Сообщение пришло в субботу утром. Катя как раз заваривала кофе, когда телефон дзыньнул на столе. Павел еще спал — по выходным он любил поваляться подольше. Она взяла телефон одной рукой, второй помешивая сахар в чашке.
«Я в городе.Просто… соскучился. Ты как?»
Ложка выпала из руки, звякнув о край чашки. Катя села на стул. Олег. Два года прошло, а руки все равно задрожали.
— Кать, ты чего там гремишь? — сонный голос Павла из спальни.
— Да так, ложку уронила! — крикнула она в ответ, быстро стирая сообщение.
Но стереть его из головы не получалось. Весь день она ходила как во сне. Павел предложил съездить в икею за новыми шторами — они давно собирались. Катя кивала, выбирала какие-то ткани, но мысли были далеко.
— Ты сегодня какая-то странная, — заметил Павел за ужином. — Случилось что?
— Нет, просто устала. Перевод сложный попался.
Он накрыл ее руку своей теплой ладонью:
— Может, завтра на дачу махнем? Отдохнешь, шашлыки сделаем.
Катя смотрела на него — на эти добрые карие глаза, на морщинки в уголках от постоянной улыбки. Хороший. Надежный. Любящий. Почему же внутри такая пустота?
В понедельник она написала Олегу. Просто: «Давай встретимся». Он ответил через минуту, будто ждал. Договорились на среду, после работы.
Все эти дни Катя металась. То решала не идти, то снова убеждала себя, что просто поговорят, закроют гештальт, как любит выражаться ее подруга Марина. Павел ничего не замечал — или делал вид. Готовил ужины, рассказывал о работе, планировал отпуск.
— В Грецию поедем? — спрашивал он. — Или может в Италию? Ты же давно хотела во Флоренцию.
— Давай потом решим, — отвечала Катя, не глядя ему в глаза.
В среду она сказала, что задержится — срочный перевод. Павел кивнул, поцеловал в лоб:
— Не засиживайся. Я суп сварю, твой любимый.
Кафе выбрал Олег — маленькое, в переулке. Катя пришла первой, села у окна. Заказала американо, но пить не смогла — желудок сводило от волнения.
Он появился через десять минут. Такой же — острые скулы, серые глаза, эта вечная трехдневная щетина. Только в висках седина появилась.
— Привет, — сказал просто, садясь напротив.
— Привет.
Молчали. Катя вертела в руках телефон, он барабанил пальцами по столу — старая привычка.
— Хорошо выглядишь, — наконец сказал Олег.
— Ты тоже.
— Врешь. Я знаю, что плохо выгляжу. Бухал последние полгода.
— Зачем приехал?
Он пожал плечами:
— Дела. И… хотел тебя увидеть.
— Два года не хотел, а тут вдруг захотел?
— Катя, давай без этого. Я не за скандалом пришел.
Она хотела встать и уйти. Надо было встать и уйти. Но осталась сидеть, глядя, как он заказывает виски. В три часа дня.
— Расскажи, как живешь, — попросил он.
— Нормально живу. Работаю, перевожу. С Павлом живу.
— Павел — это который программист?
— Да.
— Хороший парень?
— Очень.
— Любишь его?
Катя молчала. Олег усмехнулся — криво, больно знакомо.
— Значит, не любишь.
— Это не твое дело.
— Мое. Все, что касается тебя — мое дело.
— Ты сам все разрушил! Сам! Своими руками!
— Знаю.
Простое «знаю» выбило почву из-под ног. Она ждала оправданий, обвинений — чего угодно, только не этого спокойного признания.
Потом они говорили обо всем и ни о чем. О его работе в Питере, о ее переводах, о погоде. Но под словами текло другое — та самая река, в которую нельзя войти дважды, но очень хочется.
— Мне пора, — сказала Катя, когда стемнело.
— Провожу.
— Не надо.
Но он все равно пошел рядом. У метро остановились.
— Кать… — начал он.
— Нет. Что бы ты ни хотел сказать — нет.
Олег кивнул. Но потом все-таки шагнул ближе, обнял — крепко, отчаянно. И она не оттолкнула. Стояла, уткнувшись лицом в его плечо, вдыхая забытый запах. Дом был в пяти минутах ходьбы, но Катя села в метро, поехала в другую сторону. Час каталась, приходя в себя. Павел ждал на кухне. Борщ стоял на плите, накрытый крышкой.
— Поешь? — спросил он.
— Не хочется. Я устала очень.
— Кать…
Она подняла глаза. Павел смотрел так, будто все понимал.
— Ты встречалась с ним?
Можно было соврать. Нужно было соврать. Но Катя кивнула.
Павел опустился на стул, потер лицо руками.
— И что дальше?
— Не знаю. Паш, я правда не знаю. Я думала, что все прошло. Что я его ненавижу. А увидела — и…
— И что? Вспомнила, как он тебя унижал? Как изменял? Как ты ночами ревела?
— Помню все. Но…
— Но любишь.
Это было не вопросом. Катя села напротив, взяла его руки в свои.
— Ты лучше его во всем. Ты добрый, честный, надежный. С тобой спокойно, тепло. Но…
— Но любишь его, — повторил Павел. — Знаешь, что он снова сделает тебе больно, и все равно пойдешь к нему.
— Я не хочу идти! Понимаешь? Не хочу! Но не могу не хотеть.
Павел встал, прошелся по кухне.
— Что ты от меня ждешь? Что я скажу — ничего, забудь, живем дальше?
— Я ничего не жду. Просто… прости меня.
— За что? За то, что встретилась с ним? Или за то, что пойдешь к нему?
Катя молчала. Павел вздохнул:
— Я не буду тебя удерживать. Не буду устраивать сцены. Ты взрослый человек, сама решаешь. Но я не буду и ждать, когда он опять тебя бросит, а ты прибежишь ко мне зализывать раны.
На следующий день Катя написала Олегу. Встретились в том же кафе. Потом поехали к нему — он снимал квартиру на Чистых прудах. Все произошло быстро, жадно, больно. Потом лежали, молчали.
— Я с Павлом расстаюсь, — сказала Катя в потолок.
— Из-за меня?
— Из-за себя. Нечестно так жить.
Олег притянул ее к себе:
— Переезжай ко мне.
— Ты же в Питере живешь.
— Останусь здесь. С тобой.
Она знала, что врет. Знала, но поверила — как всегда верила.
Дома Павел пил чай в гостиной. Увидел ее — растрепанную, с размазанной тушью — и все понял.
— Соберу вещи завтра, — сказал тихо.
— Паш…
— Не надо, Кать. Просто не надо. Я бы мог простить измену. Мог бы понять слабость. Но ты выбрала боль, зная, чем это кончится. Это твой выбор. А мой — уйти.
Он ушел на следующий день. Тихо, без скандала. Оставил ключи на столе, забрал только одежду и ноутбук. Катя сидела в спальне, слушала, как хлопнула дверь.
Олег переехал через неделю. Первые дни были как пожар — страсть, ссоры, примирения. Он ревновал к каждому ее слову о Павле, злился, когда она грустила. Пил — сначала по вечерам, потом и днем.
— Ты жалеешь? — спрашивал агрессивно. — Хочешь к своему программисту?
— Олег, прекрати.
— Не я к тебе пришел! Ты сама меня позвала!
Через месяц Катя проснулась от грохота — Олег в пьяном угаре разбил вазу. Стоял посреди осколков, качаясь.
— Где была? — заорал, увидев ее.
— Спала я. Три часа ночи.
— Врешь! С кем-то была!
Катя смотрела на него — пьяного, злого, жалкого — и вдруг поняла: все. Хватит.
— Я ошиблась, — сказала спокойно. — Ты был как пожар — яркий, обжигающий. Но мне нужен дом. Тепло. Покой.
— Ты знала, какой я! Сама пришла!
— Знала. И пришла. И теперь ухожу.
Собрала вещи за час. Олег то орал, то умолял, то снова орал. Она не слушала. Вызвала такси, спустилась вниз.
На улице было холодно — ноябрь, первый снег. Катя подняла голову — в окне третьего этажа горел свет. Там, где раньше жил Павел. Новые жильцы, наверное. Или он с кем-то теперь. С той, кто умеет выбирать тепло, а не огонь.
Такси подъехало. Катя села, назвала адрес подруги — Марина обещала приютить на первое время.
— Холодно сегодня, — сказал таксист.
— Да, — согласилась Катя. — Очень холодно.
За окном проплывали огни ночного города. Где-то там остался Олег со своей болью и злостью. Где-то жил своей новой жизнью Павел. А она ехала в никуда, обнимая сумку с вещами.
Телефон завибрировал — Олег. Катя сбросила вызов, заблокировала номер. Хватит. Хватит сжигать себя ради чужого тепла. Пора научиться греться самой.
Снег падал все гуще, укрывая город белым покрывалом. Новый снег. Новая зима. Может, и новая жизнь — когда-нибудь.