Всем своим видом говорила свекровь своей невестке, но обо всём по порядку.
Лена с удовлетворением осматривала своё садово-огородное хозяйство на общей с Павликом даче. Всё здесь было обустроено рационально, по уму так сказать: томаты в парнике аккуратно были подвязаны и тщательно поливались заботливыми Ленкиными руками, успевшие дать первый урожай сочных плодов. Во втором укрытии наливались хрустящие огурцы. На дальнем конце огорода зеленели кусты картофеля, соседствуя с кабачками и ягодными грядками.
Этот сад-огород стал её гордостью и главным увлечением. Каждый вечер после работы женщина спешила к грядкам — пропалывать, окучивать, ухаживать.
Супруг Лены — Павел, скептически воспринимавший её энтузиазм, с первых попыток жены заняться земледелием категорически заявил, что участвовать в этой затее не намерен.
Но упрямая хозяйка не сдавалась. Она приобрела лёгкий бензиновый культиватор, которым весной самостоятельно обрабатывала участок, умудряясь даже формировать высокие грядки в теплицах.
Лето пролетело незаметно, часть урожая уже красовалась в закатанных банках. Лена предпочитала небольшие ёмкости — зимними вечерами удобно было открыть баночку к ужину, чтобы насладиться результатами труда за один приём.
«Мать, ты чего эти склянки по всем углам расставила? Проходу нет!» — ворчливо обращался к жене Павел.
Павел был старше супруги на десятилетие. Для обоих этот брак стал вторым — нашли, как говорится, родственные души.
С мужчинами Лене вообще не везло. Сама не понимала причины: добрая, трудолюбивая, неприхотливая — кормила, обшивала, заботилась. Но личная жизнь не клеилась.
Первый брак распался из-за пьянства и рукоприкладства супруга. После очередной ссоры Лена схватила дочь и сбежала от тирана.
У Павла тоже не сложилось с первой женой — та постоянно устраивала истерики по пустякам.
Лену подкупило в будущем втором муже, что даже после развода с первой женой Павел поддерживал бывшую: помогал по хозяйству, хлопотал о лечении (та была слаба на здоровье), ежедневно навещал в больнице.
«На такого можно положиться в трудную минуту», — думала про себя Лена думала, что нашла своего единственного, пусть подержанного, “не с автосалона”, но такого правильного!
Так сошлись две половинки. У Лены подрастала дочь Марина, у Павла — сын Антон, живший почему-то с отцом.
«Куда, по-твоему, мне эти банки девать? Это только начало! Картошку не выкопали, капусту не срезали… Нам нужен собственный погреб!» — настаивала Лена.
«Зачем Вам свой погреб, ребята? Деньги девать некуда? Мой дом в десяти метрах от вашего — там отличный погребок», — неожиданно вступила в разговор Марья Петровна, мать Павла, появившаяся словно призрак на Ленкином загородном участке.
Отношения невестки со свекровью были напряжёнными. Петровна нежно опекала 50-летнего «сыночка», считая, что первые 50 лет в жизни мальчика – самые трудные, и, естественно, недолюбливала вторую жену Павла и ее дочь от первого брака.
«Ну а чего, Ленок? Действительно, с новым погребом столько волокиты и денег, давай составим банки к маме в погреб. У нее погреб совсем пустой», — поддержал мать Павел.
Лена недовольно посмотрела на мужа, но Павел, осознав ее контр-аргумент продолжил:
«Знаешь, сколько стоит рытьё нового? Крупную технику не подогнать — придётся копать вручную!» — возмущался муж.
«Ты что, Ленка, не соглашаешься? Неужто боишься, что твоё добро приберу к рукам?» — прищурилась свекровь.
«Нет, не боюсь, с чего Вы взяли?» — смутилась Елена, поддавшись на манипуляцию хитрой свекрови.
«Значит, решено. Паш, бери тачку и перевози банки», — распорядилась Марья Петровна, уводя сына и прихватив пару баночек.
А осенью Лена с чувством выполненного долга доставала закрутки к семейному столу, закатанные в банки по фирменным рецептам. Закруток в погребе у свекрови скопилось несметное количество.
«Мать, твои соленья даже вкуснее магазинных! Мы с мужиками как-то в баню брали мелкие огурчики в продуктовом, так твои – ни в какое сравнение с ними не идут! Я Ольге отвёз одну баночку в больницу, когда навещал её, она просто в восторге! — уведомил Павел жену.
(От автора: Ольга — бывшая жена).
Лена лишь присела от такого уведомления мужа, у нее сбилось дыхание, и она не могла выговорить ни слова, услышав, что ее закатки, которая она готовила исключительно для своей семьи попадают на стол к чужой женщине, притом к той, с кем раньше делил кров и постель ее любимый мужчина.
«Так можно буду ей возить твои закатки? Она готовить практически не умеет и совершенно ничего не есть, а ей надо поправляться, совсем исхудала, бедняга. А с твоими закусками, Лен, она хоть ужинает с аппетитом», — невинно уговаривал сопротивлявшуюся всем своим видом супругу Павел.
«Ну знаешь… Если она без моих закаток не проживет, тогда таская….», — сквозь зубы процедила Лена и вышла из комнаты в знак своего безмолвного протеста.
***
Слухи о кулинарных талантах Лены разнеслись по всему садоводству. Как-то на улице к женщине подошла незнакомая ей старушка, и приветливо улыбнувшись:
— Дорогуша, вы та самая Леночка — невестка Марьи Петровны? Пробовала ваши огурчики — просто объедение! — она театрально сделала сладкую мину на своём морщинистом лице. — Не поделитесь рецептиком?
— Моими маринованными огурцами? Вы меня ни с кем не спутали? Где вы их пробовали? — насторожилась Лена.
— Как “где”? На юбилее у Петровны. Сынок ее – Павел с внуком были, а вы, говорят, заболели. Ах как не вовремя, такое событие пропустила. Уж Петровна так переживала, что Вас не было на торжестве. Говорила, что даже хотела переносить празднование, но Вы настояли, чтобы праздновали без Вас!
— Да-да, Ваше лечо так всем понравилось, что Марья Петровна каждому гостю по баночке подарила в знак презента и своего гостеприимства! — восторженно всплеснула руками собеседница.
Лена не стала дослушивать незнакомку. Она не знала главного: среди гостей присутствовала Ольга, с которой свекровь поддерживала тёплые отношения как с матерью единственного внука.
Домой женщина мчалась, чтобы потребовать объяснений. Но жилище было пусто, лишь записка гласила: «Ушли к маме в баню».
— Ну погодите же вы у меня! — Лена дрожала от ярости. Отношения со свекровью и без того напоминали минное поле. Марья Петровна нарочито звала сына с внуком в баню по выходным, а невестку откровенно игнорировала:
“Антону нужно общаться с отцом без твоего надзора. Пусть отдохнут на нейтральной территории”, – говорила Марья Петровна своей второй невестке.
— Но приглашать мужа без жены… Это неприлично! — пыталась возразить Лена.
— Ты мне не родная, — отрезала свекровь. — Посторонних в дом не зову.
***
Распахнув калитку на участок свекрови, Лена едва заметила алый внедорожник у забора. В голове пульсировало: «Устроила пир без хозяйки! Моими трудами разбрасывается!»
Сквозь яблони мелькнула Марья Петровна, беседующая со стильной дамой в алом платье и лаковых лодочках — наряд больше подходил для ресторана, чем для дачных посиделок.
— Леночка?! — свекровь вскочила, заслоняя собой гостью. — Ты как здесь…
— Хочу понять, по какому праву вы раздаёте мои заготовки! — вскипела Лена. — И почему мой муж был на вашем юбилее, а я по какой-то случайности оказалась «больная», хотя совершенно здорова?
Элегантная незнакомка мягко вмешалась:
— Простите за вмешательство. Вы Елена, супруга Павла? Я Ольга. Хотела лично поблагодарить — ваши соленья просто шедевральный! — она обняла Лену за плечи. — Я всегда плохо готовила, а Павлик так любит домашнее…
Ольга казалась воплощением изысканности и идеального вкуса. В свои сорок пять высокая стройная блондинка с волнами золотистых локонов выглядела на добрых пять лет моложе. Её утончённая фигура в облегающем красном платье, игриво открывающем колени, контрастировала с бледностью фарфоровой кожи. Хрупкость мнимой больной обманчиво сочеталась с энергичным блеском карих глаз, подчёркнутых безупречным макияжем в стиле smoky eyes.
Даже на даче она напоминала светскую львицу: лаковые лодочки с алыми подошвами, маникюр с перламутровым френчем, лёгкий аромат духов с нотками гардении. Её манера держаться — лёгкий наклон головы, плавные жесты, чуть замедленная речь — выдавала привычку следить за собой.
Ипохондрия стала своеобразным хобби барышни: бархатный саквояж всегда содержал набор лекарств, а рассказы о «критических показателях давления» звучали как светские сплетни.
Эта вечная пациентка умела превращать слабость в оружие: томный взгляд через ресницы, дрогнувший голос при упоминании «пониженного гемоглобина» — весь её облик кричал: «Я драгоценная ваза Мин, требующая бережного отношения».
— Девчонки, шашлык готов! — раздался радостный возглас. Из-за угла вышел Павел с дымящимися шампурами, замерший при виде жены. — Лен? Ты что здесь делаешь?
В воздухе повисло напряжение, разрезаемое ароматом жареного мяса и горьким послевкусием невысказанных обид.
– Ленок, а ты чего тут делаешь? Мы тут с бывшей в бане попарились, а теперь шашлык жарим, но я не виноват. Это мама бывшую пригласила! – заявил муж.
****
Лена стремительно мчалась к дому свекрови. Ей нестерпимо хотелось выплеснуть гнев на самоуверенную «мамулю», раздававшую её заготовки первому встречному, да ещё и намеренно исключившую невестку из списка гостей на юбилей. Ярость кипела и в адрес Павла — супруг осмелился скрыть от неё поход на праздник к матери.
Распахнутая калитка и незнакомый алый внедорожник у ворот встретили Лену. В беседке Марья Петровна с безмятежным видом потягивала чай в компании элегантной незнакомки в алом платье.
Не обращая внимания на присутствие посторонней, Лена начала выяснять отношения, но женщина в красном мягко вмешалась:
— Видите ли, Елена, я — Ольга, бывшая жена Павла из прошлой жизни. — Она изящно поправила локон. — Так давно мечтала познакомиться! Вы просто волшебница — Павлик так похорошел рядом с вами! — её бархатный голос звучал искренне. — При мне он был тощим задохликом, а теперь — настоящий мужчина!
— Ольга просто зашла на огонёк, — залепетала Марья Петровна.
— Девчонки, шашлычок подоспел! — из-за угла появился сияющий Павел с дымящимися шампурами. Увидев жену, замер как вкопанный: — Лен? Ты как здесь оказалась?
Сердце Лены сжалось. Предательство мужа и свекрови, закулисные встречи с бывшей — это переходило все границы.
— Ах, я-то зачем здесь? Пойду, банки свои перекатывать к вашей мамане в погреб! — она швырнула сумочку на стол, смахивая предательскую слезу. — А вы тут… баньки да шашлычки, как в старые добрые!
— Ну что ты, Ленок, мы же всегда по выходным… — начал оправдываться Павел.
— А она-то здесь зачем? — Лена ткнула пальцем в Ольгу.
— Маман сама её позвала! — муж развёл руками. — Это её дача и её баня: кого хотела, того и звала. Мы с Антоном часик посидели в парной дав вышли, а мать с Ольгой чай попила и о своём, о женском поболтала. Они ведь остались хорошими подружками с тех давних времен, когда мы были с ней еще женаты.
Ольга мягко коснулась руки Лены:
— Милая, мы с Пашей давно как брат с сестрой. Его мама для меня — вторая мать, ведь мы связаны Антошкой. — Её взгляд стал печальным. — Вы не ревнуйте, я давно поняла — семейная жизнь не для меня.
— А банки? С какой стати Петровна раздавала мои соления кому попало? Я ведь для семьи стараюсь, а не для чужих людей! — Лена повернулась к свекрови, но та испарилась, оставив лишь кружащийся лист клёна.
— Это маман после нашего ухода раздавала, мы с Антоном не в курсе, — Павел виновато потупился.
Ольга грациозно поднялась:
— Ладно, мне пора. Рада была познакомиться, Леночка. Павлик в надёжных руках — это главное. — Её духи смешались с дымом от мангала, когда она скрылась за калиткой.
В опустевшем саду остались только супруги. Павел осторожно обнял жену:
— Ну чего ты? Маман со своей баней — сама знаешь, она тут решает, кого приглашать, у нас-то своей нет… Вот была бы своя банька, да рзаве бы я куда-нибудь из дома ходил? Парился бы в своей бане и в ус не дул! И Ольгу, естественно, никто бы не приглашал!
— Слушай, Лен, а давай свою баню построим? — хитрил Павел. — Здоровье требует вложений: в здоровом теле здоровый дух, как говорится. Да и поводов к мамане ходить меньше станет.
— Я не против, сама париться обожаю, — мечтательно ответила Лена. — Помню, у мамы в деревне с Маринкой баньку по-черному истопим, нагреемся, чай травяной попьём — красота! Кожа после такой процедуры — не то что после ванны!
— Вот только твоя маман в десяти шагах живёт — хоть раз бы нас с дочкой в свою баню позвала? — упрекнула Лена мужа.
Марья Петровна была хитрой. Сына и внука Антона боготворила, а в баню приглашала только мужскую половину семьи. Павел же в пятницу украдкой хватал полотенце и мчался к матери, прихватывая Антона.
— Не заставлю мать тебя полюбить, ты уж извини. Я ей сын, Антон — внук, вот нас и зовёт отдельно! — резонно парировал Павел. — Что она тебя невзлюбила — её проблемы. Я-то тебя люблю! Этого мало? Банки сегодня же обратно в тамбур перетащу — ничего с ними не случится.
— Потому я и завёл разговор о бане, Лен. Своя будет — никуда по выходным не пойду. Растоплю, веник заварю, вас с Маринкой в первую очередь звать буду, а потом уж сам с Антоном париться! — обнимал он супругу.
— Деньги где возьмём? Ты сам строить не станешь, материалы дорогие, рабочим платить… — вздыхала Лена.
— На твоём счете же сумма приличная лежит. Давай потратим! — уговаривал Павел Лену
— Нет, Паша. Это Маринкины деньги. Государство после гибели отца до совершеннолетия перечисляло Маринке пособие, я не тратила, молодой девчонке пригодится. Выдам ей эти деньги, когда замуж выйдет — на квартиру хватит! — стояла на своём Лена.
— Да ладно тебе, Ленок. Вот лежат эти деньги на счете, и что толку? А это баня будет – семейная! И Маринка тоже ведь этой баней пользоваться будет! А Маринке к свадьбе ещё накопим! Не последний день живём — не то что на взнос, целую квартиру купим! — уверял Павел супругу.
Уговорил Павел Елену. Лена сняла деньги и отдала их мужу, тот нанял дорогую бригаду, чтобы сделали всё основательно и под ключ.
Через месяц на участке красовалась срубленная под ключ баня с парилкой и просторной комнатой отдыха.
Только вместо Лены с Маринкой там теперь парились Пашины собутыльники. Как оказалось, муж обожал шумные посиделки, а с новой «достопримечательностью» друзья валили толпами, принося ящики пива и солёные закуски в качестве своей оплаты за посиделки в премиальной Пашкиной бане, всё равно выходило дешевле, чем арендовать банные апартаменты.
О накоплениях на свадьбу падчерицы Павел сразу же забыл, как новая баня была построена. А каждые выходные — ознаменовались новыми гулянками.
— Маринка, Маринка! — передразнивал пьяный муж. — Заладила со своей Маринкой! Она мне не дочь! На тебе женился, а не на ней. Пусть сама крутится в жизни: это полезно!
— Да ты… Ты Маринку сразу из своего дома выгнал, сказав, чтобы она самостоятельно жила, а твой Антон, которому 25, тут живёт — его не прогоняешь? — вспылила Лена.
— Заткнись! Антон — наследник, а твоя… пусть дояркой работает! — ржал Павел над простоватой супругой.
Лена уже как-то по-другому посмотрела на своего мужа. Ладно её, Ленку, Павел мог обидеть, но про её дочь – сироту такие слова говорить!
Банка с огурцами просвистела у в нескольких сантиметрах от виска мужа и разбила телевизор, который он смотрел, развалившись на диване.
Паша вовремя понял, что перешел все возможные границы и бежал в направлении бани, за ним бежала Ленка с еще горячей банкой только что закрученных огурцов.
– Я тебе сейчас эти огурцы по самые помидоры засуну! – кричала разъяренная Ленка на своего подвыпившего супруга.
– Тогда к чертям собачьим ты мне со своим Антоном не нужен, и готовить и убирать за вами я тут не нанималась, и банки с огурцами для ваших хмельных посиделок меня тоже достало!
Ленка мастерски, -словно метательница ядра, – раскрутила банку и метнула “снаряд” в аккурат в сторону бегущего к бане Паши, но тот успел забежать в свое мужское банное логово и укрыться дверью, словно щитом.
– Всё! Решено! Завтра же подаем на развод, а дачу выставляем на продажу – и две трети достанется мне, так как эту шикарную баню на Маринкины деньги построили, – кричала на весь дачный кооператив Ленка.
— Чего раскричалась? — на пороге, словно зловещий призрак, материализовалась Марья Петровна. Глаза свекрови сверкали ледяной ненавистью. — Хочешь разводиться — вали отсюда побыстрее! Но ни травинки с этого участка не получишь!
Внезапно сочный маринованный томат, наполненный обжигающим рассолом, со свистом врезался в лицо Петровны. Алый сок залил её с головы до пят.
— Мамочки, убивають! — завизжала обожжённая еще не успевшими остыть горячими закатками женщина, пятясь к калитке.
— И чтобы ноги твоей больше не было в моих владениях! — крикнула Лена вслед. — Ты мне тоже не родная! А с мужем разберусь без твоих советов!
Но в этот момент за спиной у Ленки возникла высокая фигура Антона.
— Тётя Лен, не рушьте семью, — тихо произнёс пасынок. — Батя трещит чепуху, когда пьян. Просто не пускайте его в баню с собутыльниками.
— Да ты слышал, что он про Маринку ляпнул?! — всхлипывала Лена. — И деньги её на квартиру потратил на эту чёртову парную!
— Не нужны его деньги, — спокойно ответил Антон. — Мы с Маринкой сами накопим. Я уже отложил на первый взнос, экономя на аренде.
— Как это — «мы»?! — из-за двери бани высунулся внезапно протрезвевший Павел.
— Мы женимся, — выпалил Антон. — Год уже встречаемся. Маринка не приезжает не из-за вас — боится, что вы осудите наши чувства.
— Вот это сюрприз! — Лена опустилась на лавку. — Выходит, Паш, ты теперь мне и сват?
— А моя мама — ваша сваха! — ухмыльнулся Антон, кивая в сторону убегавшей Петровны.
