— Ты не поверишь, что сейчас произошло, — Ира влетела на кухню и плюхнулась на стул напротив своей подруги Марины. — Саша только что огорошил меня новостью.
— Какой? — Марина подвинула чашку с горячим чаем в сторону подруги.
— Представляешь, он пообещал своей маме нашу дачу на все майские праздники! Просто взял и решил, даже не спросив меня! — Ира покачала головой, не притрагиваясь к чаю. — «Я дам маме ключ от дачи, она там с подругами на майские отдохнет», — процитировала она мужа, подражая его интонации.
— А ты что? — Марина удивленно приподняла брови.
— А что я? Сказала, что против. Мы же собирались сами там отдыхать. Я уже столько планов построила… — Ира провела рукой по волосам. — Три грядки хотела засадить, беседку отремонтировать, барбекю наконец опробовать. А главное, ты же помнишь, что было в прошлый раз, когда Вероника Григорьевна оставалась в нашей квартире?
— Ой, — Марина поморщилась, вспоминая подробности того случая, — да, не самый приятный опыт.
— Вот именно! А теперь представь, что будет с дачей, если она приедет туда с тремя своими подругами. А Саша только отмахнулся: «Ну что ты драматизируешь, это же моя мама».
За окном весенний ветер качал ветви цветущей яблони. Апрель подходил к концу, и майские праздники были не за горами. Ира потратила последние полгода, обустраивая дачу, купленную с таким трудом. Каждые выходные она ездила туда, чтобы превратить старый домик в уютное семейное гнездышко. Покрасила стены, обновила мебель, привезла новую посуду, постелила ковры, высадила цветы вокруг дома. Дача стала для нее отдушиной, местом, где можно было укрыться от городской суеты.
И теперь Саша так легко предлагал пустить туда свою маму — женщину, которая в принципе не понимала значения слова «порядок».
— Ира, ну хватит дуться, — Саша попытался обнять жену за плечи, но та отстранилась. — Это всего на несколько дней. Мама редко просит о чем-то.
— Редко просит? — Ира повернулась к нему лицом. — Саша, твоя мама просит о чем-то каждую неделю. И ты всегда выполняешь эти просьбы, даже не задумываясь, как это отразится на нас.
— Но это же мама, — Саша развел руками. — Что я должен ей сказать? «Извини, мама, моя жена не хочет пускать тебя на дачу»?
— А может, ты сначала должен был спросить меня, прежде чем обещать что-то? — Ира сложила руки на груди. — Эта дача — наше общее имущество. Мы оба работали, чтобы ее купить. И я вложила кучу сил, чтобы сделать ее уютной.
— Я ценю твои усилия, — Саша подошел ближе, — но это просто дача. Мы можем провести майские и в городе. Я даже забронировал нам номер в гостинице в Сергиевом Посаде, мы съездим туда на выходные.
Ира с досадой вздохнула. Типичный Саша: сначала создает проблему, потом пытается купить решение.
— Дело не в этом, — она покачала головой. — А в том, что ты не считаешься с моим мнением. Что будет, когда твоя мама оставит там такой же бардак, как в нашей квартире зимой?
— Ты преувеличиваешь. Мама обещала, что они будут аккуратны.
— И ты ей поверил? — Ира скептически посмотрела на мужа. — После той истории с разбитым сервизом и запятнанным диваном? Не говоря уже о том, что на даче остался Василий!
— Кот будет в порядке, мама о нем позаботится.
Ира закатила глаза. Вероника Григорьевна, которая боялась всех животных крупнее хомяка, вряд ли будет заботиться о коте. Скорее наоборот.
— Ключи я уже отдал, — Саша посмотрел на часы. — Мама с подругами выезжают рано утром.
— Потрясающе! — Ира всплеснула руками. — Просто потрясающе.
Первый день майских праздников выдался солнечным. Ира сидела на балконе городской квартиры, угрюмо глядя на улицу, заполненную спешащими по своим делам людьми. В такой день они с Сашей обычно выезжали на дачу, чтобы провести там все праздники.
Телефон пискнул уведомлением. Ира взглянула на экран и увидела новую публикацию в социальной сети. Наталья Семеновна, одна из подруг свекрови, была настоящим блогером и фотографировала каждый свой шаг. Сейчас она опубликовала серию снимков с подписью: «Отдыхаем с девочками на даче у Вероники! Дачка — загляденье!»
На фотографиях Ира с ужасом узнала свою дачу. Но в каком виде! На столе в гостиной стояли бутылки с напитками, тарелки с закусками, а на диване, который Ира так старательно подбирала, были брошены какие-то вещи. На заднем плане виднелась открытая дверца серванта, где хранился любимый фарфоровый сервиз Иры, который она привезла из поездки в Санкт-Петербург.
— Саша! — крикнула Ира, и когда муж появился в дверях балкона, молча показала ему экран телефона.
— Ну и что? — пожал плечами Саша. — Люди отдыхают. Что в этом такого?
— А то, что они используют мой сервиз! Я просила твою маму не трогать его. И посмотри на этот бардак! Они там всего полдня, а уже такое…
Саша внимательнее всмотрелся в фотографию.
— Ира, ну хватит придираться. Они просто…
Звук нового уведомления прервал его. Еще одна фотография от Натальи Семеновны: четыре женщины позировали на фоне сада, а на заднем плане была видна клумба с примятыми цветами.
— Мои тюльпаны! — воскликнула Ира. — Я их три года выращивала!
— Перестань, — Саша забрал у нее телефон. — Ты слишком много значения придаешь всему этому. Это просто цветы, просто дача. Давай соберемся и поедем в Сергиев Посад, развеемся.
Ира молча забрала телефон, прошла мимо мужа и закрылась в спальне. Ей нужно было подумать.
На третий день Ира не выдержала. Каждая новая публикация Натальи Семеновны показывала всё большее разрушение. На последних фотографиях были какие-то незнакомые люди, явно не ограничивающиеся компанией из четырех подруг.
— Я еду проверить, что там происходит, — заявила Ира за завтраком.
— Зачем? — Саша оторвался от газеты. — Чтобы ругаться с мамой? Брось, осталось всего два дня. Потом поедем, и я помогу тебе всё привести в порядок.
— Нет, — Ира была непреклонна. — Я просто хочу убедиться, что с дачей и Василием всё в порядке. Посмотрю и уеду, обещаю.
Саша вздохнул.
— Ладно, только пожалуйста, не скандаль. Я приеду вечером, если что.
Дорога до дачи заняла почти два часа. С каждым километром тревога Иры нарастала. Что она там обнаружит?
Когда Ира свернула на просёлочную дорогу, ведущую к дачному поселку, ей пришлось притормозить: навстречу ехал автомобиль, набитый веселыми дачниками. Один из пассажиров, мужчина средних лет, помахал ей рукой. Ира не ответила, сосредоточившись на дороге.
Подъехав к своему участку, она увидела незнакомую машину, припаркованную прямо на газоне, который она засеяла в прошлом году. Рядом стояло еще две машины — одна принадлежала свекрови, а владельца второй Ира не знала.
Выйдя из машины, она услышала громкую музыку и смех, доносившиеся со стороны дачи. На веранде сидела компания из шести человек, среди которых Ира узнала только свекровь и одну из ее подруг, Наталью. Остальные были незнакомыми.
— О, Ирочка! — Вероника Григорьевна, увидев невестку, широко улыбнулась. — Какой сюрприз! А мы тут отдыхаем!
Ира медленно поднялась на веранду, попутно замечая разбросанные по двору пластиковые стаканчики, сломанный садовый гномик и развороченную клумбу с вытоптанными цветами.
— Здравствуйте, — сухо поздоровалась она. — Не ожидала увидеть столько… гостей.
— Присоединяйся к нам! — предложила Наталья, поднимая стакан с напитком. — Мы как раз собирались играть в карты.
— Спасибо, но я ненадолго, — Ира окинула взглядом веранду, заставленную тарелками с остатками еды. — Просто хотела проверить, как тут… всё.
— У нас всё отлично! — воскликнула Вероника Григорьевна. — Мы тут познакомились с соседями, такие приятные люди. Представляешь, Валентин Петрович, — она указала на седого мужчину с усами, — оказывается, вырастил потрясающие томаты в прошлом году. Он обещал дать нам рассаду.
— Очень мило, — Ира сдержанно кивнула. — А где Василий?
— Кто? — непонимающе спросила свекровь.
— Наш кот. Мы оставили его на даче.
— А, этот! — Вероника Григорьевна махнула рукой. — Он всё царапался и шипел. Мы его закрыли в сарае, чтобы не мешал.
Ира замерла.
— Вы заперли кота в сарае? На три дня?
— Ну, мы его кормили, — вмешалась другая подруга свекрови, Людмила. — Вчера, кажется. Или позавчера?
Не дослушав, Ира бросилась к сарайчику в глубине участка. Распахнув дверь, она увидела Василия, свернувшегося в углу на старой тряпке. Увидев хозяйку, кот жалобно замяукал.
— Бедный мой, — Ира взяла кота на руки. Животное было грязным и выглядело изможденным. — Что они с тобой сделали?
Вернувшись на веранду с котом на руках, Ира почувствовала, как внутри нее нарастает гнев.
— Вы что, не понимаете, что нельзя так обращаться с животными? — ее голос дрожал от негодования. — Вы его даже не кормили!
— Да брось ты, — отмахнулась Вероника Григорьевна. — Подумаешь, кот. Не помрет от голода за пару дней.
— За пару дней? — Ира повысила голос. — Вы его на три дня закрыли в сарае! Без воды! Без нормальной еды!
— Ирочка, — Вероника Григорьевна поджала губы, — не устраивай сцен перед гостями. Мы отдыхаем, и ты своими криками всё портишь.
Ира осмотрелась вокруг. Веранда была заляпана соусом и вином, на перилах висели чьи-то вещи, в углу валялся разбитый горшок с фикусом, который она привезла из города месяц назад.
— Я порчу? — Ира почувствовала, как ее голос срывается. — Посмотрите, что вы сделали с нашей дачей! А ведь прошло всего три дня!
— Саша разрешил нам отдыхать, как мы хотим, — Вероника Григорьевна встала, скрестив руки на груди. — И что значит «вашей» дачей? Это дача моего сына в том числе. И я имею полное право здесь находиться.
— Право находиться — да, — Ира крепче прижала к себе Василия. — Но не право разрушать всё, что мы создавали!
— Не драматизируй, — Вероника Григорьевна закатила глаза. — Подумаешь, немного беспорядка. Уберем перед отъездом.
— Как вы убрали у нас в квартире зимой? — язвительно спросила Ира. — Когда я неделю отмывала кухню от жира и выбрасывала испорченные вещи?
Гости неловко переглянулись. Наталья попыталась разрядить обстановку:
— Может, чаю? У нас тут пирожные есть…
— Нет, спасибо, — отрезала Ира и, вытащив телефон, позвонила мужу. — Саша, ты должен немедленно приехать, — сказала она, как только он ответил. — Немедленно!
Саша приехал через полтора часа. К этому времени Ира уже осмотрела весь дом и пришла в еще большее отчаяние. В гостиной на полу были разбросаны крошки и осколки от чего-то, похожего на ее любимую вазу. На кухне раковина была забита грязной посудой, а ее новая кастрюля стояла на плите с пригоревшим содержимым. В спальне постель была измята, а на прикроватной тумбочке стояли стаканы, оставившие круги на деревянной поверхности.
Но самым ужасным открытием стала теплица, где кто-то устроил импровизированную комнату отдыха — повсюду были окурки, пепел, а несколько растений, которые Ира выращивала для рассады, лежали вырванные с корнем.
Когда Саша вошел в дом, его встретила злая и расстроенная жена.
— Ну наконец-то, — произнесла Ира, скрестив руки на груди. — Полюбуйся, что твоя мама и ее «подруги» сделали с нашей дачей.
Саша огляделся и на его лице отразилось изумление, сменившееся досадой.
— Мама, — позвал он, выходя на веранду, где Вероника Григорьевна с подругами и гостями продолжала веселье. — Что здесь происходит?
— Сашенька! — обрадовалась Вероника Григорьевна. — Ты приехал! Присоединяйся к нам. Мы тут так замечательно проводим время!
— Я вижу, — сухо ответил Саша. — Мама, мы же договаривались, что вы будете аккуратны.
— А мы и есть аккуратны, — Вероника Григорьевна отпила из стакана. — Подумаешь, небольшой творческий беспорядок. Ты же сам говорил, что мы можем чувствовать себя как дома.
— Как дома, но не как… — Саша осекся, увидев разбросанные окурки и осколки. — Мама, это не «небольшой беспорядок». Вы всё тут перевернули вверх дном!
— И кота заперли в сарае, — добавила Ира, выходя на веранду с Василием на руках.
— Ой, начинается, — Вероника Григорьевна закатила глаза. — Твоя жена уже устроила нам скандал из-за этого несчастного кота. Подумаешь, посидел в сарае. Зато не мешался.
— Мама, — Саша покачал головой, — это же живое существо. Как вы могли?
— Не ты ли говорил мне, что я могу делать на даче всё, что захочу? — парировала Вероника Григорьевна. — А теперь, видите ли, нельзя даже кота в сарай посадить.
Саша беспомощно посмотрел на Иру, затем снова на мать.
— Я не это имел в виду, и ты прекрасно это понимаешь.
— Ладно, — Вероника Григорьевна махнула рукой, — что теперь устраивать сцены. Мы же отдыхаем. И до конца праздников еще два дня.
— Мама, — Саша старался говорить спокойно, — я думаю, вам лучше собраться и уехать сегодня.
— Что? — Вероника Григорьевна выпрямилась. — Ты что, выгоняешь свою мать?
— Я не выгоняю, — Саша потер висок. — Но посмотри, что вы тут устроили. Это уже слишком.
— А, так это она, — Вероника Григорьевна кивнула в сторону Иры, — надоумила тебя. Сынок, неужели ты не видишь, как она манипулирует тобой? Сначала настроила против меня, теперь выгоняет с дачи.
— Никто никого не настраивал, — возразил Саша. — Просто есть определенные правила…
— Какие еще правила? — перебила его Вероника Григорьевна. — На своей даче я могу делать что хочу!
— Это не твоя дача, — вмешалась Ира, которая больше не могла молчать. — Это наша с Сашей дача. И мы просили вас относиться к ней с уважением.
— Вот именно что ваша с Сашей, — Вероника Григорьевна повернулась к сыну. — И ты имеешь на нее столько же прав, сколько и она. Но почему-то именно она решает, кто может здесь находиться, а кто нет.
Саша выглядел потерянным. Ему явно не хотелось ссориться с матерью, но состояние дачи говорило само за себя.
— Мама, дело не в правах, а в уважении. Вы не уважаете наше имущество и наши просьбы.
— Я твоя мать! — Вероника Григорьевна повысила голос. — Я тебя растила, кормила, учила. И вот так ты мне отплачиваешь? Выгоняешь меня с дачи из-за какого-то беспорядка?
Гости начали неловко переглядываться. Некоторые уже потихоньку собирали свои вещи, чувствуя, что веселье закончилось.
— Я думаю, нам пора, — сказала Наталья, встав из-за стола. — Верочка, спасибо за приглашение, но, может, действительно стоит собраться? Мы немного… эээ… переборщили с весельем.
— Предательница, — прошипела Вероника Григорьевна. — Все вы предатели!
Она встала и, гордо подняв голову, направилась в дом, оставив Сашу и Иру на веранде.
— Что теперь? — спросил Саша, глядя на жену.
— Теперь, — Ира вздохнула, — долгая уборка.
К вечеру большинство гостей разъехались. Осталась только Вероника Григорьевна и ее подруга Людмила, которая пыталась убедить всех, что «ничего страшного не произошло».
— Подумаешь, повеселились немного, — говорила Людмила, наблюдая, как Ира и Саша собирают мусор во дворе. — Вы слишком серьезно ко всему относитесь.
Ира молчала, плотно сжав губы. Она боялась, что если откроет рот, то скажет что-нибудь, о чем потом пожалеет.
Вероника Григорьевна сидела на крыльце, демонстративно не помогая с уборкой.
— И вообще, — продолжала она, — я не понимаю, в чем проблема. Ну, немного не прибрались. Завтра бы убрались перед отъездом.
— Мама, — Саша остановился, держа в руках пакет с мусором, — дело не только в беспорядке. Вы пригласили незнакомых людей, не спросив нас. Вы закрыли кота в сарае. Вы сломали садовую мебель и поломали растения в теплице.
— Это не я, — Вероника Григорьевна пожала плечами. — Это Валентин Петрович курил в теплице. Я тут при чем?
— При том, что это вы его пригласили! — не выдержала Ира.
— Ох, вот опять начинается, — Вероника Григорьевна закатила глаза. — Теперь я даже пригласить никого не могу.
— Можете, — Ира старалась говорить спокойно, — но не на чужую дачу без разрешения хозяев.
— Чужую? — Вероника Григорьевна встала. — Так значит, это чужая дача? А не дача моего сына?
— Мама, — устало произнес Саша, — хватит. Дача наша общая с Ирой. И мы решаем вместе, кто может сюда приходить, а кто нет.
— Ах вот как, — Вероника Григорьевна прищурилась. — Значит, теперь она решает. Ты всегда был таким послушным мальчиком, Сашенька. А теперь эта женщина командует тобой.
— Никто никем не командует, — Саша вздохнул. — Просто есть определенные правила вежливости и уважения к чужому имуществу.
— Ладно, — Вероника Григорьевна резко встала. — Мы уезжаем. Немедленно. Раз уж нас тут не хотят видеть.
— Мама…
— Нет-нет, всё понятно. Я для тебя теперь на втором месте после нее, — она кивнула в сторону Иры. — Хорошо, что твой отец не дожил до этого дня.
Саша сжал кулаки, но промолчал.
Вероника Григорьевна и Людмила быстро собрали свои вещи, не особо заботясь о том, чтобы прибрать за собой. Через полчаса они уже сидели в машине.
— И не звони мне больше, — бросила Вероника Григорьевна сыну напоследок. — Раз уж ты выбрал ее сторону.
Машина тронулась, оставив Сашу и Иру одних на разгромленной даче.
Они работали до поздней ночи, убирая следы «отдыха» Вероники Григорьевны и ее компании. Многое было непоправимо испорчено: сломанные садовые стулья, разбитая ваза, сожженная скатерть и, самое обидное, погубленные растения в теплице.
— Прости, — наконец произнес Саша, когда они уже лежали в кровати. — Я должен был послушать тебя. Не стоило давать маме ключи.
— Я не говорю «я же говорила», — Ира повернулась к нему. — Но да, стоило хотя бы посоветоваться со мной.
— Я просто не думал, что всё будет так… — Саша запнулся, подбирая слово, — катастрофично.
— А я предупреждала, — Ира не смогла сдержаться. — Я же рассказывала про квартиру.
— Знаю, — Саша кивнул. — Наверное, я не хотел в это верить. Она же моя мама.
— Это не оправдание, — мягко сказала Ира. — Быть чьей-то мамой не дает права не уважать других людей и их имущество.
Они помолчали. За окном уже стемнело, и только луна освещала комнату бледным серебристым светом.
— Что теперь будет? — спросила Ира. — С твоей мамой, я имею в виду.
— Не знаю, — Саша вздохнул. — Она обидчивая. Может, не будет разговаривать со мной неделю или месяц. Но потом оттает. Она всегда так делает.
— А потом всё повторится, — Ира поджала губы. — Она опять что-нибудь выкинет, ты опять уступишь.
— Нет, — твердо сказал Саша. — Больше такого не будет. Я понял свою ошибку. Маме придется научиться уважать наше пространство и наши правила.
Ира с сомнением посмотрела на мужа. Она не была уверена, что Саша действительно сможет противостоять матери, но решила дать ему шанс.
— Надеюсь, ты сдержишь слово, — она положила голову ему на плечо. — Я не хочу каждый раз переживать такие ситуации.
— Обещаю, — Саша обнял ее. — С этого момента всё изменится.
Прошла неделя. Дача постепенно возвращалась к прежнему виду. Ира заново посадила цветы, Саша отремонтировал садовую мебель и покрасил забор. Василий, оправившись от стресса, снова гордо прохаживался по территории, охраняя свои владения.
Вероника Григорьевна не выходила на связь все эти дни, что было необычно — обычно она не выдерживала и трех дней без звонка сыну. Саша несколько раз пытался набрать матери, но та сбрасывала вызовы.
— Может, стоит съездить к ней? — предложила Ира однажды вечером, заметив, как муж в очередной раз хмуро смотрит на телефон.
— Нет, — покачал головой Саша. — Она должна понять, что была неправа. Если я сейчас поеду мириться, она решит, что может продолжать вести себя так и дальше.
Ира удивленно приподняла брови. Такая твердость была новой чертой в характере мужа.
В воскресенье, когда они завтракали на веранде, к калитке подъехала знакомая машина. Вероника Григорьевна, не дожидаясь приглашения, решительно направилась к дому.
— Доброе утро, — поздоровалась Ира, стараясь быть вежливой.
Вероника Григорьевна кивнула, не глядя на невестку.
— Сашенька, я забыла здесь свою брошь. Можно поискать?
— Конечно, мама, — Саша встал из-за стола. — Где ты ее оставила?
— В спальне, кажется. Или в гостиной, — свекровь оглядела веранду. — Вижу, вы тут навели порядок.
— Да, пришлось потрудиться, — Ира не смогла скрыть легкую иронию в голосе.
Вероника Григорьевна поджала губы и прошла в дом. Саша последовал за ней. Ира осталась на веранде, решив не вмешиваться. Через открытое окно до нее доносились обрывки разговора.
— …и вообще, сынок, я считаю, что твоя жена слишком много на себя берет, — говорила Вероника Григорьевна. — Подумаешь, немного побеспорядничали. Ничего страшного не случилось.
— Мама, — голос Саши звучал спокойно, но твердо, — ты не просто «немного побеспорядничала». Вы устроили здесь настоящий погром.
— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась Вероника Григорьевна. — Ты раньше не был таким занудой. Это она тебя так воспитала?
— Никто меня не воспитывал, — в голосе Саши появились стальные нотки. — Я просто наконец понял, что нельзя позволять даже родным людям не уважать наше пространство и наши вещи.
— Ах так? — голос Вероники Григорьевны повысился. — Значит, теперь эта… эта… мне даже не разрешено приехать на дачу к собственному сыну?
— Разрешено, — ответил Саша. — Но при условии, что ты будешь вести себя уважительно по отношению к нам, нашему имуществу и нашим правилам.
— Правилам? — Вероника Григорьевна язвительно рассмеялась. — У нее теперь правила для твоей собственной матери?
— У нас есть правила, — поправил Саша. — Для всех. И первое из них — уважать друг друга.
Повисла пауза. Ира слышала, как Вероника Григорьевна что-то ищет, открывая и закрывая ящики.
— Нашла! — наконец воскликнула свекровь. — Вот она, моя брошь. А теперь я поеду. Вижу, мне здесь не рады.
— Мама, — голос Саши смягчился, — ты всегда можешь приехать к нам. Просто… просто уважай наше пространство, хорошо?
— Да-да, конечно, — Вероника Григорьевна явно не слушала. — Зинаида была права: когда сын женится, мать должна отойти в сторону. Но я не думала, что ты так быстро забудешь обо мне.
— Никто о тебе не забыл, — Саша вздохнул. — Ты всегда будешь моей мамой, и я всегда буду тебя любить. Но это не значит, что ты можешь делать всё, что захочешь.
Они вышли на веранду. Вероника Григорьевна держала в руках небольшую брошь в форме цветка.
— Я поеду, — она поправила сумочку на плече. — Надеюсь, вы хорошо проведете время на этой… крепости, куда посторонним вход воспрещен.
— Вероника Григорьевна, — Ира решила попробовать еще раз, — вы не посторонняя. Вы мама Саши, и мы всегда рады видеть вас. Просто нам хотелось бы, чтобы вы относились к нашему дому с тем же уважением, с каким мы относимся к вашему.
— Не надо мне лекций, девочка, — отрезала свекровь. — Я была хозяйкой дома, когда ты еще под стол пешком ходила.
Она направилась к калитке, но на полпути обернулась.
— И знаешь что, Сашенька? Я думаю, твоя жена просто ревнует тебя ко мне. Не хочет делить внимание. Поэтому и раздула из мухи слона.
— Мама, — Саша покачал головой, — это не так. И ты прекрасно это понимаешь.
— Как скажешь, — Вероника Григорьевна пожала плечами. — В любом случае, я уважаю твой выбор. Даже если считаю его ошибочным.
С этими словами она села в машину и уехала, оставив Иру и Сашу переглядываться на веранде.
— Ну вот, — Ира вздохнула, — теперь она считает меня злой невесткой, которая настраивает сына против матери.
— Мне всё равно, что она считает, — неожиданно твердо сказал Саша. — Важно только то, что я знаю правду. И правда в том, что она была неправа.
Ира удивленно посмотрела на мужа. Что-то в нем изменилось за эти дни. Он стал увереннее, решительнее.
— Знаешь, — она улыбнулась, — мне нравится этот новый Саша.
— Какой новый? — он усмехнулся. — Я всё тот же.
— Нет, — Ира покачала головой. — Раньше ты бы побежал за ней, извиняясь за то, чего не делал. А сейчас ты просто… был собой. И отстоял наши границы.
Саша задумался.
— Наверное, мне нужен был этот случай, чтобы понять: любить маму не значит позволять ей всё. Мама всегда будет важна для меня, но теперь у меня есть своя семья. И эта семья — ты.
Ира подошла к нему и обняла.
— А что ты думаешь насчет того, чтобы пригласить твою маму на день рождения Василия? — неожиданно предложила она. — Мы могли бы устроить небольшой праздник. Только мы трое и кот.
— День рождения кота? — рассмеялся Саша. — Ты серьезно?
— А почему нет? — Ира пожала плечами. — Это хороший повод собраться вместе. Может быть, в неформальной обстановке, за чашкой чая, твоя мама наконец поймет, что я не враг ей.
— Сомневаюсь, — Саша покачал головой. — Но попробовать стоит. В конце концов, она моя мама, а ты моя жена. И я хотел бы, чтобы два самых важных для меня человека нашли общий язык.
— Даже если один из этих людей считает второго наглой выскочкой? — усмехнулась Ира.
— Особенно в этом случае, — серьезно ответил Саша. — Мама упрямая, но не глупая. Рано или поздно она поймет, что ты не забираешь меня у нее, а просто хочешь, чтобы она уважала наше пространство.
Ира кивнула, не совсем уверенная в успехе, но готовая попробовать ради мужа. В конце концов, Вероника Григорьевна, при всех ее недостатках, была частью их жизни. И если Саша смог найти в себе силы отстоять их границы, то, может быть, и его мать однажды научится их уважать.
А пока — у них была их дача, их кот и друг друг. И впереди еще много майских дней, чтобы наслаждаться весной, солнцем и тишиной. Без незваных гостей и лишних конфликтов.
Василий, словно почувствовав, что речь идет о нем, запрыгнул на колени к Ире и довольно замурлыкал. Жизнь продолжалась, и в ней было место для всех — при условии взаимного уважения.
