Игорь очнулся от резкой боли в виске. Голова гудела, словно кто-то бил по ней кузнечным молотом. Он попытался открыть глаза, но веки казались свинцовыми. Тьма в сознании медленно отступала, и он разглядел деревянный потолок, потемневший от времени. Пахло сыростью, сушеными ягодами и чем-то сладковато-терпким, как смородиновый лист. Плечо ныло, будто в него вонзили раскаленный прут.
Он лежал на жесткой кровати, укрытый старым шерстяным одеялом. Вокруг царил полумрак, прорезанный тонкими лучами света, пробивавшимися сквозь щели в ставнях. На стенах висели пучки трав, связанных грубой бечевкой, и старые иконы в потускневших окладах. Игорь попытался встать, но тело не слушалось. Голова была тяжелой, как чугунная гиря.
— Очнулся, милок? — раздался хриплый голос, похожий на шорох сухих листьев.
Перед ним возникла старушка — маленькая, сгорбленная, с лицом, изрезанным морщинами, как кора старого дуба. На голове платок, завязанный узлом, а в руках — глиняная кружка.
— Пей, не то рана твоя загниет, — сказала она, поднося кружку к его губам.
Игорь сделал глоток. Жидкость пахла мятой и чем-то горьковатым, но по телу тут же разлилось тепло, смягчая боль.
— Где я? — выдавил он, голос был слабым, как у больного ребенка.
— В моей избушке, где ж ещё. На краю деревни. Спи, сил набирайся, — ответила старушка, отворачиваясь к столу, где звякали стеклянные банки.
Игорь хотел спросить ещё, но веки сомкнулись сами собой. Последней мыслью перед тем, как снова провалиться в темноту, было: «Почему я ничего не помню?»
Он не знал, сколько прошло времени, когда проснулся снова. Солнце пробивалось в комнату, освещая пылинки в воздухе. Старушка сидела за столом, перебирая что-то в миске.
— Ну, как ты, болезный? — спросила она, не поднимая глаз.
— Не знаю, — честно ответил Игорь. Голова всё ещё болела, но уже меньше. — А вас как зовут?
— Бабой Лидой кличут, — ответила она, продолжая своё занятие. — А тебя как?
— Игорь, — сказал он без раздумий, но тут же замер. Имя всплыло само, но всё остальное — пустота. — Мне… сколько лет?
Баба Лида хмыкнула.
— Это ты мне скажи. Лет сорок на вид, а там кто знает. Откуда ты вообще?
Игорь открыл рот, но слова не шли. Он знал, что его зовут Игорь, но где он жил, чем занимался, кто он такой — всё это утонуло в черной пропасти. Паника сдавила грудь.
— Ничего не помню, — выдохнул он.
Баба Лида вздохнула, отложила миску и повернулась к нему. Её глаза были мутными, словно покрыты пеленой.
— Так и думала. Нашли тебя с дыркой в голове да с ножевой в плече. Кто-то тебя, видать, не пожалел. Хорошо, что Наташка моя рядом была, травы знает, вытащила тебя.
— Наташка? — переспросил Игорь.
— Внучка моя, приёмная. Студентка, в городе учится, а сюда на выходные ездит. Ну, не кипятись, всё заживёт. А там, глядишь, и вспомнишь.
Игорь смотрел на старушку. Она двигалась уверенно, но что-то в её движениях было странным. Она брала предметы осторожно, словно нащупывая их.
— Вы… слепая? — спросил он, не удержавшись.
— Слепая, — кивнула Лида. — С юности. Лет пятьдесят так живу. Привыкла. В доме всё знаю, а на улице Наташка помогает.
Игорь почувствовал укол вины за свой вопрос, но Лида только усмехнулась.
— Ничего, не тушуйся. Я хоть и не вижу, а всё чую. Ты, главное, пей отвары да не ворочайся много, а то рана раскроется.
Он кивнул, хотя она не могла этого видеть. В голове крутился вихрь вопросов, но ответов не было. Кто он? Почему его пытались убить? И что делать дальше?
***
Прошло несколько дней. Игорь понемногу приходил в себя. Баба Лида кормила его травяными отварами и кашей с мёдом, приговаривая, что «организм сам себя чинит, если помочь». Плечо всё ещё болело, но он уже мог сидеть и даже вставать, держась за стену.
Изба Лиды была старой, но уютной. Половицы скрипели, в углу тикали ходики, а на полках стояли банки с травами и сушеными грибами. За окном виднелся огород, заросший бурьяном, и покосившийся забор. Деревня казалась заброшенной — ни соседей, ни шума машин. Только пение птиц и шелест ветра.
— Где это мы вообще? — спросил Игорь, когда Лида принесла ему миску супа.
— Деревня Ключи, — ответила она. — От города три часа на автобусе. Людей тут почти не осталось, одни старики. Ну и Наташка, как приезжает.
— А вы… людей лечите? — спросил он, глядя на пучки трав на стенах.
— Помогаю, — кивнула Лида. — Травы знаю с детства. У нас в роду все такими были. Человек ведь слабый, болеет, а травы силу дают. Кому сердце успокоить, кому рану заживить.
Игорь хотел спросить ещё, но в этот момент скрипнула дверь, и в избу вошла девушка. Высокая, с длинной русой косой и веснушками на лице, она казалась воплощением деревенской свежести. В руках она держала корзину с яблоками.
— Бабуль, я приехала! — весело крикнула она, а потом заметила Игоря. — О, наш найдёныш очнулся!
— Это Наташка, — представила Лида. — А это Игорь. Его, видать, в лесу бросили помирать.
Наташа подошла ближе, внимательно разглядывая Игоря. Её глаза были ярко-зелеными, с лукавым прищуром.
— Ну, как ты? — спросила она, ставя корзину на стол. — Жить будешь?
— Похоже, — выдавил Игорь, смутившись от её взгляда.
Наташа принялась менять повязку на его плече. Её движения были ловкими, но осторожными. Она рассказала, что учится на медсестру в городе, на последнем курсе, и мечтает работать в детской больнице.
— А в лесу что делали? — спросил Игорь, пока она промывала рану.
— Травы собирали, — ответила Наташа. — Бабуля знает, какие для чего. А я учусь. Хорошо, что тебя нашли, а то бы не выжил.
Игорь кивнул, но в голове была пустота. Он пытался вспомнить хоть что-то — дом, семью, работу, — но перед глазами мелькали только обрывки: шум города, запах бензина, чей-то злой голос.
Наташа закончила с повязкой и улыбнулась.
— Ну, не грусти. Бабуля говорит, память вернётся. А пока ешь и не ворочайся.
Они сели пить чай. Наташа болтала без умолку, рассказывая о деревне, о том, как местные боятся ходить в лес из-за старых легенд о леших. Лида посмеивалась, подливая кипяток.
— Не слушай её, Игорь. Она у нас фантазёрка. Лучше скажи, что чувствуешь? Может, что вспомнил?
Но Игорь только покачал головой. Пустота в голове пугала, но присутствие Наташи и Лиды почему-то успокаивало. Впервые за эти дни он почувствовал, что не один.
***
Игорь лежал на кровати, глядя в потолок. Боль в плече стала терпимой, но пустота в голове угнетала. Он знал, что его зовут Игорь, что ему около сорока, но всё остальное было словно стерто. Иногда перед глазами мелькали обрывки — чей-то смех, блеск стекла, звук мотора, — но они ускользали, как сон.
Баба Лида сидела у печи, помешивая что-то в котелке. Её слепота больше не казалась Игорю странной — она двигалась по избе, как по карте, ни разу не споткнувшись. Но он заметил, что она никогда не смотрит ему в глаза, даже когда говорит.
— Баба Лида, — позвал он. — А как вы… ну, без глаз-то?
Она хмыкнула, не отрываясь от дела.
— Привыкла. Когда молодая была, горевала, конечно. А потом научилась. Уши, руки — они лучше глаз видят, если знать, как слушать.
— А как ослепли? — спросил он, тут же пожалев о своей бестактности.
Лида помолчала, словно взвешивая, стоит ли отвечать.
— Любовь, она, знаешь, злая бывает. Я девкой была, красивая, парни вились. Один, Пётр, всё за мной ходил, а я его не любила. Другой, Мишка, был мне по сердцу. Ну, Пётр и подстроил — плеснул мне в лицо какой-то дрянью. Химия, видать, с завода. Тогда медицина слабая была, ослепла быстро. Мишка меня не бросил, жили вместе, пока не умер. А Пётр… пропал куда-то.
Игорь слушал, чувствуя, как в груди что-то сжимается. Он хотел сказать что-то утешительное, но слов не нашёл.
— А Наташа? — спросил он, чтобы сменить тему.
— Внучка, приёмная, — ответила Лида. — Её мать в городе связалась с плохими людьми, умерла рано. Наташку я забрала. Она хоть и не родная по крови, а ближе всех.
В этот момент дверь распахнулась, и в избу влетела Наташа, принеся с собой запах осеннего леса.
— Бабуль, я грибов набрала! — крикнула она, а потом посмотрела на Игоря. — О, ты уже сидишь! Прогресс!
Она плюхнулась на стул, высыпав грибы на стол. Игорь смотрел на неё, и в груди что-то шевельнулось — не воспоминание, а просто тепло. Наташа была как солнечный луч в этой тёмной избе.
— Наташ, — спросил он. — А вы меня где нашли?
Она посмотрела на бабу Лиду, словно спрашивая разрешения. Та кивнула.
— В лесу, у старого дуба, — ответила Наташа. — Ты лежал весь в крови, голова пробита, плечо порвано. Думали, не довезём до дома. Хорошо, бабуля знает, как такие раны лечить.
— А кто это сделал? — спросил Игорь, чувствуя, как сердце стучит быстрее.
— Не знаем, — пожала плечами Наташа. — Но кто-то явно хотел, чтобы ты не встал. Может, враги какие?
Игорь нахмурился. Враги? Но кто? Он попытался вспомнить, но в голове была только пустота.
— Не торопи, — сказала Лида, словно прочитав его мысли. — Память — она как река. Сама придёт, когда время будет.
Но Игорь не мог ждать. Он чувствовал, что ответы где-то близко, но ускользают, как тени.
***
Прошло полтора месяца. Игорь окреп, хотя плечо всё ещё давало о себе знать, особенно по ночам. Он начал помогать по хозяйству: колол дрова здоровой рукой, чинил крышу сарая, даже починил старый колодец, который скрипел, как больной старик. Баба Лида ворчала, что он «лезет не в своё дело», но в её голосе чувствовалась теплота.
Наташа приезжала по выходным, привозя городские новости и свежие булочки из пекарни. Она рассказывала о своих занятиях в медучилище, о пациентах, которых видела на практике, и о том, как мечтает открыть в деревне маленький медпункт. Игорь слушал, не отрывая от неё глаз. Её энергия, её смех были как глоток свежего воздуха.
Однажды вечером, когда они сидели за чаем, Наташа вдруг замолчала и посмотрела на него.
— Игорь, ты чего такой задумчивый? Опять память ловить пытаешься?
Он кивнул.
— Пытаюсь. Но как будто в стену упираюсь. Знаю, что Игорь, знаю, что тридцать пять лет, а дальше — ничего.
Наташа положила руку ему на плечо. Жест был простым, но от её тепла Игорь почувствовал, как в груди что-то дрогнуло.
— Не торопи, — сказала она. — Бабуля говорит, память сама вернётся. А пока живи здесь, с нами. Не выгоняем же.
Баба Лида, сидевшая у печи, хмыкнула.
— Только ты, Наташка, не больно глазки строй. Он, может, женатый, а ты уже вся сияешь.
Наташа покраснела и убрала руку. Игорь тоже смутился, но в глубине души понял, что Лида права. Он чувствовал влечение к Наташе, но мысль о том, что у него может быть другая жизнь — жена, дети, — останавливала его.
— Баба Лида, — сказал он, — а нет такого отвара, чтобы память вернуть?
Лида замерла, словно он спросил что-то запретное.
— Есть, — ответила она после паузы. — Но опасный. Можно всё вспомнить, а можно и разум потерять. Хочешь рисковать?
Игорь задумался. Жить в этой пустоте было невыносимо, но рисковать всем… Он посмотрел на Наташу, на её встревоженные глаза, и понял, что должен решиться.
— Хочу, — сказал он. — Надо знать, кто я.
Лида вздохнула.
— Ну, смотри, Игорь. Завтра начнём.
***
На следующее утро Лида достала из сундука маленький пузырёк с тёмной жидкостью. Запах был резким, как у прогорклого масла.
— Это не просто травы, — сказала она. — Тут коренья, что в лесу собирают раз в десять лет. Если выпьешь, либо вспомнишь всё, либо… — она замолчала, но Игорь понял.
Наташа стояла рядом, нервно теребя косу.
— Бабуль, может, не надо? А если он… ну, не проснётся?
— Его выбор, — отрезала Лида. — Он не мальчик, знает, на что идёт.
Игорь взял пузырёк, посмотрел на тёмную жидкость. Сердце колотилось, но отступать было поздно. Он сделал глоток. Горький вкус обжёг горло, а потом сознание поплыло.
Когда он очнулся, в голове был хаос. Обрывки воспоминаний мелькали, как кадры старого фильма: шумный офис, запах дорогого парфюма, женщина с холодными глазами. Он видел себя в костюме, за рулём дорогой машины, видел, как подписывает какие-то бумаги. А потом — удар, боль, темнота.
— Игорь! — Наташа трясла его за плечо. — Ты в порядке?
Он кивнул, хотя голова раскалывалась. Воспоминания были отрывочными, но он знал одно: его звали Игорь Ковалёв, он был бизнесменом, и кто-то очень хотел его смерти.
— Вспомнил, — хрипло сказал он. — Не всё, но… я знаю, кто я.
Лида кивнула, словно ожидала этого.
— Ну, рассказывай.
Игорь рассказал, что помнил: он владел строительной компанией в городе, был богат, но одинок. У него была невеста, Лариса, и лучший друг, Максим. Но что-то пошло не так — он помнил ссору, крики, а потом удар по голове.
— Мне надо в город, — сказал он. — Надо разобраться.
Наташа посмотрела на него с тревогой.
— А если те, кто тебя избил, всё ещё там? Они же могут снова…
— Я осторожно, — пообещал Игорь. — Но я должен знать.
Лида молчала, но её лицо было напряжённым. Она знала, что остановить его не получится.
***
Игорь стоял на пыльной автобусной остановке, кутаясь в старую куртку, которую дала ему баба Лида. Борода, отросшая за месяцы в деревне, делала его неузнаваемым, а потрёпанная одежда скрывала следы той жизни, которую он начал вспоминать. Город встретил его гулом машин, запахом асфальта и мельканием лиц, от которых он невольно отводил взгляд. В кармане лежал клочок бумаги с адресом Максима — друга, которому он когда-то доверял больше, чем себе. Теперь же в груди зрело сомнение, подогреваемое обрывками воспоминаний, что вернулись после отвара бабы Лиды.
Он не знал, чего ожидать. Воспоминания были как разбитое зеркало: острые, неровные, но в них уже проступали очертания правды. Его звали Игорь Ковалёв, он был бизнесменом, владел строительной компанией, жил в достатке. У него была невеста, Лариса, и лучший друг, Максим. Но что-то пошло не так — ссора, удар по голове, боль в плече. Кто-то хотел его смерти, и теперь он должен был выяснить, кто.
Добравшись до нужного дома, Игорь спрятался за углом, у старого киоска, пахнущего сыростью и дешёвым табаком. Он ждал, наблюдая за подъездом. Час тянулся медленно, как осенний дождь, но наконец дверь открылась, и вышли двое — Максим и Лариса. Они держались за руки, смеялись, как влюблённые, и Игорь почувствовал, как кровь стынет в жилах. Максим, его друг с юности, обнимал Ларису, его невесту. Они сели в машину — ту самую, что Игорь когда-то подарил Ларисе, — и уехали, не заметив его.
В голове Игоря начал складываться пазл. Он вспомнил, как Максим познакомил его с Ларисой два года назад. Она была ослепительно красивой, с холодными серыми глазами и улыбкой, от которой он терял голову. Их роман закрутился стремительно: ужины в ресторанах, подарки, планы о свадьбе. Лариса любила роскошь — дорогие платья, украшения, путешествия. Игорь не жалел денег, думая, что это и есть любовь. Но за день до свадьбы он решил проверить её. Сказал, что потерял всё — компанию, счета, деньги. Лариса посмотрела на него, как на пустое место, рассмеялась и назвала неудачником. А потом — темнота, боль, лицо Максима, мелькнувшее в тумане.
Теперь он был уверен: они сговорились. Максим, вероятно, хотел его денег, а Лариса была частью плана. Они думали, что он мёртв, но он выжил. И теперь он знал правду.
***
Игорь вернулся в деревню Ключи через неделю. В городе он успел подать заявление в полицию. Разбирательства обещали быть долгими, но Игорь чувствовал облегчение. Он освободился от прошлого, и теперь его тянуло назад — в деревню, к бабе Лиде и Наташе.
Когда он вошёл в избу, запах трав и горящего дерева окутал его, как тёплое одеяло. Баба Лида сидела у печи, помешивая что-то в котелке, а Наташа чистила картошку за столом. Увидев Игоря, она замерла, нож выпал из её рук и звякнул о деревянный пол. Её глаза, зелёные, с лёгким прищуром, были полны тревоги и надежды.
— Игорь? — тихо сказала она, словно боясь, что он исчезнет, если она моргнёт. — Ты вернулся?
— Вернулся, — улыбнулся он, чувствуя, как тепло разливается в груди.
Баба Лида повернулась, хотя её слепые глаза смотрели мимо.
— Ну, чего стоишь, как столб? — проворчала она. — Садись, рассказывай, где был, что видел.
Игорь сел за стол, напротив Наташи. Она не сводила с него глаз, и он заметил, как её пальцы нервно теребят край скатерти. Он знал, что должен объяснить всё — не только ради Лиды, но и ради Наташи, которая, судя по её виду, всё это время ждала и боялась, что он не вернётся.
— Я вспомнил всё, — начал он. — Меня зовут Игорь Ковалёв. Я бизнесмен, строю дома, зарабатываю неплохо. У меня была невеста, Лариса, и друг, Максим. Они… они хотели моих денег. Познакомил нас Максим специально, чтобы Лариса меня окрутила. А когда я сказал, что денег больше нет, решили, что я им не нужен. Максим что-то мне вколол, а потом… ну, дальше вы знаете. Меня выбросили в лесу, думали, что я мёртв.
Наташа слушала, затаив дыхание. Её лицо побледнело, и Игорь понял, что она боится — не за себя, а за него.
— Я подал на них заявление в полицию, — продолжил он. — Лариса и Максим теперь под следствием. Это всё не быстро, но я разберусь. Главное — я теперь знаю, кто я. И… я хочу быть с вами.
Баба Лида кивнула, словно ожидала такого ответа.
Игорь улыбнулся, но его взгляд остановился на Наташе. Она молчала, опустив глаза, и он почувствовал, как в груди что-то сжимается. За эти месяцы в деревне он привык к её смеху, к её лукавым взглядам, к тому, как она поправляет косу, когда волнуется. Он понял, что она ему не просто дорога — он влюбился. Но её молчание пугало. Что, если она ждала его, но теперь, когда он вернулся, боится, что он снова уйдёт?
— Наташ, — тихо сказал он, — ты чего молчишь? Я ведь правда вернулся. И никуда больше не уйду.
Она подняла глаза, и в них блеснули слёзы. Не те, что от горя, а те, что появляются, когда сердце переполнено.
— Я боялась, что ты не приедешь, — призналась она, голос дрожал. — Ты уехал, ничего не объяснил, а я… я всё думала, вдруг ты там останешься, в своей прошлой жизни. А я тут, как дура, жду.
Игорь почувствовал укол вины. Он протянул руку через стол и накрыл её ладонь своей.
— Прости, — сказал он. — Я должен был рассказать, но всё было так быстро… Я не мог вернуться, пока не разберусь с прошлым. Но теперь я здесь. И я… я хочу быть с тобой, Наташ. Если ты, конечно, не против.
Она посмотрела на него, и её губы дрогнули в улыбке. Слёзы всё-таки скатились по щекам, но она не убрала руку.
— Дурак ты, Игорь, — сказала она, но в голосе была теплота. — Конечно, не против.
Баба Лида хмыкнула, отложила ложку и встала, чтобы подлить кипяток в чайник.
— Ну, вот и разобрались, — пробормотала она. — А теперь пейте чай, пока не остыл. Наташа засмеялась, утирая слёзы рукавом, и Игорь почувствовал, как груз последних месяцев спадает с плеч. Он смотрел на неё, на её веснушки, на её косу, и понимал, что нашёл нечто большее, чем ответы о прошлом. Он нашёл дом — не в городе, не в деревне, а в этих людях, которые приняли его, когда он был никем.
— Завтра в город поедем, — сказал он, глядя на Наташу. — Надо с судами разбираться. Но я хочу, чтобы ты поехала со мной. И… если всё будет хорошо, может, мы там останемся. Вместе.
Наташа кивнула, и её улыбка была ярче солнца, что пробивалось сквозь щели в ставнях. Баба Лида только покачала головой, но в её слепых глазах, казалось, мелькнула искра одобрения.
***
Игорь стоял у покосившегося забора, глядя на деревню Ключи, которая за эти месяцы стала для него больше, чем просто убежищем. Утренний туман стелился над огородом, цепляясь за стебли бурьяна, а в воздухе пахло сырой землёй и дымом от соседской печи. Он поправил воротник куртки и глубоко вдохнул. Он вернулся в город, но уже не один — с Наташей, а сейчас возможно, уедут и с бабой Лидой. Но как убедить старушку оставить дом, в котором она прожила полвека?
В избе было тепло и пахло свежесваренным компотом из яблок, которые Наташа набрала вчера в саду. Она суетилась у стола. Её движения были быстрыми, но Игорь заметил, как она то и дело бросает на него взгляды — то ли проверяя, на месте ли он, то ли боясь, что он снова исчезнет, как три месяца назад. Её беременность, о которой она рассказала всего неделю назад, всё ещё казалась ему чем-то нереальным. Он, Игорь Ковалёв, человек, который потерял всё — деньги, память, прошлое, — теперь был отцом. Эта мысль пугала и грела одновременно.
Баба Лида сидела на лавке у окна, теребя край платка. Её лицо, изрезанное морщинами, было задумчивым, а мутные глаза смотрели куда-то в пустоту. Игорь знал, что она не видит, но чувствовал, что она замечает всё — его тревогу, Наташину суету, даже скрип половиц под его ногами.
— Баба Лида, — начал Игорь, присаживаясь рядом. — Мы с Наташей поговорить хотим.
— Ну, говори, — ответила она, не поднимая головы. Голос её был ровным, но в нём чувствовалась какая-то усталость, словно она уже знала, о чём пойдёт речь.
Наташа поставила чайник и села с другой стороны от бабушки. Её руки, обычно такие уверенные, когда она промывала раны или собирала травы, теперь нервно теребили край скатерти.
— Бабуль, — начала она, — в общем, мы не будем долго объяснять. Мы за тобой приехали. Поедешь с нами в город.
Лида замерла. Её пальцы остановились на платке, и на секунду показалось, что она перестала дышать. Потом она медленно повернула голову к Наташе, хотя глаза её всё равно смотрели мимо.
— Это как это — за мной? — переспросила она. — Я тут всю жизнь прожила. Куда мне в город? Там шум, машины, людей тьма. А я слепая, как там жить-то?
Игорь почувствовал, как в горле встал ком. Он понимал её. Эта изба, этот огород, эта деревня — они были её миром, её глазами, которые она научилась чувствовать руками и сердцем. Но оставить её здесь одну, когда Наташа уедет, было невозможно.
— Баба Лида, — сказал он мягко, — у меня в городе дом большой. Комнат много, сад есть, тихо. Вы там не пропадёте. И Наташе помощь нужна будет, особенно когда ребёнок родится.
Наташа кивнула, её глаза заблестели от слёз.
— Бабуль, ты же мне как мама. Я без тебя не справлюсь. И ребёнку бабушка нужна. А здесь ты одна останешься, кто тебе дрова принесёт, кто за водой сходит?
***
Лида молчала. Её пальцы снова задвигались, теребя платок, а губы сжались в тонкую линию. Игорь смотрел на неё и вдруг вспомнил, как она сидела у его кровати в тот первый день, когда он очнулся. Тогда он был для неё чужаком, раненым незнакомцем, а она всё равно заботилась о нём, поила отварами, рассказывала свои истории. Теперь он хотел отплатить ей тем же — дать дом, семью, тепло.
— Я не хочу, чтобы вы тут одна остались, — продолжил он. — Вы мне жизнь спасли. И Наташе вы ближе всех. Поедете с нами, а? Будем вместе чай пить, в саду сидеть. Вы же травы любите, я вам клумбу сделаю, будете свои сборы разводить.
Лида вдруг хмыкнула, и в этом звуке было что-то тёплое, почти смех.
— Клумбу он мне сделает, — пробормотала она. — Ишь ты, городской, а туда же, про травы рассуждать.
Наташа засмеялась, утирая слёзы, и обняла бабушку.
— Ну, бабуль, не ворчи. Поедешь? А то я тут останусь, если откажешься, и всё.
Лида вздохнула, и на её лице впервые за утро появилась улыбка. Она протянула руку, нащупала Наташину ладонь и сжала её.
— Ох, Наташка, шантажистка ты моя, — сказала она. — Ладно, поеду. Только если в городе вашем мне не понравится, вернусь сюда, и не держите.
Игорь почувствовал, как напряжение отпускает. Он улыбнулся и осторожно коснулся плеча Лиды.
— Договорились. А теперь давайте чай пить, а то Наташа весь компот уже выпила.
Наташа фыркнула, шлёпнув его по руке, и в избе стало легко, как будто солнце пробилось сквозь тучи.
Дорога в город была долгой. Автобус трясся по ухабам, а за окнами мелькали поля, леса и редкие деревни. Лида сидела у окна, хотя видеть не могла, но Игорь заметил, как она прислушивается к звукам — шуму мотора, пению птиц, шороху шин. Наташа дремала, положив голову ему на плечо, и он чувствовал тепло её дыхания. В этот момент он понял, что впервые за долгое время не боится будущего. Да, впереди были суды, разбирательства с Максимом и Ларисой, но это уже не пугало. Он знал, ради кого живёт.
Город встретил их шумом и суетой. Игорь привёз Лиду и Наташу в свой дом — большой, но уютный, с просторным садом, где росли яблони. Лида, едва войдя, провела рукой по перилам лестницы, словно изучая пространство.
— Ну, ничего, жить можно, — сказала она, и в её голосе была нотка одобрения.
Наташа тут же побежала проверить комнату для Лиды, а Игорь помог Лиде устроиться в гостиной. Он принёс ей чай, тот самый, с запахом смородины, который она любила.
— Баба Лида, — сказал он, садясь рядом. — Спасибо вам. Если б не вы, меня бы тут не было.
Она махнула рукой, но улыбнулась.
— Не благодари, Игорь. Ты хороший мужик. И Наташке с тобой повезло. Только смотри, если обидишь её или ребёнка, я хоть и слепая, а найду, чем по голове стукнуть.
Игорь засмеялся, и в этот момент в комнату вбежала Наташа с букетом ромашек, которые нарвала в саду.
— Бабуль, смотри, какие! — крикнула она, забыв, что Лида не видит. Но тут же поправилась: — То есть понюхай, они пахнут, как дома.
Лида поднесла цветы к лицу, вдохнула и улыбнулась.
— Хорошие, — сказала она. — Прямо как в Ключах.
Наташа сидела рядом, держа Игоря за руку, и её глаза сияли. Впервые за долгое время она выглядела спокойной, как будто груз тревог наконец упал с плеч.
***
Вечером сидя на веранде, греясь на осеннем солнце Лида выглядела непривычно тихой. Игорь заметил, что её руки, обычно занятые делом, просто лежат на коленях.
— Баба Лида, — позвал он, присаживаясь рядом. — Что грустите?
Она вздохнула.
— Да так, Игорь. Стара я стала. Думала, в Ключах и помру.
Наташа присела с другой стороны, обняла бабушку.
— Бабуль, ты что? Мы теперь семья. Будем вместе, и всё у нас будет хорошо.
Лида улыбнулась, и в её улыбке была такая теплота, что Игорь почувствовал, как глаза защипало. Он вспомнил, как лежал в её избе, не зная, выживет ли, и как она, слепая старушка, вытащила его с того света. Теперь он хотел дать ей то же — дом, где она не будет одинокой.
— Хватит вам тут слёзы лить, — вдруг сказала Лида, вставая. — Пошли посмотрю, что за сад там у вас.
Они втроём стояли в саду, окружённые яблонями, и обнялись. Лида прижала к себе Наташу, а Игорь обнял их обеих. В этот момент он понял, что тени прошлого остались позади, а впереди — новая жизнь, полная тепла и надежды.
