— Ирина, ты меня слышишь вообще? Я говорю — борщ жидкий получился. В следующий раз бульона поменьше лей.
Ирина замерла у плиты, держа в руках половник. Только что она четыре часа провела на кухне у свекрови, готовила обед на всю неделю, а теперь слушала замечания.
— Полина Юрьевна, я старалась сделать, как вы любите, — осторожно начала она.
— Старалась — это хорошо. Но результат важнее, правда ведь? — свекровь открыла холодильник и принялась расставлять контейнеры с едой. — И котлеты могла бы помельче сделать. Я люблю, чтобы они нежные были, тающие во рту.
Ирина глубоко вдохнула. Это была суббота, её единственный полноценный выходной. Она встала в семь утра, поехала через весь город к свекрови, закупила продукты на свои деньги и теперь слушала критику.
— Хорошо, запомню, — выдавила она из себя улыбку.
— Вот и умница. А то Рома мой всю неделю на работе пропадает, ему же нормально питаться надо. Ты же понимаешь? — Полина Юрьевна повернулась к невестке, и в её взгляде читалось что-то вроде снисхождения.
Ирина кивнула и начала мыть посуду. Это был первый раз, когда свекровь попросила её приготовить. Точнее, попросил Рома — позвонил в среду вечером, голос встревоженный:
— Ирка, мама говорит, что совсем устала, питается непонятно чем. Может, съездишь, приготовишь ей чего-нибудь? Ну пожалуйста, она же одна.
Ирина тогда не возражала. Полина Юрьевна действительно была одна, работала с утра до вечера в районной поликлинике. Помочь свекрови казалось нормальным делом.
— Ты не забудь в следующий раз сметану в борщ добавить, — донеслось из комнаты. — Я без сметаны вообще его есть не могу.
«В следующий раз?» — мелькнула мысль у Ирины, но она промолчала.
Домой она вернулась только к шести вечера, измотанная и голодная. Рома встретил её с улыбкой:
— Ну как? Мама довольна?
— Да вроде, — Ирина сбросила куртку на вешалку. — Сказала, что борщ жидкий.
— А, ну это она всегда такая придирчивая, — Рома обнял жену за плечи. — Зато теперь она неделю нормально есть будет. Спасибо тебе, правда.
Ирина прислонилась к его плечу и вдруг почувствовала такую усталость, что захотелось просто лечь и не двигаться. Но надо было ещё ужин приготовить.
***
Прошла неделя. Ирина почти забыла про ту субботу, когда в пятницу вечером снова позвонил Рома:
— Слушай, мама опять просит. Говорит, что всё уже съела, а готовить сил нет. Ты не могла бы завтра…
— Рома, я хотела в субботу к Анжеле зайти, мы ещё две недели назад договорились, — Ирина сидела в раздевалке клиники, где работала администратором, и смотрела на своё отражение в зеркале. Лицо усталое, под глазами синяки.
— Ну перенесите на воскресенье. Мама же без еды сидит, ей тяжело.
Ирина хотела сказать, что ей тоже тяжело, что она всю неделю работала, рано вставала, поздно ложилась. Но вместо этого пробормотала:
— Ладно, поеду.
На том конце послышался довольный выдох:
— Я так и знал, что ты не откажешь. Ты у меня самая лучшая.
В субботу Ирина снова оказалась на кухне у Полины Юрьевны. На этот раз свекровь не просто сидела в комнате — она постоянно заходила на кухню, наблюдала, комментировала:
— Лук крупно режешь. Я мелко люблю.
— Мяса маловато положила. Рома же любит, чтобы побольше было.
— А почему голубцы не делаешь? Он их так любит.
Ирина сжимала зубы и продолжала готовить. К обеду она закончила: борщ, котлеты, овощное рагу, салат. Полина Юрьевна попробовала борщ и кивнула:
— Ну вот, на этот раз получше. Правда, можно было чуть посолонее.
— Я боялась пересолить, — Ирина устало оперлась о столешницу.
— Боялась — это не аргумент. Готовить надо уверенно, — свекровь закрыла крышку кастрюли. — Кстати, у Веры Петровны, моей соседки, невестка каждую неделю приезжает. Людмила её зовут. Вот она молодец — и готовит, и убирается, и внуков привозит. Семья должна быть дружной.
Ирина кивнула, не находя сил на ответ. Ей просто хотелось уехать отсюда.
***
Третий раз случился ещё через неделю. На этот раз позвонила сама Полина Юрьевна — напрямую Ирине, что было неожиданностью.
— Ирочка, доченька, ты же не откажешь старому человеку? — голос свекрови звучал усталым и жалобным. — Я тут подумала, может, ты в субботу заедешь? А то я совсем изнемогла.
— Полина Юрьевна, я… — Ирина хотела сказать, что устала, что у неё свои дела, но язык не поворачивался.
— Я тут список составила, что нужно приготовить. Ничего сложного, обычные блюда. Рома же без нормальной еды совсем зачахнет.
— Хорошо, — тихо согласилась Ирина.
В субботу она приехала к девяти утра. Полина Юрьевна встретила её с листком в руках:
— Вот, смотри. Борщ, солянка, жаркое, пельмени — домашние, не магазинные, запеканка и обязательно что-нибудь сладкое. У Веры Петровны невестка каждую неделю торт печёт.
Ирина посмотрела на список и почувствовала, как внутри что-то сжимается. Это минимум на весь день.
— Полина Юрьевна, это очень много. Я не успею всё сделать.
— Ну как же так? — свекровь удивлённо подняла брови. — Людмила всё успевает. И квартиру ещё помыть успевает.
Ирина промолчала. Она готовила с девяти утра до семи вечера. Руки болели, спина ныла, в глазах рябило от усталости. Полина Юрьевна то и дело заходила на кухню:
— Пельмени какие-то корявые получились. Надо аккуратнее лепить.
— Жаркое пересушила. Надо было под крышкой тушить.
— А солянку ты вообще правильно готовить умеешь?
Когда Ирина наконец уехала, у неё не было сил даже на разговоры. Рома встретил её дома:
— Как съездила?
— Устала, — коротко ответила Ирина и пошла в ванную.
В понедельник на работе Анжела, старшая медсестра и коллега по клинике, внимательно посмотрела на Ирину:
— Что с тобой? Выглядишь так, будто неделю не спала.
— Всё нормально, просто устала, — Ирина разбирала карточки пациентов.
— Да ну? У тебя синяки под глазами и руки дрожат. Рассказывай.
Ирина вздохнула и рассказала про свекровь, про субботы, про готовку. Анжела слушала, и с каждым словом её лицо становилось всё строже:
— Ты что, с ума сошла? Она тебя в домработницы записала!
— Ну не так же…
— Так! Слушай меня внимательно. Сейчас ты ей откажешь, пока не поздно. Или она тебя совсем заездит. Скажи мужу — пусть сам к маме ездит или денег на доставку еды даёт.
— Не хочу ссориться, — тихо сказала Ирина.
— А до чего доссоришься, когда ненависть в себе накопишь? — Анжела положила руку ей на плечо. — Поверь моему опыту — границы надо ставить сразу.
Но Ирина не послушалась. Она надеялась, что это временно, что скоро Полина Юрьевна привыкнет и перестанет так часто просить.
***
Четвёртый раз случился через полторы недели. Позвонила Полина Юрьевна, голос бодрый и деловой:
— Ирина, я тут подумала. Может, ты будешь приезжать по вторникам и субботам? А то каждый раз просить неудобно. Так и удобнее — заранее знаешь, планируешь.
У Ирины внутри всё оборвалось. Два раза в неделю? Это же весь её график насмарку.
— Полина Юрьевна, я не смогу так часто. У меня работа, дома дела…
— Какие дела? — в голосе свекрови послышалось удивление. — Вы же вдвоём с Ромой живёте, детей нет. Что там делать-то?
— Но я устаю…
— Устаёшь? — голос стал холоднее. — Вот как. Значит, для родного человека времени нет. А я-то думала, ты хорошая девочка. Видно, ошиблась.
Ирина почувствовала, как внутри закипает, но сдержалась:
— Я постараюсь приезжать, когда смогу.
— Ага, когда сможешь, — Полина Юрьевна повесила трубку.
Вечером Ирина рассказала об этом Роме. Он слушал, потом вздохнул:
— Ну что тебе стоит? Пару раз в неделю съездить. Мама одна, ей тяжело. Понимаешь?
— А мне не тяжело? — Ирина повысила голос. — У меня тоже работа, дом, я устаю! Почему ты сам не ездишь?
— Я не умею готовить так, как она любит, — Рома отвернулся. — И вообще, у меня стройка, я допоздна работаю. Ты же видишь.
— То есть твоя работа важнее моей?
— Я не это сказал. Просто… ну мама же просит. Она для нас столько сделала.
Ирина хотела крикнуть, что свекровь для них ничего не делала, что они живут отдельно, сами снимают квартиру, сами оплачивают счета. Но промолчала. Поняла, что спорить бесполезно.
***
Следующие две недели Ирина ездила к свекрови раз в неделю — по субботам. Каждый раз возвращалась вымотанной, с больной спиной и раздражением, которое старалась не показывать. Полина Юрьевна звонила Роме, жаловалась, что невестка приезжает редко, что еда быстро заканчивается.
— Мама говорит, что ты мало готовишь, — передавал Рома очередную претензию. — Может, делай сразу побольше порций?
— Я и так целый день у неё провожу!
— Ну тогда чаще приезжай.
Ирина сжимала кулаки и выходила на балкон, чтобы не наговорить лишнего. Внутри копилось что-то тяжёлое, давящее.
В среду позвонила Полина Юрьевна. Голос весёлый:
— Ирочка, слушай, в субботу у меня гости будут. Вера Петровна придёт со своей невесткой Людмилой. Я им обещала, что ты приготовишь свои фирменные котлеты. И что-нибудь к чаю испеки, хорошо? Приезжай часов в восемь утра, чтобы всё успеть.
У Ирины внутри что-то щёлкнуло. Она посмотрела на телефон, на имя свекрови на экране, и вдруг поняла — всё, хватит.
— Нет, — сказала она тихо, но твёрдо.
— Что — нет? — удивление в голосе Полины Юрьевны было искренним.
— Я не приеду. Не буду готовить для ваших гостей.
— Как это не будешь? Я уже всё обещала! Вера Петровна так ждёт!
— Пусть Людмила готовит, раз она такая замечательная, — Ирина почувствовала, как голос начинает дрожать от накопившихся эмоций. — Или сами готовьте!
— Ты что себе позволяешь?! — голос свекрови стал резким. — Я твоя старшая! Я столько для вас с Ромой…
— Вы для нас ничего не делали! — выкрикнула Ирина. — Мы сами живём, сами платим за квартиру, за всё! А я три месяца каждую неделю к вам езжу, трачу свои выходные, свои деньги на продукты, а вы только критикуете! Я устала! Я не буду больше!
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать! Я Роме всё расскажу! Он узнает, какая ты на самом деле!
— Рассказывайте! Мне всё равно! — Ирина отключила телефон и села на диван, трясущимися руками обхватив колени.
Через десять минут позвонил Рома. Голос встревоженный:
— Что случилось? Мама плачет, говорит, что ты на неё наорала.
— Я не орала. Я просто сказала, что больше не буду к ней ездить готовить.
— Как это не будешь? Она уже гостей пригласила!
— Рома, ты меня слышишь вообще? — Ирина встала, начала ходить по комнате. — Я не бесплатный повар для твоей мамы! Сам ей готовь.
— Но как же…
— Никак! Я больше не поеду! И точка!
Она бросила телефон на диван и закрыла лицо руками. Внутри всё кипело — злость, обида, усталость. Три месяца она терпела, старалась, а в итоге что? Превратилась в бесплатную кухарку, которую ещё и критикуют постоянно.
Вечером Рома пришёл домой мрачный. Молча переоделся, сел на кухне. Ирина готовила ужин, спина к нему.
— Мама очень расстроена, — наконец сказал он.
— Я тоже расстроена, — не оборачиваясь, ответила Ирина.
— Она говорит, что ты эгоистка. Что думаешь только о себе.
Ирина резко обернулась:
— Эгоистка? Серьёзно? Я три месяца каждую неделю жертвовала своими выходными! Тратила деньги на продукты! Готовила по восемь часов! А она только и делала, что придиралась! И я эгоистка?
— Она моя мать, — Рома смотрел в пол. — Ты должна её уважать.
— Уважение должно быть взаимным! — Ирина отложила нож, которым резала овощи. — Она меня не уважает! Обращается со мной как с прислугой! А ты даже не видишь этого!
— Ты преувеличиваешь…
— Преувеличиваю?! — голос Ирины сорвался на крик. — Она меня с этой Людмилой сравнивает постоянно! Говорит, что я плохо готовлю! Требует, чтобы я два раза в неделю приезжала! А теперь ещё и для её гостей готовить должна! И это преувеличение?
Рома поднял голову. Лицо у него было растерянное:
— Я не знал, что она так…
— Потому что ты не спрашивал! — Ирина села напротив него. — Ты просто говорил: поезжай к маме, помоги маме. А что мне тяжело — это тебя не интересовало.
Рома молчал. Потом встал:
— Мне надо подумать.
Он взял куртку и ушёл. Вернулся поздно ночью. Ирина не спала, лежала в темноте с открытыми глазами.
— Я был у мамы, — тихо сказал Рома, раздеваясь. — Она плакала. Говорила, что я её предал, выбрал тебя.
— И что ты ответил?
— Что мне нужно время подумать.
Ирина промолчала. Внутри было пусто.
***
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Рома общался с Ириной односложно, часто созванивался с матерью, уезжал к ней после работы. Ирина держалась, хотя внутри всё сжималось от тревоги. А вдруг он действительно выберет мать? А вдруг это конец их браку?
В пятницу на работе Анжела заметила её состояние:
— Ты как зомби ходишь. Рассказывай, что случилось.
Ирина рассказала. Про ссору, про Рому, про то, что он теперь почти не разговаривает.
— Ты правильно сделала, — твёрдо сказала Анжела. — Не сдавайся. Если сейчас прогнёшься — всю жизнь будешь прислуживать этой женщине. Мужу объясни чётко: ты его жена, а не дочь его матери.
— А если он уйдёт?
— Значит, он не тот человек, с которым стоит жить. Но я думаю, он одумается. Просто дай ему время.
Вечером того же дня позвонила Татьяна, жена Олега, брата Ромы. Говорила тихо, будто боялась, что кто-то услышит:
— Ирина, привет. Я слышала, что вы с Полиной Юрьевной поссорились.
— Да, — коротко ответила Ирина, не понимая, к чему этот звонок.
— Я просто хотела сказать… ты правильно сделала, — голос Татьяны дрожал. — Что отказалась.
Ирина замерла:
— Правда?
— Я десять лет живу так, как она говорит. Приезжаю каждый месяц, готовлю, убираюсь. Олег даже не замечает, как мне тяжело. А я молчу, боюсь сказать. Ты хоть за себя постояла. Я бы так не смогла.
— Татьяна…
— Я знаю, это странно звучит. Просто… не сдавайся, ладно? Ты сильная. Я бы хотела быть такой же.
Разговор закончился. Ирина сидела с телефоном в руках и думала о Татьяне. Забитая, тихая, всю себя отдавшая свекрови. И счастлива ли она? Вряд ли.
В субботу утром Рома проснулся рано. Ирина услышала, как он ходит по квартире, что-то делает на кухне. Она вышла — он сидел за столом, перед ним чашка.
— Садись, — сказал он. — Нам надо поговорить.
Ирина села, сердце колотилось. Сейчас он скажет, что они расходятся. Что мать для него важнее.
— Я много думал эти дни, — начал Рома, глядя в чашку. — Ездил к маме, слушал её. Она говорила, что ты плохая жена, что не уважаешь старших, что я должен поставить тебя на место.
Ирина сжала руки под столом.
— Но потом я вспомнил, как ты выглядела в последние месяцы. Уставшая, с синяками под глазами. Как ты молчала, когда я просил съездить к маме. Как ты тратила свои деньги на продукты и никогда не жаловалась, — Рома поднял глаза. — Я был слепым. Не замечал, что тебе тяжело.
— Рома…
— Подожди, дай договорю. Я позвонил Олегу. Спросил, как у них с Таней. Знаешь, что он сказал? Что Таня тоже устала от мамы, но молчит, потому что боится. И что ему стыдно, что он не защищает жену.
Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Я не хочу быть таким. Не хочу, чтобы ты молчала и терпела. Ты моя жена. И я должен был защитить тебя, а не требовать, чтобы ты обслуживала мою мать.
— Что ты хочешь сказать?
— Я поговорил с мамой вчера. Сказал, что ты больше не будешь приезжать готовить. Что это было неправильно с моей стороны — просить тебя об этом. Она… она закричала, что я выбираю тебя, а не её. Что я плохой сын.
— И ты?
— Я сказал, что выбираю нашу семью. Нашу с тобой, — Рома взял её руку. — Я договорился с фирмой, которая доставляет готовую еду. Они будут привозить маме обеды два раза в неделю. Я буду оплачивать из своей зарплаты.
Ирина молчала, не зная, что сказать. Внутри всё переворачивалось — облегчение, благодарность, усталость.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— Это я должен благодарить тебя. За терпение. И прости, что не увидел раньше.
Они сидели, держась за руки, и Ирина чувствовала, как постепенно отпускает напряжение последних дней.
***
Прошёл месяц. Полина Юрьевна не звонила Ирине ни разу. С Ромой общалась холодно, односложно. Рома ездил к ней раз в неделю — по воскресеньям, один. Возвращался каждый раз хмурый.
— Она даже не спрашивает про тебя, — говорил он. — Как будто тебя не существует.
Ирина пожимала плечами. Ей было обидно, но она понимала — свекровь никогда не простит ей того, что она отказалась подчиняться.
Однажды Ирина столкнулась с Верой Петровной у магазина возле дома свекрови. Она как раз заезжала забрать Рому после его визита к матери.
— А, это ты, — Вера Петровна остановилась, сложила руки на груди. — Полина Юрьевна так страдает из-за тебя. Сын — это святое, а ты его от матери отвернула.
Ирина посмотрела на неё спокойно:
— Я никого не отворачивала. Я просто не хочу быть бесплатной кухаркой. И это моё право.
— Права! — фыркнула Вера Петровна. — В наше время о таких правах не думали. Невестка должна свекровь уважать.
— Уважение должно быть взаимным, — повторила Ирина и прошла мимо.
Вечером позвонили Олег с Татьяной. Олег поздравлял Рому с днём рождения, а потом попросил передать трубку Ирине. Татьяна говорила тихо, но в голосе слышалась какая-то новая нотка — твёрдость:
— Ирина, я тебе благодарна. После того, как ты отказалась, я тоже решилась. Сказала Олегу, что больше не буду так часто приезжать к Полине Юрьевне. Он сначала ругался, но потом… привык. Теперь мы приезжаем раз в два месяца, не чаще.
— Как Полина Юрьевна?
— Обиделась, конечно. Но ничего, переживёт. Зато у меня теперь выходные появились. Я даже записалась на курсы — учу английский. Представляешь?
Ирина улыбнулась. Хоть кому-то её поступок помог.
***
Прошло ещё несколько недель. Ирина и Рома жили своей жизнью, постепенно залечивая трещину, которая появилась между ними из-за конфликта. Они больше разговаривали, старались понимать друг друга. Рома стал внимательнее, замечал, когда Ирина устаёт, помогал по дому.
В один из вечеров позвонила Полина Юрьевна. Рома взял трубку, прошёл в комнату. Разговор длился минут десять. Когда он вернулся, лицо было задумчивым.
— Мама спрашивает, не заедем ли мы в воскресенье. Говорит, давно не видела нас вместе.
Ирина отложила телефон, которым листала новости:
— Вместе?
— Да. Она… она сказала, что соскучилась.
Ирина задумалась. Внутри боролись два чувства — желание наладить отношения и страх, что всё повторится снова.
— Заехать — могу, — медленно сказала она. — Но готовить не буду. Если она хочет накормить нас — пусть готовит сама или закажет что-то.
Рома кивнул:
— Я ей так и скажу.
— И ещё, — Ирина посмотрела ему в глаза. — Если она опять начнёт критиковать меня, сравнивать с Людмилой или требовать что-то — я уйду. Сразу. И не вернусь. Ты меня понял?
— Понял, — Рома подошёл, обнял её. — Я буду рядом. Обещаю.
В воскресенье они поехали к Полине Юрьевне вместе. Свекровь открыла дверь, лицо напряжённое. Посмотрела на Ирину, кивнула сухо:
— Проходите.
На столе стояли купленные салаты, нарезка, выпечка из магазина. Полина Юрьевна села во главе стола, пригласила их жестом.
— Как дела? — спросила она, глядя куда-то мимо Ирины.
— Нормально, — ответил Рома. — Работы много.
— Понятно.
Повисло молчание. Ирина ела, не поднимая глаз. Чувствовала, как свекровь смотрит на неё.
— Ирина, — вдруг сказала Полина Юрьевна.
Ирина подняла голову:
— Да?
— Ты… — свекровь помолчала, потом продолжила натянутым голосом. — Ты похудела. Работаешь много?
— Да, бывает, — осторожно ответила Ирина.
— Понятно.
Больше Полина Юрьевна к ней не обращалась. Говорила в основном с Ромой — про его работу, про новости в их районе, про соседей. Ирина сидела молча, чувствуя себя лишней.
Уезжали быстро. Полина Юрьевна проводила их до двери, попрощалась холодно.
В машине Рома вздохнул:
— Ну хоть не ругались.
— Да, — согласилась Ирина. — Но и не помирились.
— Может, со временем…
— Может быть, — Ирина посмотрела в окно на проносящиеся мимо дома. — А может, и нет. И ничего. Я с этим смирилась.
Рома взял её руку, сжал. Они ехали молча, и Ирина думала о том, что жизнь не всегда даёт счастливые концовки. Иногда остаётся холодное перемирие, незаживающие обиды, недосказанность. Но главное — она отстояла себя. Не дала превратить себя в прислугу. И это дороже, чем одобрение свекрови.
***
Прошло ещё два месяца. Жизнь вошла в новую колею. Рома продолжал ездить к матери раз в неделю, Ирина оставалась дома. Полина Юрьевна звонила сыну регулярно, с Ириной не общалась. Ирина не пыталась наладить отношения — понимала, что бесполезно.
Однажды вечером, когда Ирина готовила ужин для себя и Ромы, зазвонил телефон. Рома взял трубку:
— Алло, мам. Да, я дома. Что?.. Ага… Понял.
Он положил телефон, повернулся к Ирине. Лицо задумчивое.
— Что она хотела? — спросила Ирина, помешивая что-то на сковороде.
— Спрашивает, не заедем ли мы на следующих выходных.
Ирина замерла:
— Опять вместе?
— Да. Говорит, хочет нормально поговорить.
— И что ты ответил?
— Сказал, что спрошу тебя.
Ирина выключила плиту, обернулась:
— Заехать могу. Но условия те же — никакой готовки, никаких претензий. Иначе я ухожу.
Рома кивнул:
— Я передам.
В субботу они снова поехали к Полине Юрьевне. На этот раз свекровь встретила их чуть теплее — даже попыталась улыбнуться Ирине, хотя улыбка вышла натянутой.
За столом Полина Юрьевна неожиданно заговорила:
— Вера Петровна на днях рассказала, что её Людмила тоже перестала так часто приезжать. Говорит, что устала. Представляете?
Рома промолчал. Ирина тоже.
— Молодёжь сейчас какая-то другая, — продолжила свекровь, глядя в тарелку. — Всё про себя думают.
Ирина почувствовала, как внутри начинает закипать, но сдержалась. Не будет она оправдываться.
— Мам, может, не будем об этом? — тихо сказал Рома.
Полина Юрьевна посмотрела на него, потом на Ирину. Лицо у неё было усталым, постаревшим.
— Хорошо. Не будем.
Остаток визита прошёл в напряжённой тишине. Когда они уезжали, Полина Юрьевна вдруг сказала:
— Приезжайте ещё, если захотите.
Это было не примирение. Но и не война. Просто холодное признание того, что так будет теперь всегда — без тепла, без близости, но и без открытого конфликта.
***
Вечером того же дня Ирина сидела на кухне, Рома пил чай рядом. Он посмотрел на неё:
— Хотел бы я, чтобы вы с мамой ладили.
Ирина кивнула:
— Я тоже. Но не любой ценой.
— Понимаю.
Они помолчали. Потом Рома добавил:
— Знаешь, я горжусь тобой. Что ты не сдалась.
Ирина удивлённо посмотрела на него:
— Правда?
— Правда. Ты сильная. Сильнее, чем я думал.
Ирина улыбнулась. Первый раз за долгое время — искренне, без напряжения.
Жизнь продолжалась. Не идеальная, не такая, как в сказках. Но честная. И своя.
