Анна замерла перед входной дверью особняка, где некогда протекала её семейная жизнь. Сейчас она встретилась взглядом со своей бывшей свекровью, Мариной Петровной, которая нервно теребила подол своего вязаного жакета.
— Анна, дорогая, нам нужна твоя поддержка, — произнесла Марина Петровна дрожащим голосом.
Анна едва заметно улыбнулась. «Дорогая». Как быстро меняется тон, когда нужда стучится в дверь.
— Поддержка? — переспросила Анна, скрестив руки на груди. — Странно слышать это от людей, которые пять лет назад выставили меня и моего сына за порог.
Марина Петровна побледнела. — Анна, ты должна понять, мы были в состоянии шока после кончины Сергея. Мы не отдавали отчета своим действиям.
— О, вы прекрасно всё осознавали, — парировала Анна. — Настолько ясно, что даже успели поменять замки, пока я хоронила вашего сына.
В этот момент из-за спины Марины Петровны появился Виктор Иванович, отец Сергея. Его когда-то властное лицо осунулось, а в глазах читалась глубокая усталость.
— Анна, давай обсудим всё как разумные люди, — начал он.
Анна невесело рассмеялась. — Как разумные люди? А пять лет назад мы кем были? Неразумными?
Виктор Иванович тяжело вздохнул. — Мы совершили ужасную ошибку. Но сейчас действительно нуждаемся в твоей помощи.
Анна окинула их обоих взглядом. Когда-то эти люди считались её семьёй. Теперь они казались совершенно чужими, почти враждебными.
— Что произошло? — спросила она после паузы.
Марина Петровна и Виктор Иванович обменялись тревожными взглядами.
— Мы… мы всё потеряли, — тихо произнёс Виктор Иванович. — Бизнес прогорел, дом забрал банк. У нас ничего не осталось.
Анна почувствовала, как внутри поднимается волна удовлетворения от случившегося, но быстро подавила это чувство.
— И как, по-вашему, я могу помочь?
— Мы знаем, что твой ресторан процветает, — начала Марина Петровна. — Ты успешна…
— Без вашей помощи, — перебила Анна.
— Да, — кивнула Марина Петровна. — Мы подумали, может быть, ты могла бы предложить нам работу? Или одолжить немного денег, пока мы не справимся с ситуацией?
Анна смотрела на них, не веря своим ушам. Эти люди, которые когда-то выгнали её с маленьким ребёнком на мороз, теперь просят помощи?
— Знаете, — медленно произнесла Анна, — я отлично помню ту ночь. Помню, как умоляла вас не выгонять нас. Как Миша рыдал от холода. Как вы захлопнули дверь перед нашими лицами.
Марина Петровна опустила глаза. Виктор Иванович упрямо смотрел в сторону.
— Я помню, как мы с Мишей ночевали на вокзальной скамейке, потому что у меня не было средств даже на самую дешёвую гостиницу. Помню, как трудилась на трёх работах, чтобы прокормить сына. И знаете, что я ещё помню? Ваши слова, Виктор Иванович. «Ты никогда ничего не добьёшься без нашей поддержки».
Виктор Иванович вздрогнул, словно получил удар.
— Анна, мы были неправы, — прошептала Марина Петровна. — Мы… мы просим прощения.
Анна долго смотрела на них. Затем достала телефон и набрала номер.
— Алло, Миша? Да, я у бабушки с дедушкой. Нет, всё нормально. Послушай, ты не мог бы приехать? Да, прямо сейчас. Хорошо, буду ждать.
Она закончила разговор и повернулась к ошеломлённым родителям Сергея.
— Миша будет через полчаса. Думаю, вам есть о чём поговорить.
Марина Петровна и Виктор Иванович обменялись надеждой полными взглядами.
— Значит, ты нам поможешь? — осторожно спросил Виктор Иванович.
Анна покачала головой. — Нет. Я не предоставлю вам ни работы, ни денег.
— Но… зачем тогда ты позвала Мишу? — растерянно спросила Марина Петровна.
— Потому что он имеет право знать правду о своих бабушке и дедушке, — ответила Анна. — О том, как они поступили с нами. И о том, как теперь просят помощи. Пусть он сам решит, хочет ли он вам помогать.
Лица Марины Петровны и Виктора Ивановича стали еще бледнее, будто выбеленные лунным светом. В их глазах читалась тревога, смешанная с виной, которую они так долго пытались скрыть.
— Анна, прошу тебя, — начал Виктор Иванович, его голос дрожал. — Не надо этого…
— Не надо чего? — резко перебила его Анна. — Говорить правду? Вы отняли у Миши детство, наполненное заботой бабушки и дедушки. Вы лишили его тепла семейных праздников, поддержки, воспоминаний, которые могли бы стать его опорой. Теперь он узнает, почему все сложилось именно так.
В этот момент снаружи донесся звук подъезжающего автомобиля. Из машины вышел высокий молодой человек, чье сходство с Сергеем было поразительным. Он медленно подошел к дому, его шаги были неуверенными, словно он чувствовал, что попал в самый эпицентр давно назревавшего конфликта.
— Мама? — позвал он, останавливаясь у порога. — Что происходит?
Анна обернулась к сыну, и на ее лице появилась мягкая улыбка, скрывающая глубокую боль.
— Миша, познакомься. Это твои бабушка и дедушка.
Миша замер, его взгляд перебегал с матери на пожилую пару, стоящую в дверях. Его брови сдвинулись, выражая недоумение.
— Бабушка и дедушка? Но ты всегда говорила, что они…
— Я многое тебе говорила, — тихо ответила Анна. — Но сейчас пришло время узнать правду. Всю правду.
Она повернулась к Марине Петровне и Виктору Ивановичу, ее взгляд стал твердым. — Ну что ж, расскажите своему внуку, как вы поступили с нами десять лет назад. И почему вы здесь сейчас.
Миша переводил взгляд с одного взрослого на другого, пытаясь понять, что происходит. Его сердце билось быстрее, предчувствуя, что сейчас он услышит нечто, что изменит его представление о прошлом.
— Мама, о чем ты говоришь? — спросил он, голос его дрожал.
Анна глубоко вздохнула, словно собираясь с силами. — Миша, помнишь, я рассказывала тебе, что после смерти твоего отца мы остались одни? Это не совсем правда. У нас были твои бабушка и дедушка. Но они… они решили, что мы им не нужны.
Марина Петровна всхлипнула, закрыв лицо руками. Виктор Иванович стоял, опустив голову, словно не в силах вынести тяжести собственной вины.
— Что значит «не нужны»? — Миша нахмурился, его голос стал жестче.
— Это значит, что они выгнали нас из дома, — холодно произнесла Анна. — В ту самую ночь, когда мы вернулись с похорон твоего отца.
Миша побледнел, его глаза расширились от шока. — Что? Но… почему?
— Потому что мы были глупы и эгоистичны, — тихо проговорил Виктор Иванович. — Мы думали только о своем горе, не понимая, что вы тоже страдаете.
— Мы совершили ужасную ошибку, — добавила Марина Петровна, ее голос прерывался от слез.
Миша смотрел на них, его лицо выражало смесь гнева и боли. — И вы просто… выбросили нас на улицу? Зимой?
Анна кивнула, ее глаза блестели от слез. — Да, Миша. Именно так.
— Но почему ты никогда не рассказывала мне об этом? — повернулся Миша к матери, его голос звучал почти как обвинение.
Анна вздохнула, ее руки слегка дрожали. — Я не хотела, чтобы ты рос с обидой или ненавистью. Я надеялась, что однажды они поймут свою ошибку и захотят стать частью твоей жизни.
— И теперь они здесь, — заметил Миша, его взгляд стал холодным. — Значит, они поняли?
— Не совсем, — сказала Анна. — Они здесь, потому что им нужна помощь. Они потеряли всё и пришли ко мне просить денег и работу.
Миша посмотрел на бабушку и дедушку с недоверием. — И вы думали, что после всего, что сделали, мама вам поможет?
— Мы… мы надеялись, — пробормотала Марина Петровна, ее голос был едва слышен.
Миша покачал головой, его лицо выражало разочарование. — А вы подумали о том, как надеялась мама, когда стояла с маленьким ребенком на руках перед закрытой дверью?
Виктор Иванович и Марина Петровна молчали, не в силах поднять глаза. Их молчание было красноречивее любых слов.
— Знаете, — продолжил Миша, его голос стал мягче, но в нем все еще чувствовалась боль, — я всегда мечтал о большой семье. О бабушке и дедушке, которые бы баловали меня, рассказывали истории о папе. А вместо этого у меня была только мама, которая работала дни и ночи, чтобы я ни в чем не нуждался.
Он повернулся к Анне, его глаза наполнились благодарностью. — Мам, ты удивительная. Ты справилась со всем сама, и никогда не позволяла мне чувствовать, что нам чего-то не хватает.
Анна улыбнулась сквозь слезы, ее сердце сжималось от гордости за сына. — Спасибо, сынок.
Миша снова посмотрел на бабушку и дедушку, его взгляд стал холодным и отстраненным. — А теперь вы пришли просить помощи у человека, которого когда-то оттолкнули. Знаете, что самое ироничное? Если бы вы просто пришли извиниться, без всяких просьб, мама, наверное, помогла бы вам. Потому что она лучше, чем вы когда-либо были.
Марина Петровна разрыдалась, ее слезы были искренними, но уже слишком запоздалыми. Виктор Иванович, казалось, постарел на десять лет за эти несколько минут, его плечи сгорбились под тяжестью осознания.
— Миша, — начал он, его голос дрожал. — Мы понимаем, что совершили непростительную ошибку. Мы…
— Нет, — резко перебил его Миша. — Вы не понимаете. Ошибка — это когда ты случайно разбил чашку или забыл закрыть окно перед дождем. То, что сделали вы — это не ошибка. Это выбор. И теперь вам придется жить с последствиями этого выбора.
Он повернулся к Анне, его лицо стало решительным. — Мам, поехали домой. Нам здесь больше нечего делать.
Анна кивнула и взяла сына за руку. Они повернулись, чтобы уйти, но Анна остановилась и в последний раз посмотрела на родителей своего покойного мужа. В ее глазах читалась не только боль, но и странное чувство освобождения.
— Знаете, — сказала она тихо, — я годами думала, что скажу вам, если мы когда-нибудь встретимся. Я представляла, как буду кричать на вас, обвинять, может быть, даже мстить. Но сейчас я понимаю, что вы уже наказали себя сами. Вы лишили себя возможности видеть, как растет ваш внук. Как он делает первые шаги, говорит первые слова, идет в школу. Вы пропустили все его достижения и неудачи, все моменты, которые делают жизнь ценной. И это наказание страшнее любого, что я могла бы придумать.
Она повернулась к Мише, ее голос стал теплым и мягким. — Пойдем, сынок. Нас ждет наша настоящая семья.
Они сели в машину и уехали, оставив Марину Петровну и Виктора Ивановича стоять в дверях их опустевшего дома. В их глазах читалось осознание того, что они потеряли нечто гораздо более ценное, чем деньги или имущество. Они потеряли возможность быть частью жизни своего внука и невестки. И это была потеря, которую уже невозможно было восполнить.