Алла болела второй день. Горло саднило, кости ломило, а голова гудела, как перегруженный трансформатор.
Осенний дождь хлестал по окну их уютной, но теперь казавшейся чужой квартиры.
Накануне вечером Александр еще подавал жене чай с лимоном, хотя уже тогда его движения были отстраненными, а взгляд чаще устремлялся в экран ноутбука, чем в сторону жены.
Утро второго дня началось с напряженной тишины. Алла, закутавшись в плед, сидела на кухне, пытаясь проглотить хотя бы одну ложку овсянки.
Каждый глоток отдавал болью в горле. Александр вошел на кухню, уже одетый для работы.
Его лицо было гладким, но в уголках губ залегли привычные морщинки недовольства.
Он налил себе кофе, избегая смотреть на беспорядок – разбросанные салфетки, пустые упаковки от таблеток, чашку Аллы с недопитым чаем.
– Как самочувствие? – спросил он формально.
– Тяжело, Саша, – прохрипела Алла, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Температура вроде спала, но горло… и слабость жуткая…
– Гм, – промычал муж в ответ, отхлебнув кофе.
На кухне снова повисло молчание. Потом Александр повернулся к жене, и в его глазах Алла прочла не сочувствие, а усталое раздражение.
– Послушай, дорогая, – начал мужчина. Его голос был ровным, но металлическим. – У меня на этой неделе крайний срок по проекту. Босс уже нервничает, а тут… – он махнул рукой в сторону беспорядка и нее самой, – ты валяешься, ничего делать не можешь, вздыхаешь и стонешь. Это мешает мне сосредоточиться.
Алла почувствовала, как комок подкатил к горлу. Она промолчала, ожидая его дальнейших слов.
– Езжай к своей маме болеть, – выдохнул Александр, глядя поверх ее головы. – У Ирины Алексеевны свободно, она на пенсии. Тебе там будет лучше. Она за тобой присмотрит, накормит, напоит, чем надо, а я… я смогу нормально работать. Мне сейчас не до ухода.
Его слова повисли в воздухе: “Езжай к своей маме болеть”. Не “может, съездишь к маме?” или “давай я отвезу тебя к Ирине Алексеевне?” А именно – “езжай”. Приказ и избавление от помехи.
– То есть… прямо сейчас? – тихо спросила Алла, почувствовав, как предательские слезы застилают глаза.
– Ну да, – ответил Александр, уже отворачиваясь к раковине. – Чем раньше, тем лучше. Я вызову тебе такси. Собирайся пока. Теще позвони, предупреди, что едешь.
Он не спросил, сможет ли она собраться в таком состоянии добраться. Не предложил помочь.
Алла медленно поднялась с табурета. Боль в горле смешалась с обидой. Она кивнула, не в силах говорить, и поплелась в спальню собирать сумку.
Ее действия были механическими: пижама, лекарства, зубная щетка… Каждый предмет казался свидетельством ненужности здесь в этом доме.
Через полчаса такси ждало Аллу у подъезда. Александр вынес ее сумку к машине. Алла, шатаясь, вышла на сырую улицу.
– Позвони, как доберешься, – бросил он уже из прихожей, снова заходя в подъезд.
– Хорошо, – прошептала она, не оборачиваясь.
Такси уехало, оставив за спиной Аллы не только подъезд, но и мужа. Ирина Алексеевна встретила дочь с распростертыми объятиями.
– Аллочка! Родная моя! – она ринулась вперед. – Что с тобой? Как ты? Саша только что звонил, скороговоркой, сказал, что ты едешь… больная! – голос женщины задрожал от негодования.
Она поддерживала Аллу, ведя ее в квартиру, где пахло домашним уютом и лекарственными травами.
– Мам… – попыталась было дочь, но слезы душили ее. Слабость, боль и обида навалились всем весом.
– Молчи, молчи, детка! – Ирина Алексеевна уложила дочь в постель, заботливо поправляя одеяло, принесла термометр, стакан теплого молока с медом. – Он… он тебя выставил? – спросила мать тихо, но так, что в тишине комнаты слова прозвучали как обвинительный приговор. – Выставил больную жену за дверь? Отправил к матери, как ненужную вещь? Как будто болезнь – это каприз! Как будто он не давал клятвы! “В горе и в радости” – это что, пустые слова для него? – женщина резко выпрямилась, ее пальцы сжали край одеяла. – Ты лежишь, еле живая, а он… он даже не привез тебя сам! Такси вызвал! Идиот! Бессердечный эгоист!
Алла лишь слабо кивнула и прикрыла глаза. Мамины слова, такие жгучие и справедливые, обжигали, но и приносили странное облегчение. Она видела эту несправедливость и всецело была на ее стороне.
Прошло три дня
Три дня, которые Алла провела в квартире матери, Ирина Алексеевна не отходила от нее: поила травяными отварами, варила куриный бульон, меняла холодные компрессы, читала вслух старые книги.
Температура спала, горло перестало так неистово болеть, слабость отступала, сменяясь возвращающимися силами.
Единственное, что угнетало женщину, так это тишина из дома. Все три дня ее телефон молчал: ни одного звонка, ни одного сообщения.
Александр просто исчез. Его проект, его спокойствие, его жизнь без “помехи” оказались важнее жены, болевшей в часе езды от него.
Ирина Алексеевна, наблюдая за дочерью и заметив ее сильную грусть, тихо спросила:
– Как самочувствие, дочка?
– Лучше, мама, намного лучше, – ответила Алла.
Голос ее был тихим, но твердым. Она подняла глаза на мать. В них не было слез, только холодная решимость.
– Физически – лучше, а вот насчет всего остального… – она сделала паузу, ее пальцы бессознательно коснулись обручального кольца. – Он так и не позвонил. За все эти дни. Ни разу.
Ирина Алексеевна лишь тяжело вздохнула. Все слова тут были излишни. Факт молчания мужа был красноречивее любых обвинений.
– В радости, мама, у нас вроде бы получалось, – произнесла Алла с горькой усмешкой. – А вот в горе… В горе не получилось… совсем, – она сняла кольцо с пальца и сжала его в кулаке. – Я подаю на развод.
Женщина понимающе кивнула. Она не стала отговаривать дочь от принятого решения.
– Я могу пожить у тебя пару месяцев, пока не сниму квартиру? – Алла вопросительно посмотрела на мать.
Ирина Алексеевна и сама считала, что зять поступил с дочерью некрасиво и подло, расставив свои приоритеты, в которые она явно не входила.
На пятый день женщина вернулась домой. Александр встретил ее с нескрываемым удивлением.
– Выздоровела? Так быстро.
– Пять дней прошло, – сухо ответила Алла и протянула мужу обручальное кольцо.
– Зачем? Оно тебе стало большое или маленькое? – мужчина взял украшение из рук жены.
– Нет, я подаю на развод.
– На развод? Зачем? Что случилось? – усмехнулся Александр. – Что за бред? Теща надоумила?
– Мама тут ни причем! За те дни, что я болела, я поняла, что тебе наплевать на меня. Ты выставил меня из дома из-за того, что я заболела и ни разу не поинтересовался о моем состоянии…
– Наверное, мне было некогда звонить, – стал неказисто оправдываться мужчина. – Ну, подумаешь, был сильно занят и не позвонил. Неужели из-за этого нужно разводиться? Может, тебе стоит мозги подлечить? Осложение, видимо, дало…
– Да? Все пять дней ты был занят? И по вечерам? И в субботу с воскресеньем? Не смеши меня! – нервно рассмеялась Алла. – Не оправдывайся, это ни к чему. Я приехала за вещами.
Женщина пошла в спальню и стала собирать вещи, которые не взяла в прошлый раз.
Александр сначала пошел за ней, надеясь образумить Аллу, которой “моча ударила в голову”.
Однако через пару минут передумал. Он не собирался унижаться перед женщиной.
Алла в полной тишине собрала в чемодан вещи и, вызвав такси, снова уехала к матери.
Спустя пару дней мужчину вызвали в ЗАГС, что означало, что жена подала на развод.
Александр не выступил против и не попытался сохранить брак. Вскоре супруги перестали быть мужем и женой.
