Без этих “художественных замашек”.
Марина работала прямо из дома. Одну из комнат она превратила в мастерскую — создавала картины из морских камней, которые находила на берегу во время утренних прогулок. Её работы хорошо продавались через интернет, особенно летом, когда туристы искали уникальные сувениры.
Андрей работал звукорежиссёром на местной радиостанции. Работа отнимала много сил — прямые эфиры, монтаж, бесконечные правки. Он часто приходил домой уставшим, но Марина встречала его ужином и тёплыми объятиями.
Зинаида Сергеевна жила в соседнем районе, в двадцати минутах езды. Она приезжала каждые выходные “проведать сына”. Каждый её визит превращался для Марины в испытание. Свекровь никогда не критиковала открыто, но её замечания были как тонкие иголки:
— Интересный суп, Мариночка. Я обычно кладу меньше соли, но это дело вкуса, конечно.
— Ох, эти твои камушки повсюду! Андрюша, наверное, уже спотыкается о них.
— Хорошо, что у тебя есть хобби. Жаль только, что Андрюше приходится одному тянуть семью.
Последнее задевало особенно больно. Марина зарабатывала своим творчеством неплохие деньги, иногда в сезон даже больше, чем Андрей. Но для Зинаиды Сергеевны это было “не настоящей работой”.
Андрей пытался сглаживать углы, но никогда не вставал на защиту жены открыто. “Мама не со зла, она просто привыкла всё контролировать”, — говорил он. Марина кивала и улыбалась, но внутри копилась обида.
***
После той ночи, когда Марина услышала телефонный разговор, её мир словно накренился. Она не знала, что именно ответил Андрей матери, но само молчание казалось предательством. Почему он не возразил сразу? Почему не защитил её?
Утром Андрей вёл себя как обычно — поцеловал в щёку, налил кофе, спросил о планах на день. Марина отвечала односложно, избегая смотреть в глаза. Внутри неё поселилась холодная настороженность, как морской туман, проникающий в каждую щель.
Она больше не рассказывала о новых заказах на картины. Не показывала эскизы. Не делилась радостью от найденного на берегу идеального камня цвета закатного неба. Вечерами, когда Андрей тянулся к ней в постели, она отворачивалась, ссылаясь на усталость.
— Ты в порядке? — спрашивал он, и в его голосе звучала искренняя забота.
— Всё хорошо, — отвечала она, натягивая одеяло до подбородка.
Но ничего не было хорошо. Каждое его слово она теперь взвешивала, искала скрытый смысл. Когда он хвалил ужин — думала, что это из жалости. Когда предлагал помощь с картинами — видела в этом намёк на то, что она не справляется сама.
“Если он действительно на её стороне — я всё увижу”, — решила Марина. Она стала внимательнее наблюдать за мужем. Как он отвечает на звонки матери? О чём они говорят? Упоминает ли он её в разговорах?
Андрей чувствовал перемену. Его жена, обычно тёплая и открытая, как летнее море, стала холодной и далёкой. Он пытался понять, что произошло, перебирал в памяти последние дни, но не находил ответа.
***
Прошла неделя. Атмосфера в доме становилась всё тяжелее. Марина механически выполняла домашние дела, работала над заказами, но радость творчества исчезла. Камни в её руках больше не превращались в птиц и цветы — только в холодные узоры.
В четверг вечером Андрей не выдержал. Он нашёл Марину в мастерской, где она сидела над незаконченной картиной.
— Марина, что происходит? — его голос дрожал. — Ты будто не со мной. Будто ушла куда-то далеко, и я не могу тебя достать.
Она подняла глаза, и он увидел в них такую боль, что сердце сжалось.
— Всё в порядке, — повторила она заученную фразу.
— Нет, не в порядке! — Андрей присел рядом на корточки. — Пожалуйста, скажи, что я сделал не так? Как мне это исправить?
Марина открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь.
Зинаида Сергеевна стояла на пороге с сумкой продуктов.
— Решила заехать, принесла вам настоящих домашних котлет, — объявила она, проходя в квартиру без приглашения. — Ну что, хоть убралась сегодня?
Марина молча развернулась и ушла в спальню. Она слышала, как Андрей что-то объяснял матери, как та возмущалась “странным поведением невестки”, но слова сливались в неразборчивый гул.
Она села на кровать и обхватила голову руками. Слёзы, которые она сдерживала целую неделю, хлынули потоком. Тихие, горькие, полные разочарования и усталости.
Через полчаса дверь спальни приоткрылась. Андрей заглянул внутрь и увидел жену — она сидела в той же позе, только слёзы уже высохли, оставив дорожки на щеках.
— Мама ушла, — сказал он тихо. — Марина, пожалуйста, поговори со мной.
***
Андрей сел рядом с женой на кровать. Какое-то время они молчали. За окном шумело море — вечный, успокаивающий звук.
— Я знаю, что ты слышала тот разговор, — наконец сказал он. — В прошлый четверг, когда мама звонила.
Марина вздрогнула и посмотрела на него расширенными глазами.
— Но ты не знаешь, что я ответил, — продолжил Андрей, глядя ей прямо в глаза. — И я виноват, что не рассказал тебе сразу.
— Я думала, ты согласился с ней, — голос Марины дрожал. — Думала, что ты тоже считаешь, будто я разрушаю твою жизнь.
Андрей покачал головой и взял её руки в свои.
— Я сказал маме, что если она ещё раз скажет подобное, я ограничу с ней общение. Сказал, что ты — лучшее, что случилось в моей жизни. Что твои картины из камней — это настоящее искусство, а не “хобби”. Что ты создаёшь красоту из того, что другие люди даже не замечают.
Марина смотрела на него, не веря своим ушам.
— Я устал, что она унижает тебя, — продолжал Андрей. — Устал оправдываться за то, что мы счастливы. Ты — моя семья, Марина. Моя настоящая семья. И я должен был защитить тебя давно.
Слёзы снова покатились по щекам Марины, но теперь это были слёзы облегчения.
— Я должен был сказать тебе сразу, — Андрей перебирал край одеяла. — Как только положил трубку.
— А я зря позволила недоверию… — Марина покачала головой. — Три дня ходила, накручивала себя. Представляла, как ты с ней обсуждаешь мои недостатки.
Марина обняла мужа, уткнулась лицом в его плечо. Он пах морской солью и кофе — родной, знакомый запах.
— Прости меня, — прошептала она. — Я должна была спросить, а не придумывать худшее.
— И ты прости меня. За то, что не был достаточно откровенным.
***
Они проговорили до рассвета. Рассказывали друг другу о страхах и сомнениях, о накопившихся обидах и невысказанных чувствах. Договорились больше не скрывать свои эмоции. Если что-то ранит — говорить сразу. Если нужна поддержка — просить о ней. Андрей признался, что всегда восхищался силой жены — как она не отвечала на колкости матери, сохраняя достоинство.
— Я думал, тебе всё равно, — сказал он. — Думал, ты выше этого.
— Мне было больно, — ответила Марина. — Каждый раз очень больно. Но я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
— Никогда. Слышишь? Никогда больше это не повторится.
Она сжала его руку:
— Нам нужны чёткие границы с твоей мамой. Вместе установим.
— Согласен. Никаких внезапных визитов. И комментариев о нашей жизни.
На следующее утро Марина впервые за неделю проснулась с лёгким сердцем. На кухне Андрей жарил яичницу, насвистывая что-то из старого рока.
— Есть идея, — сказал он, выкладывая завтрак на тарелки. — Давай организуем тебе нормальную выставку. В галерее на набережной. Я договорюсь через ребят с радио.
Марина отложила вилку:
— Серьёзно?
— Абсолютно. Покажем всем, включая маму, что твои “камушки” — это искусство.
Через две недели в мастерской стояли пронумерованные работы. Андрей помогал упаковывать картины в пузырчатую плёнку, подписывал ярлыки. Они работали плечом к плечу, изредка перебрасываясь шутками.
— Знаешь что? — Марина обернулась к мужу. — Мы справимся. С чем угодно.
— Знаю, — он чмокнул её в макушку. — Теперь знаю.
***
Март выдался тёплым. Марина поправила табличку «Открыто» на стеклянной двери галереи — маленького помещения с белыми стенами в двух кварталах от набережной. На стенах висели её работы — морские камни складывались в маяки, корабли, чаек над волнами.
— Шампанское привёз! — Андрей внёс коробку с бокалами, следом за ним вошли коллеги с радиостанции.
К семи вечера галерея заполнилась людьми. Марина рассказывала о техниках, показывала, как подбирает камни по оттенкам. Андрей стоял у стены, не сводя с жены глаз.
В восьмом часу дверь открылась. Зинаида Сергеевна вошла неуверенно, оглядываясь. В руках — небольшой букет белых хризантем.
Марина заметила свекровь, кивнула. Подошла не сразу — закончила разговор с покупательницей.
— Здравствуйте, Зинаида Сергеевна.
— Здравствуй, — свекровь протянула цветы, помедлила. — Красиво у вас… Я не думала, что камни могут так… Эта с маяком особенно.
Не было привычной язвительности в голосе. Просто пожилая женщина, которая пытается найти правильные слова.
— Спасибо, — Марина приняла букет. — Хотите экскурсию?
Позже, когда гости разошлись, они с Андреем убирали пустые бокалы. Марина устало улыбнулась:
— Три картины продала. И твоя мама пришла.
— Ты молодец, что поговорила с ней.
Она обняла мужа, прижалась щекой к его плечу. В окно галереи было видно море — спокойное, с редкими огнями рыбацких лодок.
— Знаешь, о чём я подумала? Любовь — это не когда всё гладко. А когда проходишь сложные периоды вместе.
— Мудро, — Андрей поцеловал её в висок. — Поехали домой?
