Утренний свет струился через жалюзи, расчерчивая паркет светлыми полосами. Елизавета стояла у кухонного стола, методично складывая документы в папку. Её движения были спокойными, выверенными, словно она репетировала этот момент много раз.
— Что значит разводимся? — удивлённо спросил муж у жены. — Я же только вчера цветы подарил!
Семён замер в дверном проёме, держа в руке кружку с недопитым кофе. Его лицо выражало искреннее недоумение, будто жена заговорила на незнакомом языке.
— Именно это и значит, — Елизавета подняла взгляд от бумаг. — Заявление уже подано. Через месяц всё будет закончено.
— Лиза, ты что, с ума сошла? Из-за чего? Я же… я же ВЧЕРА цветы принёс! Розы твои любимые!
— Мои любимые — ирисы, Семён. Семь лет в браке, а ты до сих пор не знаешь.
Мужчина поставил кружку на комод, чуть не промахнувшись мимо края. В его глазах мелькнуло раздражение.
— Да какая разница! Цветы есть цветы. Ты же всегда радовалась!
— Я делала вид, что радуюсь. Большая разница.
Автор: Вика Трель © (2017_з) Иллюстрация ArtMind ©
Елизавета закрыла папку и повернулась к мужу. На ней был строгий костюм — тёмно-синий, с белой блузкой. Волосы аккуратно собраны, минимум косметики. Она выглядела собранной и решительной.
— Послушай, если это из-за того случая с Ярославой… — начал Семён, но жена подняла руку, останавливая его.
— НЕТ. Это не из-за твоей кузины. И не из-за твоей матери. И даже не из-за того, что ты в очередной раз забыл про годовщину.
— Тогда в чём дело? — мужчина шагнул ближе. — Мы же нормально живём! У нас квартира, машина, дача…
— У ТЕБЯ квартира. У ТЕБЯ машина. У ТВОИХ родителей дача, — спокойно поправила Елизавета. — Я семь лет прожила в чужом доме, где меня ежедневно тыкали носом в то, что я «должна быть благодарна».
— Но это же правда! Моя мать приняла тебя, когда ты была никем! Секретарша в мелкой конторе!
— Я была начальником отдела логистики в международной транспортной компании, Семён. Но твоя мать до сих пор рассказывает всем, что «вытащила меня из грязи».
Семён фыркнул и прошёл к окну. За стеклом просыпался город — машины неслись по проспекту, спешили люди. Обычное утро понедельника.
— Ты преувеличиваешь. Мама просто… своеобразная. К ней нужно привыкнуть.
— Семь лет недостаточно?
— ХВАТИТ! — Семён резко развернулся. — Что на тебя нашло? Вчера всё было нормально!
— Вчера ты пришёл в три ночи пьяный, разбудил меня, потребовал ужин, а когда я сказала, что уже сплю, назвал меня ленивой коровой. Потом упал на диван и захрапел. Утром притащил розы из ларька у метро и считаешь, что всё «нормально»?
— Я был уставший! У меня сложная работа!
— Ты менеджер по продажам в автосалоне твоего дяди, Семён. Не делай из себя мученика.
Мужчина покраснел. Его челюсть напряглась, кулаки сжались.
— Да как ты СМЕЕШЬ! Я тебя обеспечиваю!
— На мою зарплату мы покупаем продукты, оплачиваем коммунальные услуги и бензин для твоей машины. На твою — ты покупаешь себе новые гаджеты и проигрываешь в покер с друзьями.
— Откуда ты…
— Я не слепая, Семён. И твой друг Кондрат довольно болтливый, когда выпьет.
В этот момент входная дверь хлопнула. В прихожей послышались торопливые шаги, и в кухню влетела Агриппина Фёдоровна — мать Семёна. Невысокая полная женщина с химической завивкой и ярко-красной помадой.
— Сёмушка! — воскликнула она, игнорируя Елизавету. — Я только что встретила Валентину из третьего подъезда. Она сказала, что видела, как твоя жена выходила из здания суда! Это правда?
— Мама, не сейчас… — попытался остановить её Семён, но Агриппина Фёдоровна уже повернулась к невестке.
— ТЫ! Неблагодарная тварь! После всего, что наша семья для тебя сделала!
— Здравствуйте, Агриппина Фёдоровна, — холодно поздоровалась Елизавета. — Да, я подала на развод.
Лицо свекрови стало пунцовым. Она всплеснула руками, её голос взвился до визга:
— КАК ТЫ ПОСМЕЛА! Мой сын снизошёл до тебя! Взял безродную девку без приданого!
— Я закончила университет с красным дипломом. У меня была квартира в Подольске, которую я продала, чтобы вложиться в ремонт ВАШЕЙ квартиры.
— Однокомнатная конура на выселках! — фыркнула Агриппина Фёдоровна. — И ремонт тут делал мой покойный муж, царствие ему небесное!
— Пятнадцать лет назад. С тех пор только я красила стены, меняла обои, покупала мебель.
— На Сёмины деньги!
— На свои.
— ВРЁШЬ!
Елизавета достала из папки несколько чеков и квитанций, разложила их на столе.
— Диван — тридцать восемь тысяч, моя карта. Холодильник — сорок пять тысяч, моя карта. Стиральная машина — двадцать девять тысяч, опять моя карта. Продолжить?
Агриппина Фёдоровна смела бумаги со стола одним движением.
— Подделки! Сёма, она специально всё подстроила! Эта змея планировала развод заранее!
— Мама, успокойся, — Семён попытался усадить мать на стул, но та вырвалась.
— НЕ СМЕЙ мне указывать! Я твоя МАТЬ! А эта… эта…
— Агриппина Фёдоровна, попрошу без оскорблений, — Елизавета собрала разлетевшиеся бумаги. — Иначе это войдёт в материалы дела.
— Какого ещё дела?! — взвизгнула свекровь.
— Бракоразводного процесса. Все ваши высказывания в мой адрес за последние три года я записывала на диктофон. Адвокат сказал, это поможет.
Семён схватился за голову.
— Ты что, ШПИОНИЛА за нами?!
— Я защищалась. Когда человека ежедневно называют «подстилкой», «нищебродкой» и «бесплодной курицей», это называется психологическим насилием.
— Бесплодной?! — Агриппина Фёдоровна театрально схватилась за сердце. — Да ты сама виновата! Нормальная женщина давно бы родила! А ты всё карьеру строишь!
— У Семёна низкая активность сперматозоидов. Вот заключение врача, — Елизавета достала ещё один документ.
— ЧТО?! — взревел Семён. — Ты… ты проверяла меня?!
— Мы вместе ходили к врачу два года назад. Ты забыл. Как обычно.
— Враньё! — завопила Агриппина Фёдоровна. — Мой сын — настоящий мужчина! Это ты, бесплодная!
— Результаты моего обследования тоже есть. Полностью здорова.
В кухне повисла тишина. Семён смотрел на жену остекленевшим взглядом. Его мать тяжело дышала, хватаясь за край стола.
— Знаете что, — Елизавета взяла папку и сумку. — Мне пора. Вещи заберу вечером, когда вас не будет.
— СТОЙ! — Семён преградил ей путь. — Ты не можешь вот так просто уйти!
— Могу и ухожу.
— Но… но мы же СЕМЬЯ!
— Нет, Семён. Семья — это когда люди уважают друг друга. А не когда один терпит унижения ради крыши над головой.
— Да кто тебя унижал?! — возмутилась Агриппина Фёдоровна. — Мы тебя кормили, поили!
— Я сама себя кормила. И вас заодно. Кто готовит? Я. Кто убирает? Я. Кто стирает и гладит? Тоже я.
— Это твоя ОБЯЗАННОСТЬ как жены!
— Была. Больше не моя.
Елизавета обошла мужа и направилась к выходу. Семён бросился следом.
— Лиза, подожди! Давай поговорим! Я… я исправлюсь!
— Ты это говоришь каждый раз после скандала. «Прости, больше не повторится». И повторяется. Снова и снова.
— Но в этот раз всё будет по-другому!
— Да, — согласилась Елизавета, обуваясь в прихожей. — В этот раз я не вернусь.
— Куда ты пойдёшь? — злорадно крикнула из кухни Агриппина Фёдоровна. — К мамочке в деревню? Или снимать угол у чёрт знает кого?
— У меня есть квартира. Двухкомнатная, в новом доме на Мичуринском проспекте.
— ОТКУДА?! — Семён чуть не задохнулся от возмущения.
— Копила. Семь лет откладывала с зарплаты, подрабатывала переводами по вечерам. Вы думали, я в интернете сижу? Я работала.
— На наших харчах экономила! — взвизгнула свекровь.
— На своих. Я покупала продукты по акциям, готовила простые блюда, не покупала себе новую одежду три года. Зато теперь у меня есть своё жильё. А что у вас есть?
Семён прислонился к стене. Его лицо было серым.
— Ты… ты всё спланировала…
— Я спланировала выживание. Потому что жить с вами — это именно выживание, а не жизнь.
— Да пошла ты! — рявкнул мужчина. — УБИРАЙСЯ! Посмотрим, как ты запоёшь через месяц! Приползёшь на коленях!
— Смотря кто будет ползать.
Елизавета открыла дверь и вышла. Семён выскочил на лестничную площадку.
— ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ! Слышишь?! Горько пожалеешь!
Но жена уже спускалась по лестнице, не оборачиваясь.
***
Прошло три недели. Семён сидел в родительской квартире — той самой, которую он так гордо называл «своей». После ухода Елизаветы жизнь покатилась под откос с пугающей скоростью.
Сначала были мелочи. Холодильник опустел — оказалось, мать не умеет готовить ничего, кроме яичницы. Прачечная отказалась принимать вещи без предоплаты — Лиза всегда договаривалась по старым расценкам. Квартира за неделю заросла пылью и грязью.
— Сёма, сходи в магазин! — кричала из кухни Агриппина Фёдоровна.
— Сама сходи! — огрызнулся сын, лёжа на диване с телефоном.
— Я твоя МАТЬ! Как ты смеешь?!
— Отстань!
Их перепалки стали ежедневными. Без Елизаветы, которая сглаживала углы и решала бытовые проблемы, мать и сын вцепились друг в друга, как бойцовые петухи.
Потом начались проблемы посерьёзнее. Оказалось, что последние два года Елизавета вела переговоры с клиентами автосалона, пока Семён играл в компьютерные игры в подсобке. Она составляла отчёты, которые он подписывал своим именем. Она напоминала о встречах и звонках.
— Селиверстов, ты где был вчера? — рявкнул дядя Виталий, врываясь в офис. — Крупный клиент ждал тебя два часа!
— Я… я перепутал время…
— Третий раз за неделю перепутал! И отчёт где? Должен был сдать ещё в понедельник!
— Я работаю над ним…
— Работаешь?! — дядя схватил со стола листок, где криво была нацарапана пара строк. — Это что?!
— Черновик…
— Ты уволен, Семён. Надоело твоё разгильдяйство.
— Но дядь Виталь! Мы же родственники!
— Именно поэтому я терпел тебя столько лет. Но хватит. Освободи кабинет до конца дня.
Семён вернулся домой разбитый. Агриппина Фёдоровна встретила его воплем:
— Где деньги на квартплату?! Последний день оплаты!
— Какие деньги… Меня уволили…
— КАК?! — мать рухнула на стул. — Мой брат… Виталий… Как он посмел?!
— Мам, у тебя же пенсия…
— Двадцать две тысячи! На них только за лекарства отдаю шесть!
— А как же Лиза платила?
— Она получала больше тебя, бездельник! Оказывается, сорок пять тысяч в месяц! Я документы нашла!
Семён опустился на диван. Он получал в автосалоне двадцать тысяч — дядя платил минимум, остальное «компенсировалось» родственными отношениями.
— Что же делать? — простонала Агриппина Фёдоровна.
— Надо к Лизе… Попросить денег…
— С УМА СОШЁЛ?! Я не буду унижаться перед этой выскочкой!
— Тогда сама придумай, где взять денег!
Через месяц им отключили интернет и кабельное телевидение — оказалось, это тоже оплачивала Елизавета. Семён пытался найти работу, но без опыта реальных продаж и нормального резюме его никуда не брали.
— Может, к Лизе всё-таки… — робко предложил он однажды вечером.
— НЕТ! — рявкнула мать. — Лучше с голоду помру!
Но голод — плохой советчик. Когда в шкафчике осталась только пачка гречки и банка тушёнки с истёкшим сроком годности, Агриппина Фёдоровна сдалась.
— Иди, — процедила она сквозь зубы. — Проси эту… чтобы вернулась.
***
Семён стоял перед дверью новой квартиры Елизаветы. Современный дом, консьерж, домофон. Он нажал кнопку звонка.
— Да? — послышался спокойный голос жены. Бывшей жены.
— Лиза, это я. Можно поговорить?
Долгая пауза.
— Поднимайся. Седьмой этаж.
Дверь квартиры была приоткрыта. Семён вошёл и замер. Светлая прихожая, новая мебель, чистота и порядок. Из кухни доносился аромат кофе.
Елизавета вышла ему навстречу. Она выглядела моложе, свежее. Новая стрижка, лёгкое платье. Улыбка.
— Проходи. Чай, кофе?
— Лиза, я… — Семён замялся. — Мне нужна твоя помощь.
— Догадываюсь. Виталий Петрович звонил. Спрашивал твой телефон — клиенты интересуются, куда ты пропал. Я дала. Не звонили?
— При чём тут клиенты? Он же меня уволил!
— Твои личные клиенты. Те, с кем я вела переписку от твоего имени. Трое хотят купить машины, но только у тебя.
— Но… но как…
— Я рекомендовала тебя как частного консультанта. Комиссионные — пятнадцать процентов от сделки. При средней стоимости машины в два миллиона это неплохие деньги.
Семён опустился на стул в прихожей.
— Ты… ты помогаешь мне? После всего?
— Я помогаю людям, которые хотят купить хорошие машины. А ты просто посредник.
— Лиза, вернись! Прошу тебя! Я понял, я был неправ!
— Нет, Семён.
— Но я же ЛЮБЛЮ тебя!
— Нет. Ты любишь удобства, которые я обеспечивала. Чистый дом, готовую еду, решённые проблемы. Но не меня.
— Это не так!
— Какой мой любимый фильм?
— Что?
— Любимый фильм. Книга. Песня. Что я люблю на завтрак. Куда мечтаю поехать. Ты знаешь хоть что-нибудь?
Семён молчал.
— Вот и ответ. Иди домой, Семён. И позвони клиентам. Это твой шанс начать зарабатывать самостоятельно.
— А мама… Ей нужны лекарства… Квартплата…
Елизавета достала из сумки конверт.
— Здесь двадцать тысяч. В долг. Вернёшь, когда сможешь. И ещё — вот визитка социального работника. Агриппине Фёдоровне положены льготы и компенсации, но она их не оформляла. Гордость не позволяла.
— Спасибо… — Семён взял конверт дрожащими руками.
— И последнее. Больше не приходи. Через неделю будет суд, развод дадут без проблем. Имущественных претензий у меня нет — квартира записана на твою мать, машина на тебя. Мне ничего не нужно. А эта квартира записана на моего отца к ней ты ни какого отношения не имеешь.
— Лиза…
— Всего хорошего, Семён.
Она мягко вытолкнула его за дверь. Мужчина стоял в подъезде, сжимая конверт с деньгами, и вдруг понял — он потерял не жену. Он потерял человека, который делал его жизнь жизнью, а не существованием.
***
Дома его ждала взвинченная мать.
— Ну что?! Согласилась вернуться?
— Нет.
— КАК НЕТ?! Ты ей на колени не встал?! Не умолял?!
— Мама, она дала денег. И контакты клиентов. Я смогу зарабатывать как независимый консультант.
— Подачки! Она швыряет нам подачки!
— Это не подачки. Это шанс.
— Да что ты понимаешь! — Агриппина Фёдоровна всплеснула руками. — Эта дрянь разрушила нашу семью!
— НЕТ, мам! — вдруг рявкнул Семён. — Это МЫ её разрушили! Мы с тобой! Своим хамством, ленью, наглостью!
— Как ты смеешь разговаривать с матерью!
— ХВАТИТ! Мне тридцать пять лет, а я до сих пор живу как маменькин сыночек! Лиза была права — я ничтожество!
— Сёма!
— Отстань!
Семён закрылся в своей комнате — бывшей спальне. На тумбочке до сих пор стояла фотография со свадьбы. Елизавета улыбалась, прижимаясь к его плечу. Красивая, счастливая. Влюблённая.
Когда она перестала улыбаться? Он не помнил. Наверное, где-то между первым скандалом из-за его пьяной выходки и десятым оскорблением от матери.
Телефон завибрировал. СМС от незнакомого номера: «Добрый вечер, Семён Игоревич. Мне дали ваш контакт как консультанта по премиум-автомобилям. Интересует новый Mercedes. Когда можем встретиться? Платон Аристархович».
Семён набрал ответ: «Добрый вечер, Платон Аристархович. Готов встретиться завтра в любое удобное для вас время».
Может быть, ещё не всё потеряно. Не Елизавета — её он потерял безвозвратно. Но, возможно, он сможет стать человеком, достойным такой женщины. Когда-нибудь.
***
Прошёл год. Семён снимал небольшую квартиру-студию в спальном районе. Консультантский бизнес потихоньку развивался — клиенты рекомендовали его знакомым, появились постоянные покупатели.
Агриппина Фёдоровна жила одна в старой квартире. Социальный работник помог оформить льготы, субсидии, бесплатные лекарства. Денег хватало, но одиночество разъедало душу. Сын навещал раз в неделю, приносил продукты, но прежней близости не было.
— Ненавижу её! — бормотала старуха, сидя у телевизора. — Разлучила меня с сыном!
Но Семён больше не поддерживал её тирады. Он молча выполнял сыновний долг и уходил.
***
Однажды он встретил Елизавету в торговом центре. Она выбирала мебель, рядом стоял высокий мужчина. Они о чём-то смеялись.
Семён хотел подойти, но замер. Елизавета выглядела счастливой. По-настоящему счастливой — так она не улыбалась последние годы их брака.
Мужчина что-то шепнул ей на ухо, она игриво толкнула его в плечо. На её левой руке блеснуло кольцо. Новое. С крупным камнем.
Семён развернулся и пошёл прочь. В груди было пусто и холодно, но он знал — заслужил. Сам разрушил то, что имел. Сам выбросил бриллиант, приняв его за стекляшку.
Дома его ждало письмо. От юридической компании. Внутри — документы на квартиру матери. Елизавета переоформила свою долю на него. Без условий, без требований. Просто подарила.
Приложена записка: «Ты хотел квартиру. Теперь она твоя. Будь счастлив».
Семён сел на пол прямо в прихожей. Документы выпали из рук. Он получил то, что так яростно защищал — имущество. Но потерял то, что было по-настоящему ценным — любящего человека рядом.
— Прости меня, Лиза, — прошептал он в пустоту. — Прости за всё.
Но было поздно. Слишком поздно.
