Я стояла на кухне и смотрела на эти три килограмма креветок. Три. Килограмма. Кто вообще ест столько креветок на день рождения? Но Татьяна Ивановна хотела именно их — «как в прошлый раз у Лены, помнишь?» Конечно, помню. Потому что это я их чистила два часа подряд, пока все уже сидели за столом.
Юбилей свекрови. Семьдесят пять. Круглая дата, значит, гостей будет человек двадцать. Может, больше. Виктор с утра уехал на работу — у него какая-то срочная встреча, перенести нельзя. Я не стала спрашивать подробности. Зачем? Всё равно результат один: я здесь, на кухне, а он там, на работе.
— Лид, ты справишься? — бросил он на ходу, застёгивая пиджак.
Справлюсь. Я всегда справляюсь.
Телефон завибрировал. Свекровь.
«Лидочка, милая, а можно ещё салат “Мимоза”? Тётя Зина очень любит. И торт не забудь забрать после трёх, а то они закрываются рано».
Я посмотрела на список продуктов, который уже занимал целый лист. Дописала «Мимоза» и «торт — 15:00». Потом взяла сумки и поехала в магазин.
В овощном отделе я столкнулась с соседкой Ирой.
— Лида! Ты чего такая замученная?
— Да вот, свекровь юбилей празднует. Готовлюсь.
— О, понимаю. Помощники есть хоть?
Я усмехнулась.
— Виктор на работе. Его сестра Надя обещала приехать пораньше, но мы оба знаем, что это значит.
Ира сочувственно покачала головой.
— Держись, подруга.
Держусь. Тридцать лет держусь.
Дома я разложила продукты на столе и принялась за дело. Нарезала, почистила, отварила, смешала. Руки двигались автоматически — я делала это столько раз, что могла бы готовить с закрытыми глазами. Салат «Оливье». Холодец. Запечённая курица с картошкой. «Мимоза». Нарезки. Креветки, конечно же.
В три часа я рванула в кондитерскую. Торт оказался огромным — трёхъярусным, с розами из крема. Красиво. Дорого. Виктор не моргнув глазом заплатил вчера, когда заказывали. Но везти его, ставить в холодильник, потом выносить и резать — это всё на мне.
К пяти вечера стол был накрыт. Я посмотрела на своё отражение в зеркале — волосы растрёпаны, под глазами тени, на фартуке пятна. Быстро переоделась в платье, подкрасилась. Надо выглядеть прилично. Надо улыбаться.
Гости начали приезжать в шесть. Татьяна Ивановна вошла первой, в новом бордовом костюме, с укладкой из парикмахерской. Я обняла её, поздравила. Она окинула стол взглядом.
— Ой, Лидочка, как красиво! Правда, креветок многовато, не находишь? Мы же не на банкете.
Я сглотнула комок в горле.
— Вы же сами просили, Татьяна Ивановна.
— Просила? Ну, может быть… А «Мимозу» сделала?
— Конечно.
— Молодец, умница. Только вот на семидесятилетие дяди Коли ты куда больше старалась! Помню, там такая нарезка была — заглядение просто!
Я стояла и смотрела на неё. Куда больше старалась. На день рождения дяди Коли, которого я в глаза не видела до того вечера. Для которого я три дня готовила, потому что «он же родной брат покойного тестя, нельзя ударить в грязь лицом».
— Ладно, не расстраивайся, — похлопала меня по плечу свекровь. — Всё равно хорошо получилось.
Виктор появился только к семи. Переоделся, вышел к гостям, начал разливать коньяк. Я сновала между кухней и залом, подносила блюда, убирала пустые тарелки, улыбалась, кивала. Меня хвалили. «Лида, ты волшебница!» «Лида, как ты всё успеваешь?» «Лида, научи мою невестку так готовить!»
А я просто хотела сесть.
В десять вечера гости начали расходиться. Татьяна Ивановна уехала с дочерью, довольная, с букетом цветов и коробкой конфет. Виктор помахал всем на прощание и рухнул на диван.
— Устал как собака, — пробормотал он.
Я посмотрела на гору грязной посуды на кухне. На пятна на скатерти. На объедки в салатницах.
— Ты устал? — тихо спросила я.
— Ну да. День был адский. Совещание затянулось, потом клиент звонил, потом ещё одно совещание…
— А мне было легко, да?
Он поднял голову.
— Лид, ты чего?
— Ничего. Пойду посуду мыть.
— Оставь до утра.
— Не могу. Завтра всё присохнет.
Я ушла на кухню и включила воду. Руки тряслись. В груди всё сжалось в тугой узел. Я мыла тарелки одну за другой, и с каждой тарелкой этот узел становился всё туже.
«Куда больше старалась». Ну конечно. Потому что на том празднике я потратила целую неделю. Заказывала продукты заранее, готовила салаты с вечера, украшала стол как на свадьбе. А сегодня у меня было два дня. Два дня на двадцать человек.
Виктор зашёл на кухню, налил себе воды.
— Слушай, а мама довольна?
— Довольна.
— Ну вот и отлично. Спасибо тебе, солнце. Ты как всегда на высоте.
Он чмокнул меня в щёку и вышел. Я осталась стоять с мокрой тарелкой в руках.
«Как всегда на высоте». Потому что я не имею права быть не на высоте. Потому что это моя работа — делать так, чтобы всем было хорошо. Чтобы свекровь была довольна. Чтобы гости нахваливали. Чтобы Виктор мог гордиться женой.
А я?
Я доела чужие креветки, стоя у раковины. Холодные. Резиновые. Невкусные.
На следующее утро Виктор уехал на работу, даже не позавтракав. Я убрала квартиру, выбросила объедки, постирала скатерть. Потом села с кружкой кофе и уставилась в окно.
Телефон снова завибрировал. Свекровь.
«Лидочка, спасибо за вчерашний вечер! Все гости в восторге. Слушай, а в следующем месяце у Нади день рождения. Думаю, человек пятнадцать соберётся. Поможешь организовать?»
Я посмотрела на экран. Прочитала сообщение ещё раз. Потом ещё.
Поможешь организовать.
Не «давай вместе». Не «может, что-то закажем». Поможешь. То есть сделаешь всё сама, а мы придём и будем оценивать.
Я положила телефон на стол и глубоко вздохнула.
Вечером Виктор вернулся поздно. Я уже лежала в постели с книгой. Он разделся, лёг рядом.
— Лид, мама писала тебе насчёт Надиного дня рождения?
— Писала.
— Ну и как? Поможешь?
Я закрыла книгу.
— Нет.
— Что — нет?
— Не буду я помогать.
Он приподнялся на локте, посмотрел на меня.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но почему? Лид, это же Надя. Моя сестра.
— Именно. Твоя сестра. Твоя семья. Твоя мама. Почему это всегда я должна всё организовывать?
— Потому что ты умеешь! Потому что у тебя получается!
— Умею — не значит обязана, Виктор.
Он откинулся на подушку, потёр лицо руками.
— Откуда это всё? Вчера же всё было нормально.
— Нормально? Вчера твоя мама сказала мне, что на дядин юбилей я старалась больше. Понимаешь? Я три дня вкалывала, чтобы ей угодить, а она мне — что я могла бы и получше постараться.
— Ну мама такая, ты же знаешь. Она не со зла.
— Не со зла, — повторила я. — Конечно. Просто она привыкла, что я всё делаю. Как и ты. Как и вся твоя семья.
— Лида…
— С каких это пор я отвечаю за праздники всей твоей семьи?! — я села в кровати, и голос у меня сорвался. — Почему это моя обязанность? Почему не Надина? Почему не твоя? Почему я должна тратить выходные на готовку для людей, которые даже спасибо толком не говорят?
— Спасибо говорят…
— «Лида, ты волшебница!» — передразнила я. — Знаешь, что это значит? Что в следующий раз от меня ждут ещё больше. Ещё круче. Ещё красивее. А если вдруг я не справлюсь — буду виновата.
Виктор молчал. Я легла обратно, отвернулась к стене.
— Я устала, — тихо сказала я. — Я просто очень устала.
Он не ответил. Мы так и заснули — каждый на своей половине кровати, не касаясь друг друга.
Утром я проснулась первой. Сделала себе завтрак, выпила кофе на балконе. Виктор вышел уже одетым, с портфелем.
— Я подумаю, — бросил он на ходу.
— О чём?
— О том, что ты сказала.
Он ушёл. А я осталась сидеть на балконе и смотреть на город. Внизу сновали люди, ехали машины, жизнь текла своим чередом. И только я застряла в этой квартире, в этих обязанностях, в этой роли примерной жены и невестки.
Когда я себя потеряла?
Раньше я любила готовить. Раньше мне нравилось собирать семью за столом. Но это было тогда, когда я делала это для себя. Для удовольствия. А теперь это превратилось в повинность. В бесконечный список дел, который никогда не заканчивается.
Я взяла телефон и написала свекрови: «Татьяна Ивановна, на Надин день рождения я помочь не смогу. Извините».
Ответ пришёл через пять минут: «Лидочка, ты что, заболела?»
«Нет. Просто занята».
«Но это же семья…»
«Именно поэтому Надя может организовать свой праздник сама».
Телефон замолчал. Я выдохнула. Сердце колотилось так, будто я сделала что-то ужасное. Но одновременно стало легче. Как будто сняли тяжёлый рюкзак, который я тащила годами.
Вечером позвонила Надя.
— Лида, мама сказала, что ты не будешь помогать с моим днём рождения. Это правда?
— Правда.
— Но почему? Что случилось?
— Надя, тебе тридцать восемь лет. Ты взрослая женщина. Ты можешь сама организовать свой праздник.
— Но я не умею так, как ты…
— Научишься.
Она вздохнула.
— Ты обиделась на что-то?
— Нет. Я просто поняла, что не обязана делать это.
— Ну ладно, — она явно не знала, что ответить. — Тогда увидимся на празднике.
— Обязательно.
Я положила трубку и почувствовала странное облегчение. Как будто освободилась от невидимых цепей.
Виктор вернулся домой поздно. Сел напротив меня на кухне, где я читала журнал.
— Мне мама звонила, — сказал он.
— Знаю.
— Лида, ты серьёзно? Совсем не поможешь?
— Совсем.
Он потёр переносицу.
— Что мне теперь делать?
— Не знаю. Это твоя сестра, твоя семья. Разбирайтесь сами.
— Но мы привыкли…
— Вот именно, — перебила я. — Привыкли. А я отвыкаю.
Он посмотрел на меня так, будто видел впервые.
— Ты правда изменилась.
— Нет. Я просто перестала делать вид, что мне всё нравится.
Следующие две недели были странными. Виктор пытался организовать Надин день рождения сам. Звонил сестре, что-то обсуждал, составлял списки. Я слышала, как он ругался по телефону с кем-то из ресторанов — то цена не устраивала, то место не то. Потом он решил устроить праздник дома, как обычно. Начал названивать матери, выяснять, кто что принесёт.
Я наблюдала со стороны. Не предлагала помощь. Не давала советов. Просто жила своей жизнью.
А потом случилось то, чего я совсем не ожидала.
В пятницу вечером Виктор пришёл домой и сказал:
— Я всё отменил.
— Что отменил?
— Праздник у нас дома. Надя расстроилась, мама в шоке, но я сказал, что не справляюсь. Пусть идут в ресторан или к Наде. Мне всё равно.
Он сел на диван, и я увидела, как он устал. Не физически — морально.
— Я понял, — продолжил он тихо, — что это действительно адский труд. Ты всё это делала годами, а я даже не замечал.
Я молчала.
— Извини, — он посмотрел на меня. — Я правда не понимал. Думал, тебе легко. Думал, ты любишь это.
— Раньше любила.
— А теперь?
— А теперь хочу жить для себя. Хоть иногда.
Он кивнул.
— И что ты хочешь?
— Уехать на дачу. На выходные. Одна.
Он моргнул.
— Одна?
— Да. Мне нужно побыть в тишине. Подумать. Отдохнуть.
— Хорошо, — сказал он после паузы. — Поезжай.
На следующий день я собрала небольшую сумку и поехала на дачу. Та была в пригороде, в садоводческом товариществе. Небольшой домик с верандой, огород, яблони. Мы покупали её лет десять назад, но я приезжала туда редко — всё некогда было.
А теперь вот — целых два дня только для меня.
Я приехала под вечер. Открыла окна, проветрила комнаты. Поставила чайник. Села на веранде с книгой и кружкой травяного отвара. Тишина. Только птицы поют и ветер шумит в листве.
Я читала, пока не стемнело. Потом зажгла свечи (электричество на даче было, но со свечами как-то уютнее), достала из холодильника простую еду — хлеб, сыр, овощи — и поужинала прямо на веранде. Никаких салатов. Никаких сложных блюд. Никого, кому надо угождать.
Только я.
Ночью я спала так крепко, как не спала, наверное, годами. Проснулась от солнца, которое било прямо в окно. Сделала себе завтрак, вышла в огород. Просто ходила между грядками, дышала свежим воздухом, слушала тишину.
И поняла — вот оно. Вот чего мне не хватало. Этой простоты. Этого покоя.
Я не хотела бросать семью. Не хотела разводиться или убегать навсегда. Но я хотела иметь право выбирать. Хотела, чтобы меня спрашивали, а не заставляли. Хотела быть человеком, а не функцией.
В воскресенье вечером я вернулась домой. Виктор встретил меня на пороге.
— Как съездила?
— Хорошо, — я улыбнулась. — Очень хорошо.
Он помог мне занести сумку.
— Лид, мне нужно кое-что сказать.
Мы сели на кухне. Он достал из холодильника торт — маленький, на двоих.
— Это что?
— Мир, — он усмехнулся. — Я хочу извиниться. По-настоящему. Не просто словами.
Я взяла вилку, отрезала кусочек. Вкусно.
— Я всё это время думал, — продолжил Виктор. — О нас. О том, как мы живём. И понял, что мы застряли в каких-то ролях. Ты — хозяйка, которая всё тянет на себе. Я — работник, который приходит домой и ждёт, что всё будет готово. А это неправильно.
— И что ты предлагаешь?
— Меняться. Вместе. Я хочу, чтобы ты жила для себя. Чтобы у тебя было время на отдых, на хобби, на что угодно. А семью мы будем держать вместе — вдвоём, если ты захочешь. Не ты одна.
Я посмотрела на него — и впервые за долгое время увидела не мужа, который воспринимает меня как должное, а человека, который меня слышит.
— Хочу, — сказала я. — Но с условиями.
— Какими?
— Праздники — только те, которые мы оба хотим устраивать. Никаких обязательств перед родственниками. Если твоя мама или сестра хотят отметить что-то — пусть организуют сами или зовут в ресторан. Мы можем прийти, принести подарок, помочь с чем-то конкретным, но не тянуть всё на себе.
Он кивнул.
— Согласен.
— И ещё. Раз в месяц — выходные только для меня. Я еду на дачу или куда захочу, а ты не звонишь, не пишешь, не просишь вернуться.
— Хорошо.
— И никаких «Лида, ты же всегда это делала». Не делала я всегда. Я делала, потому что не могла отказать. Но теперь могу.
Он протянул руку, накрыл мою ладонь.
— Договорились.
Мы допили кофе в тишине. А потом он помог мне разобрать вещи, и мы вместе приготовили ужин. Обычный, простой. Без креветок и салатов. Просто поужинали вдвоём, как два человека, которые начинают заново.
Прошёл месяц. Надя отметила день рождения в ресторане — пригласила нас, мы пришли с подарком, посидели, поздравили. Татьяна Ивановна сначала дулась, но потом привыкла. Виктор стал чаще бывать дома, помогал по хозяйству, даже научился готовить несколько простых блюд.
А я… Я начала рисовать. Купила краски, мольберт, записалась на мастер-классы онлайн. Оказалось, мне это нравится. Оказалось, у меня есть время на то, что я люблю.
И вот сегодня — день рождения нашей внучки Варюши. Ей исполнилось пять. Мы решили отметить у нас дома, но на этот раз всё было по-другому.
Виктор с утра возился на кухне — пёк блины, варил сосиски, делал канапе. Татьяна Ивановна пришла с большой кастрюлей салата — сама приготовила, сама принесла. Надя привезла торт. Я накрыла стол, украсила шариками, расставила игрушки.
Но это было легко. Потому что это было вместе.
Варюша носилась по квартире в новом платье, смеялась, играла с дедушкой. Я смотрела на неё и думала — вот она, моя семья. Не обязанность. Не повинность. А выбор. Я выбираю быть здесь, потому что люблю этих людей. Но я не обязана жертвовать собой ради них.
— Лид, иди сюда, — позвал Виктор.
Я подошла. Он обнял меня за талию, поцеловал в висок.
— Спасибо, — шепнул он.
— За что?
— За то, что не ушла. За то, что дала нам шанс.
Я улыбнулась.
— Спасибо тебе. За то, что услышал.
Мы стояли так, обнявшись, пока Варюша не прибежала и не потянула нас за руки:
— Бабушка, дедушка, идёмте торт резать!
И мы пошли. Вместе. Как семья. Настоящая.
