Май в Воронеже был тёплым, с цветущими каштанами и лёгким ветром, гуляющим по улицам. В маленькой двушке на улице Лизюкова, где жили Катя, Артём и их двухлетняя дочка Соня, пахло компотом и детским шампунем.
Катя сидела на кухне, перебирая игрушки Сони. Она была счастлива в своей маленькой вселенной: Артём, её муж, работал менеджером в мебельном магазине, а лучшая подруга Вика всегда была рядом, готовая выслушать и поддержать.
Катя была наивной — она верила, что люди вокруг такие же искренние, как она. Вика, яркая и уверенная в себе, казалась ей идеальной подругой. Они познакомились пять лет назад на курсах йоги, и с тех пор Вика стала частью их семьи.
Она приходила в гости, играла с Соней, приносила вино и свои бесконечные истории о свиданиях. Катя восхищалась её смелостью и порой просила совета, особенно когда Артём становился молчаливым или отстранённым.
Последние месяцы Катя почти не выходила из дома — Соня часто болела, и декрет затянулся. Артём, мягкий и уступчивый, старался помогать, но его легко было уговорить на лишнюю кружку пива с коллегами. Катя не возражала — она доверяла ему и верила, что он любит её.
***
В тот майский вечер Вика, как обычно, заглянула к ним без предупреждения — с бутылкой вина и коробкой пирожных в ярком пакете. Соня уже спала, а Артём сидел в гостиной, смотрел футбол.
Катя быстро накрыла на стол — она радовалась любому поводу отвлечься и поболтать.
— Кать, ты прям домохозяйка года, — хмыкнула Вика, разливая вино по бокалам. — Серьёзно, я бы от такой жизни давно свихнулась.
— Да нормально, — рассмеялась Катя, привычно воспринимая её подколки. — Соня — моё счастье. А Артём помогает, когда может.
Вика скептически приподняла бровь.
— Помогает? — протянула она. — С ним самим возни, как с младенцем. Тебе бы хоть иногда отдыхать. Давай так: я с Соней посижу, а вы с Артёмом куда-нибудь выберетесь. В кино, в ресторан… Хоть на воздух.
Катя задумалась. Идея и правда звучала заманчиво. Но внутри кольнуло что-то странное — не от самой идеи, а от интонации Вики. Как будто в её голосе прозвучало что-то лишнее. Слишком уж она легко предложила это.
— Ой, Вик, спасибо. Это правда хорошая идея. Мы давно вдвоём никуда не выходили, — ответила она, отгоняя подозрения.
Разговор тек легко. Они вспоминали, как ходили вместе на йогу, смеялись над старыми историями. Всё было почти по-старому. Почти. Катя не могла отделаться от странного ощущения — будто в комнате, кроме них, кто-то ещё. Или что-то.
— А ты, кстати, чего такая бледная? — вдруг спросила Вика. — Устала?
— Ну, Соня плохо спит последнее время. Да и вообще, ты же знаешь, — Катя пожала плечами.
— Ага, знаю, — кивнула Вика. — Тебя всё меньше и меньше, Кать. Ты вся растворилась в быте. Не теряй себя, ладно?
Катя почувствовала себя неловко. Словно её упрекают. Или готовят к чему-то. Она вдруг поняла, что Вика всё время слишком внимательно на неё смотрит.
— Ты что, хочешь мне что-то сказать? — спросила она осторожно.
Вика отвернулась, сделала глоток вина. Потом снова посмотрела на неё. Катя заметила, что её глаза как-то странно блестят .
— Да. Есть кое-что. Но ты… пообещай, что выслушаешь до конца.
Катя почувствовала, как внутри всё напряглось. Её тело будто заранее поняло, что сейчас скажут что-то, от чего не отмахнуться.
— Говори, — тихо сказала она, сжав ладони под столом.
Вика глубоко вдохнула и, не отводя взгляда, произнесла:
— Пока ты сидела с ребёнком… мы с Артёмом стали ближе.
Катя застыла. Словно кто-то выстрелил — не громко, но точно в грудь.
— Ближе? — переспросила она, голос её прозвучал тихо, как сквозь вату.
— Я понимаю, как это звучит, — торопливо сказала Вика. — Но между нами… это не просто интрижка. Я не планировала. Оно как-то само. Постепенно.
Катя смотрела на неё, но казалось, что она смотрит сквозь стекло: всё размыто, искажено.
— Постепенно, — повторила она медленно. — Постепенно ты начала крутить с моим мужем?
— Кать… — Вика отодвинула бокал, будто защищаясь. — Не надо так. Это не только моя вина. Ты сама отдалилась. Артёму было тяжело, ты всё время с ребёнком…
— Ты… — Катя отвела взгляд и резко встала. Сердце билось где-то в горле. — Ты серьёзно думаешь, что сейчас мне можно это объяснить?
Она подошла к окну, уставилась на улицу. Машины ехали, ветер шевелил листья каштана. Всё — как всегда. Всё — не так.
— Сколько? — спросила она, не оборачиваясь. — Сколько это длится?
Тишина. Потом:
— Несколько месяцев… Сначала просто разговоры. Я приходила, вы ссорились, он жаловался. Потом — как-то само собой…
— Ты приходила, — перебила Катя, обернувшись. — В дом. К моей дочке. С пирожными. Со своими историями. Смотрела мне в глаза… А сама?
Голос дрожал. Лицо стало белым, как фарфор.
— Ты знаешь, что самое страшное? — прошептала она. — Что я тебя считала родной. Я тебе верила, Вика. Больше, чем себе.
— Катя… — Вика поднялась, но Катя сделала шаг назад.
— Не прикасайся. Просто скажи — он тебя любит?
Вика замялась. Улыбка, которую она пыталась удержать всё это время, исчезла.
— Я не знаю, — честно сказала она. — Иногда мне казалось — да. А иногда он просто смотрел в окно и молчал.
Катя кивнула. Медленно. Как будто ставила точку.
— Тогда слушай. Я не знаю, как мне с этим жить. Но я точно знаю, что с тобой я больше не буду ни жить, ни дружить, ни даже здороваться. Поняла?
— Кать…
— Уходи, Вика. Пока я не закричала.
***
В кухню вошёл Артём. Он увидел Катино бледное лицо и нахмурился:
— Кать, ты чего? Вика уже ушла?
— Артём, — Катя посмотрела на него, и её голос задрожал. — Вика сказала, что вы… сблизились. Это правда?
Артём замер, его лицо побледнело. Он отвёл взгляд, потирая шею — его привычка, когда он нервничал.
— Кать, это не то, что ты думаешь, — пробормотал он. — Мы просто… ну, общались. Она приходила, болтала. Я не хотел ничего такого.
— Общались? — Катя повысила голос. — Артём, она сказала, что у вас чувства! Как ты мог?
— Я не знаю, как так вышло, — он опустился на стул, глядя в пол. — Она всё время была рядом, шутила, подбадривала. А ты… ты всегда с Соней, я чувствовал себя лишним.
Катя почувствовала, как слёзы жгут глаза.
— Лишним? — переспросила она. — Я сижу с нашей дочкой, а ты с моей подругой «общаешься»? Артём, как ты мог мне так сделать?
Он поднял глаза, и в них была растерянность.
— Кать, я не хотел тебя обидеть, — сказал он. — Я люблю тебя. Это всё Вика, она… она меня запутала.
Катя покачала головой, не веря своим ушам. Она всегда думала, что их брак — это крепость. Но теперь эта крепость рушилась, и она не знала, как её спасти.
***
На следующий день город утопал в солнечном свете, но в квартире Кати было мрачно, как в ноябре. Она не спала всю ночь, прокручивая в голове слова Вики и Артёма.
Соня, чувствуя мамино настроение, капризничала, и Катя еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она была наивной, но не глупой — она понимала, что Вика воспользовалась её доверием, а Артём поддался, потому что был слабым. Но от этого не становилось легче.
Катя решила поговорить с Викой ещё раз. Она написала ей: «Нам надо встретиться. Кафе на Лизюкова, в два». Вика ответила коротко: «Ок». Катя оставила Соню с соседкой, тётей Любой, и пошла в кафе, чувствуя, как сердце колотится.
Вика уже сидела за столиком, в ярком платье, с идеальным макияжем. Она посмотрела на Катю с лёгкой улыбкой, словно ничего не произошло.
— Ну, чего звала? — спросила она, помешивая кофе. — Хочешь ещё поорать?
Катя сжала кулаки под столом, но старалась говорить спокойно.
— Вика, я хочу понять, — начала она. — Как ты могла? Я тебе всё рассказывала, доверяла. А ты с моим мужем…
— Ой, Кать, не начинай, — Вика закатила глаза. — Я тебе вчера всё объяснила. Артём сам ко мне лез. Я что, должна была его отталкивать?
— Сам лез? — Катя почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Вика, ты приходила к нам домой, ела за моим столом, играла с моей дочкой! И всё это время ты с Артёмом за моей спиной…
— А ты где была? — перебила Вика, её голос стал резче. — Ты в своём декрете утонула, Кать. Артём мне сам говорил, что ты его не замечаешь. Он мужик, ему нужна женщина, а не пелёнки.
Катя задохнулась от возмущения.
— Ты на меня сейчас вину перевалить пытаешься? — её голос дрожал. — Я для семьи старалась, для Сони, для Артёма. А ты… ты просто предала меня.
Вика пожала плечами, словно это её не касалось.
— Назови как хочешь, — сказала она. — Но я тебе правду говорю. Если бы ты была повнимательнее, Артём бы ко мне не пошёл. Подумай об этом.
Катя встала, чувствуя, как слёзы подступают.
— Ты не подруга, Вика, — тихо сказала она. — Ты… я даже слова не подберу. Не звони мне больше.
Она вышла из кафе, не оглядываясь. На улице она дала волю слезам, но в душе росла решимость. Вика была виновата, но и Артём тоже. И разговор с ним был неизбежен.
***
Катя посмотрела на мужа, и ей вдруг стало его жалко — он выглядел потерянным, как ребёнок.
— Кать, я всё испортил, — начал он, не дав ей заговорить. — Я не хотел, правда. Вика… она такая напористая, я не знал, как её остановить.
— Остановить? — Катя повысила голос, но тут же понизила, боясь разбудить Соню. — Артём, ты взрослый мужик! Ты мог сказать «нет». Почему ты меня предал?
— Я не предавал, — он отвёл взгляд. — Мы просто… ну, разговаривали. Она приходила, болтала, смешила. А потом… я сам не понял, как так вышло.
— Разговаривали? — Катя горько усмехнулась. — Вика говорит, что у вас чувства. А ты мне про разговоры? Артём, я тебе верила, а ты…
— Кать, я люблю тебя, — он посмотрел на неё, и в его глазах была паника. — Это всё ерунда, правда. Я не хочу быть с ней, мне нужны ты и Соня.
Катя покачала головой, чувствуя, как усталость накрывает её.
— Я не знаю, как тебе верить, — сказала она. — Ты слабый, Артём. И я была слепая, что этого не видела.
Она ушла в спальню, закрыв дверь. Ей нужно было время, чтобы понять, что делать дальше. Но одно она знала точно: она больше не будет наивной.
***
Прошла неделя, Катя пыталась жить дальше. Она заблокировала Вику везде, но боль от предательства не уходила. С Артёмом они почти не разговаривали — он старался загладить вину, приносил цветы, забирал Соню из сада, но Катя не могла простить. Она чувствовала себя обманутой, но больше всего злилась на себя — за то, что была такой доверчивой.
Однажды она разговорилась с тётей Любой, соседкой, которая часто сидела с Соней. За чаем Катя выложила всё.
— Тётя Люба, я как дура, — говорила она, вытирая слёзы. — Верила Вике, верила Артёму. А они… как они могли?
— Кать, ты не дура, — тётя Люба покачала головой. — Ты добрая, а доброту часто топчут. Вика твоя — наглая, а Артём — слабак. Но ты подумай о себе и Соне. Что ты хочешь?
— Хочу семью, — тихо сказала Катя. — Но не знаю, смогу ли с Артёмом после этого.
— Тогда поговори с ним, — посоветовала Люба. — Но не как раньше, не прощай всё сразу. Пусть докажет, что ты ему нужна.
Катя задумалась. Она всё ещё любила Артёма, но любовь теперь была смешана с болью. Она решила дать ему шанс, но не сразу.
Вечером она позвала его на разговор. Они сели на кухне, и Катя впервые за долгое время говорила твёрдо.
— Артём, я не знаю, смогу ли тебя простить, — начала она. — Ты меня предал. И Вика предала. Но я не хочу, чтобы Соня росла без отца. Если ты хочешь быть с нами, тебе нужно измениться.
— Кать, я сделаю всё, — он схватил её руку, но она отстранилась.
— Не слова, Артём, — сказала она. — Дела. Ты должен показать, что я могу тебе верить.
— Хорошо, — он кивнул, и в его голосе была искренность. — Я докажу. Кать, я не хочу вас терять.
— Посмотрим, — коротко ответила она. — Но знай: я больше не буду слепой.
Катя начала меняться. Она записалась на курсы маркетинга, чтобы выйти из декрета с новой профессией. Она стала чаще гулять с Соней, водила её в парк, где каштаны цвели, как маленькие свечи. И она перестала винить себя за доверчивость — это была её сила, а не слабость.
Дома Артём старался — он брал на себя больше дел, говорил с ней, как раньше, до Сони. Катя видела, что он пытается, но не торопилась открываться. Она знала, что доверие нужно заслужить.
Стоя у окна, глядя на цветущий город, Катя чувствовала, что впервые за долгое время дышит свободно. Она пережила предательство, но не сломалась. И теперь она знала, что её счастье зависит не от Вики или Артёма, а от неё самой.