– Как ты посмел! Как у тебя рука поднялась! – выкрикнула Эльвира, практически врываясь в квартиру, где вот уже пару месяцев жила её дочь. – Ещё мужчина называется!
Лев невольно отшатнулся. Такой бешеный напор застал его врасплох. Он слегка поморщился, чувствуя, как внутри поднимается волна недоумения. Взгляд невольно скользнул за спину Эльвиры Анатольевны – в квартиру следом за ней вошёл высокий парень с хмурым, почти мрачным выражением лица. Это был Игнат, старший брат Яны. Лев знал его, но их отношения никогда не были тёплыми – скорее натянутыми, вежливыми, без особой близости.
В голове Льва крутилось множество вопросов. Почему они пришли в девять вечера? Почему такая спешка, такой агрессивный тон? И самое главное – в чём его обвиняют? Он ощущал, как раздражение медленно смешивается с растерянностью.
– Да что я сделал то? – наконец вырвалось у него. Голос звучал громко, с явным возмущением. Он инстинктивно встал в проходе, не позволяя гостям пройти дальше в квартиру. Ему совсем не хотелось, чтобы они расхаживали по дому, продолжая этот непонятный допрос. – Вы даже не объяснили, в чём дело, а уже обвиняете!
– Ты ещё спрашиваешь? – Эльвира Анатольевна сделала резкий шаг вперёд, её рука непроизвольно сжалась в кулак. Казалось, она готова была броситься на Льва прямо здесь, в прихожей! Но в этот момент Игнат быстро схватил мать за руку, слегка потянув назад. Его лицо оставалось хмурым, но в движении читалось явное желание не допустить обострения конфликта.
– Моя дочка… Где моя дочка? Куда ты её дел? – голос Эльвиры дрожал, в нём смешивались гнев и тревога.
– Да фильм она смотрит! – Лев попытался говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – В наушниках, потому что я мелодрамы не перевариваю! Эльвира Анатольевна, да что с вами такое? Мы же нормально общались!
Он действительно не понимал, что произошло. Ещё позавчера они мило болтали по телефону, обсуждали, в каком ресторане отметить предстоящее событие. Он помнил её дружелюбный тон, её улыбки во время редких встреч. А сейчас перед ним стояла словно другая женщина – разъярённая, готовая обвинить его в чём то страшном, хотя он даже не знал, в чём именно.
Лев глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Ему хотелось разобраться в ситуации, но каждое слово матери Яны только усиливало ощущение нереальности происходящего. Он смотрел на неё, на Игната, стоявшего чуть позади, и чувствовал, как в груди растёт тяжёлое недоумение: что же могло так резко изменить их отношение к нему?
На шум из комнаты выглянула Яна. Она явно только что оторвалась от фильма – в ушах ещё торчали наушники, а взгляд был слегка рассеянный, будто она не до конца переключилась с экранных событий на реальность. Увидев мать и брата, девушка замерла на пороге, нахмурилась и прищурилась, словно пыталась понять, не снится ли ей это.
Её появление словно немного остудило пыл Эльвиры. Женщина на мгновение замолчала, внимательно разглядывая дочь. Яна выглядела… обычной. Не испуганной, не расстроенной – просто удивлённой. И это, похоже, сбило женщину с толку: она явно ожидала увидеть совсем другую картину.
Единственное, что сразу бросалось в глаза, – гипс на левой руке Яны. Он был не скучный, больничный, а разукрашенный – то ли нежными цветочками, то ли лёгкими бабочками, точно разглядеть было сложно. Этот яркий гипс выглядел так по домашнему, так несерьёзно, что ситуация вдруг показалась ещё более странной.
– Мам? Игнат? Вы чего тут делаете? – наконец произнесла Яна, медленно переводя взгляд с одного на другого. Потом невольно глянула на часы, висевшие в прихожей. – Да ещё так поздно? Нет, ты не подумай, я вам очень рада, просто неожиданно, что ли…
Эльвира, не дожидаясь ответа, бросилась к дочери. Она хватала Яну за плечи, оглядывала её с головы до ног, будто искала следы каких то невидимых ран. Яна покорно поворачивалась, поднимала руки, позволяла матери ощупать себя, но во взгляде её всё отчётливее читалось недоумение.
– Яночка! Ты в порядке? – голос Эльвиры дрожал, в нём смешались тревога и гнев. – Это ведь он, да? Почему не позвонила? Подобное терпеть ни в коем случае нельзя!
– Я не понимаю, о чём ты, – протянула Яна, слегка поморщившись от излишней суеты. – Мамуль, у меня всё в порядке! А рука… До свадьбы заживёт.
Она рассмеялась собственной шутке, и этот смех прозвучал так легко, так непринуждённо, что даже Эльвира на секунду замерла. Яна говорила правду – она действительно не чувствовала себя пострадавшей. Да, гипс неудобен, но это всего лишь временная неприятность. К тому же, как она верно подметила, к свадьбе его уже снимут. И хорошо, что пострадала левая рука, а не правая – иначе с подписью в загсе действительно могли бы возникнуть проблемы.
Игнат молча стоял в стороне, наблюдая за этой сценой. Он не вмешивался, но его хмурый взгляд говорил о том, что он пока не готов снять обвинения со Льва. В воздухе по прежнему витало напряжение – вопрос оставался открытым: что именно заставило Эльвиру и Игната примчаться сюда среди вечера с такими грозными обвинениями?
А Эльвира смотрела на дочь – на её спокойное, почти весёлое лицо, на то, как Яна непринуждённо прижалась к Льву, и никак не могла взять в толк, что происходит. Почему дочь такая расслабленная? Почему не выглядит ни напуганной, ни расстроенной? Ведь рядом Игнат – ей нечего бояться, можно честно рассказать всё как есть. Но Яна… улыбается. И это сбивало с толку больше всего.
Пару часов назад всё казалось предельно ясным. Тогда ей позвонила Настя – она живёт в том же районе, что и Яна. Голос у родственницы дрожал, слова вылетали торопливо, сбивчиво:
– Эльвир, ты только не волнуйся, но я сейчас такое увидела… Яна в травмпункте! Сидит вся в слезах, руку баюкает, левую. А рядом этот… Лев. Извиняется, говорит: “Это моя вина, больше никогда такого не повторится”. Представляешь? Поднял руку на девушку!
Эльвира тогда побледнела, схватилась за сердце. Перед глазами всё поплыло. Лев… Такой вежливый, аккуратный, всегда с улыбкой. На свиданиях цветы дарил, за столом вежливо вставал, когда она заходила. И вдруг – такое. “Тёмная сторона”, – пронеслось в голове. Та самая, о которой все говорят, но никогда не замечают вовремя.
Не раздумывая, она набрала номер сына. Голос дрожал, слова путались:
– Игнат, срочно приезжай! Яна в беде! Этот Лев… он её ударил! Она была в травмпункте, плакала, а он рядом извинялся. Наверняка запугал её так, что она и позвонить нам не может. Надо спасать! Немедленно!
Игнат приехал быстро. Молча выслушал, кивнул, и уже через час они стояли у двери квартиры, где жила Яна. Эльвира представляла, как ворвётся, увидит дочь в слезах, дрожащую, испуганную, а рядом – этого “приличного” парня, который сейчас начнёт юлить и оправдываться. Она готовилась защищать, кричать, требовать, чтобы он оставил Яну в покое.
И вот они здесь. Но картина совершенно не совпадает с тем, что она себе нарисовала. Яна не прячется за неё, не ищет защиты, не плачет. Наоборот – она улыбается, шутит про гипс, а потом ещё и льнёт к этому самому Льву с такой явной нежностью, что у Эльвиры внутри всё переворачивается.
“Она что, оправдывает его? – мелькнула тревожная мысль. – Или просто боится сказать правду при нём?”
Эльвира перевела взгляд на Льва. Тот стоял чуть в стороне, руки в карманах, взгляд спокойный, но в глазах читается напряжение. Он не оправдывается, не кричит, просто ждёт. И это ещё больше сбивает с толку.
– Яна, – голос Эльвиры звучит тише, чем она хотела. – Ты точно в порядке? Расскажи мне всё. Честно.
Яна смотрит на мать, потом на брата, потом снова на Льва. На её лице ни тени страха, только лёгкое недоумение:
– Мам, ну правда, всё нормально. Рука болит, конечно, но это просто неудачное падение. Лев тут ни при чём. Он даже в больницу со мной поехал, сидел всё время рядом, поддерживал.
Игнат хмурится, скрещивает руки на груди. Он явно не готов так легко поверить. В воздухе повисает тяжёлое молчание – каждый думает о своём, каждый пытается понять, где правда, а где недосказанность.
– Так, давайте разбираться, – произнесла Эльвира, стараясь говорить ровно и спокойно. Она глубоко вздохнула, мысленно отсчитывая про себя до пяти, чтобы окончательно взять себя в руки. – Мне позвонила Настя, моя двоюродная сестра. Помнишь её?
Яна кивнула, слегка приподняв брови, будто пыталась сообразить, к чему мать ведёт.
– Рассказала, как встретила тебя в травмпункте, как ты плакала, и как твой парень признавал свою вину. Как ты думаешь, что я подумала в первую очередь? – Эльвира внимательно смотрела на дочь, ожидая реакции.
– Что он меня бьёт? Мам, ты чего? Ты же меня знаешь! – Яна нервно рассмеялась, но в её голосе проскользнула нотка раздражения. Она невольно покосилась на Льва, словно ища поддержки. – Давайте хоть на кухню переберёмся, чайку попьём. Тут стоять неудобно, да и разговор, похоже, не на пять минут.
– Я сейчас сделаю, – тут же отозвался Лев. Ему явно хотелось хоть ненадолго выйти из под пристального взгляда Эльвиры. Он быстро прошёл на кухню, стараясь не шуметь, но движения выдавали его напряжение.
Внутри у него всё кипело. Эти обвинения… Они казались настолько нелепыми, что даже обижаться не получалось – осталось только горькое недоумение. Он что, производит впечатление тирана и деспота? Да он в жизни никого не ударил! А поднять руку на девушку – это вообще за гранью. Его не так воспитывали! Он помнил, как отец всегда говорил: “Мужчина – это защита, а не угроза”. И сейчас, стоя у чайника, Лев мысленно повторял эти слова, пытаясь унять дрожь в пальцах.
Эльвира всё ещё с подозрением наблюдала за парой. Яна точно не выгораживает жениха? Может, боится сказать правду при нём? Или действительно ничего страшного не произошло? Но тогда что с рукой? И почему дочь не позвонила, не рассказала сама?
– Яна, объясни толком, что случилось, – настойчиво попросила Эльвира, присаживаясь за стол. – Я же волнуюсь. Ты знаешь, как я переживаю за тебя.
– Ну, дорогие мои, слушайте, – начала Яна, дождавшись, когда все рассядутся. Она слегка поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее, и заговорила ровным, спокойным голосом, будто рассказывала какую то забавную историю, а не объясняла серьёзный инцидент. – Да, у меня действительно сломана рука. Да, в больницу меня возил Лева. Да, он меня успокаивал и говорил, что это его вина. Но! На самом деле, его вины в случившемся нет! Это я захотела поехать на каток. Это я встала на коньки, практически не умея кататься. Я.
Игнат, до этого молча сидевший в углу и лишь изредка бросавший настороженные взгляды на Льва, наконец подал голос. Он слегка наклонился вперёд, уперев локти в колени, и с недоверием спросил:
– Ты что, грохнулась на лёд и сломала руку? – в его тоне сквозила смесь скептицизма и лёгкой насмешки. – Ну да, ты можешь.
– Ну спасибо, братик, – Яна на секунду обиженно надула губы, но тут же рассмеялась, махнув здоровой рукой. – Я не просто грохнулась. Я и сама упала, и Левку за собой утянула. Вот, смотрите!
Не дожидаясь реакции, она вскочила со стула – движения были порывистыми, но аккуратными, чтобы не задеть больную руку. Подбежав к Льву, она с неожиданной для своего состояния ловкостью ухватилась за край его футболки и резко задрала её вверх. Лев мгновенно дёрнулся, пытаясь опустить ткань, но было поздно: Эльвира и Игнат уже успели разглядеть внушительный синяк на его боку, явно свежий.
– Вот! – торжествующе воскликнула Яна, опуская футболку обратно. – Это он так меня поймать пытался. Ну и упала я.. на него. В общем, мы оба неплохо так прокатились по льду.
Лев слегка покраснел, поправив одежду и неловко проведя рукой по волосам. Он хотел что то сказать, но передумал, лишь слегка улыбнулся, словно признавая: да, ситуация и правда выглядела нелепо.
Эльвира, до этого внимательно наблюдавшая за дочерью, теперь перевела взгляд на синяк. Её брови сдвинулись к переносице, но уже не от гнева, а от искреннего удивления. Она медленно покачала головой:
– То есть вы оба упали?
– Оба! – подтвердила Яна, снова усаживаясь на стул. – Я думала, что умею кататься – ну, там, в детстве пару раз вставала на коньки. А на деле оказалось, что я вообще ничего не помню. Сделала пару шагов, взмахнула руками… и полетела. А Лев попытался меня подхватить, но не удержался, и мы рухнули вместе.
Игнат хмыкнул, откинувшись на спинку стула. В его глазах наконец промелькнуло что то похожее на улыбку.
– Ну, классика. Ты всегда умудряешься вляпаться в историю.
– Зато весело! – парировала Яна, подмигнув брату. – Представляете, мы лежали на льду, смотрели друг на друга и смеялись. Даже боль сначала не почувствовали. А потом уже, когда встали, поняли, что дело серьёзное.
Эльвира вздохнула, проведя рукой по лицу. Напряжение, сковывавшее её с момента прихода, постепенно отпускало. Она посмотрела на дочь, на Льва, на их слегка смущённые, но явно не испуганные лица – и наконец расслабилась.
– Значит, всё обошлось? – тихо спросила она, скорее для себя, чем для них.
– Конечно, обошлось! – бодро ответила Яна. – Рука заживёт, а синяк у Льва и того быстрее сойдёт. Зато теперь у нас будет забавная история для свадьбы.
Лев, наконец решившись, мягко положил ладонь на её здоровую руку.
– Главное, что всё хорошо закончилось, – сказал он просто. – Я правда переживал, что травмы могли оказаться куда серьезней, чем просто перелом…
Эльвира молча кивнула. Теперь, когда картина прояснилась, ей стало немного стыдно за свои поспешные выводы. Она глубоко вдохнула, выдохнула и наконец улыбнулась:
– Ладно, ребята. Вижу, что тут действительно не о чем волноваться. Но в следующий раз, пожалуйста, звоните сразу. Ладно?
– Обязательно! Мой жених никогда меня не обидит! Лева просто не смог меня удержать вот и винил себя. Он мой герой, – с тёплой улыбкой произнесла Яна, глядя на парня. Лев слегка покраснел, неловко потёр затылок и опустил глаза, явно смущённый таким публичным признанием. Девушка неторопливо вернулась на своё место за столом, аккуратно устроив больную руку на коленях.
– Ну, просто Наташа была очень убедительна, – призналась Эльвира, и в её голосе отчётливо слышалось искреннее раскаяние. Она нервно поправила прядь волос, потом сжала пальцами край скатерти. – Лев, извини за нападки! Я просто так сильно испугалась за дочь, что потеряла способность рационально мыслить. А ведь Игнат просил меня не спешить с выводами… Правда, извини!
– Я не злюсь, хоть и было немного неприятно, – спокойно прервал поток извинений Лев. Он говорил без тени обиды, глядя прямо в глаза Эльвире. – То, что вы так заботитесь о дочери – это правильно. Это показывает, как сильно вы её любите. Так что закроем эту тему, ладно? Давайте лучше про свадьбу поговорим, там ещё столько нужно решить…
В кухне на мгновение повисла тишина. Затем Яна радостно хлопнула в ладоши (точнее, попыталась – больная рука тут же напомнила о себе, и девушка сдержанно улыбнулась, прижав её к груди).
– Точно! У нас же столько дел! – оживилась она. – Мама, ты ведь обещала помочь с выбором цветов для букета. А ещё нужно окончательно утвердить меню…
Эльвира глубоко вздохнула, чувствуя, как окончательно отпускает напряжение, сковывавшее её с самого начала вечера. Она внимательно посмотрела на Льва – теперь уже без подозрительности, а с явным уважением. Парень держался достойно: не огрызался, не пытался выставить её виноватой, а наоборот – нашёл добрые слова и предложил сменить тему.
– Да, конечно, – кивнула Эльвира, слегка улыбнувшись. – Давай обсудим. Я вчера как раз посмотрела несколько вариантов букетов…
Игнат, до этого молча наблюдавший за разговором, тоже расслабился. Он откинулся на стуле, скрестил руки на груди и с лёгкой усмешкой посмотрел на сестру.
– Ну что, Янка, теперь, надеюсь, ты будешь осторожнее на коньках? – шутливо спросил он.
– Обещаю! – засмеялась Яна. – По крайней мере, пока рука не заживёт. А потом… потом посмотрим!
Лев тоже улыбнулся, наконец почувствовав, что атмосфера полностью разрядилась. Он переглянулся с Яной, и в этом коротком взгляде читалось обоюдное облегчение: кризис миновал, недоразумение разъяснилось, и теперь можно было спокойно вернуться к обычным, радостным хлопотам.
Эльвира ещё раз окинула взглядом обоих молодых людей. В душе у неё шевельнулось тёплое чувство: она видела, как Яна смотрит на Льва, как тот бережно касается её здоровой руки, как они вместе смеются над шуткой. И хотя несколько часов назад она готова была рвать и метать, защищая дочь от воображаемого обидчика, сейчас ей стало ясно: Лев действительно любит Яну, а Яна – его. И это главное.
А в голове у Льва в этот момент проскочила одна интересная мысль:
– Нет, Эльвира всё таки замечательная женщина! – мысленно похвалил он будущую тещу. – Заботливая, готовая порвать за своего ребёнка, но в то же время и умеющая признавать свои ошибки. Побольше бы таких…
