− Петь, ты как? – спросила Лидия. − Живой?
− Угу, − промычал Пётр Сергеевич. − Только двинуться не могу.
Лидия хмыкнула:
− Ишь ты, двигаться он не может. А ну-ка, давай переворачивайся. Только медленно.
− Петя, ну как же так? – Лидия Михайловна тяжело вздохнула, отвернувшись к окну. Летний вечер уже опускался на дачный посёлок, окрашивая небо в нежно-розовые тона. Где-то вдалеке лаяла собака, а с соседнего участка доносился аромат цветущих лилий.
− Лидочка, ты чего? − Пётр Сергеевич оторвался от кроссворда, поправляя очки на переносице. Газета мягко съехала с его колен на пол. − Что-то случилось?
− Случилось?! − всплеснула руками Лидия Михайловна. − Да ничего не случилось! Вот именно, что ничего!
Она резко повернулась к мужу, глаза её блестели. В уголках губ залегли морщинки − следы прожитых лет и тысяч улыбок.
− Петя, когда мы в последний раз… ну… были близки?
Пётр Сергеевич смутился. Он начал теребить край скатерти, избегая взгляда жены.
− Ну зачем ты так… Мы же не молодёжь, чтобы об этом…
− Вот именно! − перебила его Лидия Михайловна. Её голос дрогнул. – В этом, значит, дело? Мы не молодёжь, а старики! Я тебя больше не привлекаю?!
− Что ты такое говоришь? − возмутился Пётр Сергеевич. Он попытался встать, но колено предательски хрустнуло. − Конечно, привлекаешь! Ты у меня самая красивая!
− Красивая, как же, − фыркнула Лидия Михайловна. − Зеркало-то не обманешь. Морщины, седина… − Она провела рукой по волосам, когда-то золотистым, а теперь покрытым серебром.
− Лидочка…
− Нет, ты скажи! − она подошла ближе, заглядывая мужу в глаза. От неё пахло ромашковым чаем и домашним печеньем. − Я постарела, да? Стала… неинтересной?
Пётр Сергеевич тяжело поднялся с кресла, обнял жену за плечи. Его руки, покрытые старческими пятнами, все ещёбыли сильными.
− Глупости какие, − пробормотал он. − Ты для меня всегда самая красивая. Просто… годы берут своё. Устаю сильно.
− Ох, Петенька, − Лида уткнулась ему в плечо. Ее голос звучал приглушённо. − Просто чувствую себя такой… ненужной.
− Ну что ты, родная, − Пётр погладил ее по спине. − Ты самое дорогое, что у меня есть. Вот увидишь, все наладится!
Лидия Михайловна отстранилась, вытирая набежавшую слезу. Она посмотрела на мужа − родное лицо, испещрённое морщинами, но все такое же любимое. Сколько лет они вместе? Сорок? Или уже больше?
− Наладится, говоришь? − она слабо улыбнулась. − Ох, Петя-Петя… Ладно, пойду чайник поставлю. Будешь?
Пётр Сергеевич кивнул, провожая жену взглядом. Что-то ёкнуло в груди − то ли сердце, то ли воспоминание о молодости. “Надо что-то делать”, − подумал он, возвращаясь к кроссворду. Но буквы расплывались перед глазами, а в голове зрел план.
Их история началась, когда обоим было около двадцати. Встретились на танцах в заводском клубе, где Лидия сразу приметила статного мужчину с копной смоляных кудрей.
Пётр тоже не остался равнодушным к стройной медсестре с озорным взглядом. Ухаживал красиво − цветы, конфеты, долгие прогулки под звёздным небом. Лидия, хоть и таяла от его внимания, всё не верила своему счастью. Когда же Пётр, волнуясь и запинаясь, сделал ей предложение на скамейке в парке, она едва смогла вымолвить заветное “Да”.
Жизнь потекла своим чередом − будни и праздники, рождение детей, их взросление. Пётр Сергеевич трудился инженером на заводе, Лидия Михайловна не оставляла работу в больнице. Они справлялись с трудностями вместе, деля поровну и радости, и невзгоды.
Подруги завидовали Лидии: “Вот бы нам таких мужей!”. А та и правда не могла нарадоваться на своего Петеньку. Каждый вечер ждала его с работы, встречала ужином и улыбкой. А потом… Что уж там, они умели ценить каждый момент наедине.
Но время неумолимо. Пётр Сергеевич поседел, располнел. Да и Лидия Михайловна не молодела, чего уж. Внешность менялась, а в душе они оставались всё теми же влюблёнными.
Вот только в последнее время что-то разладилось в их интимной жизни. Лидия Михайловна места себе не находила − может, она больше не привлекает мужа? Может, годы взяли своё? А спросить напрямую всё не решалась − и стыдно, и страшно услышать правду.
Когда до отпуска Петра Сергеевича оставалась неделя, Лидию особенно одолела тоска. Неужели так и будут они жить дальше − рядом, но словно чужие? Нет, решила она, нужно что-то предпринять. Ведь любовь живёт в сердце, а не в паспорте, и ей нет дела до прожитых лет.
В тот вечер, глядя на мужа, увлечённого кроссвордом, Лидия Михайловна набралась смелости. Пора было разрушить стену молчания, что незаметно выросла между ними. Она и представить не могла, к чему приведёт этот разговор и какой сюрприз готовит ей любимый Петенька.
После того вечернего разговора Пётр Сергеевич словно преобразился. Лидия Михайловна замечала, как он украдкой поглядывает на неё, что-то бормоча себе под нос. Однажды она даже застала его за просмотром какого-то журнала, который он поспешно спрятал.
− Петя, ты что это удумал? − спросила она с подозрением.
− Ничего, Лидочка, − отмахнулся он. − Кроссворд решаю.
“Ага, кроссворд”, − подумала Лидия Михайловна, но решила не допытываться.
Через пару дней Пётр Сергеевич огорошил жену неожиданной просьбой:
− Лидочка, а давай-ка ты меня подстрижёшь? А то зарос совсем.
Лидия удивилась − обычно муж не особо заботился о причёске.
− Что это на тебя нашло? − спросила она, орудуя ножницами.
− Да вот, подумал… − Пётр Сергеевич запнулся. − Надо себя в порядок привести.
Лидия Михайловна только хмыкнула, но в груди затеплилась надежда.
На следующий день Пётр Сергеевич засобирался в город.
− Ты куда это? − поинтересовалась Лидия.
− Да так, по делам, − загадочно ответил муж и быстро ретировался.
Вернулся он под вечер, нагруженный какими-то пакетами.
− Господи, Петя! Ты что, весь магазин скупил?
− Почти, − усмехнулся он, пряча покупки в шкаф. − Не подглядывай!
Лидия только руками развела. Что задумал её муж?
Вечером последнего дня перед отпуском Пётр Сергеевичбыл непривычно молчалив и задумчив. Лидия не выдержала:
− Да что с тобой творится? Ты сам не свой последние дни!
− Ничего, Лидочка, − улыбнулся он. − Вот увидишь, всё будет хорошо. − И тут же сменил тему, начав рассуждать о погоде на завтра.
Наступило утро первого дня отпуска. Лидия Михайловна проснулась от аромата свежесваренного кофе. Пётр Сергеевич, уже одетый и причёсанный, стоял у кровати с подносом.
− С добрым утром, любимая!
− Петя, ты чего? − жена протёрла глаза. – У нас какой-то праздник?
− Самый главный − праздник нашей любви!
Весь день Пётр Сергеевич был необычайно галантен и внимателен. Подавал руку, отодвигал стул, осыпал комплиментами. Лидия не знала, как реагировать на такие перемены.
Ближе к вечеру Пётр вдруг засуетился:
− Лидочка, а надень-ка ты своё красное платье. Помнишь, в котором была на юбилее завода?
− Зачем это? − удивилась Лидия Михайловна.
− Увидишь, − подмигнул муж. − И причешись, как тогда. Ты была неотразима!
Когда Лидия Михайловна, смущённая и взволнованная, вышла из спальни, Пётр Сергеевич ахнул:
− Господи, какая же ты красивая! Прямо как в молодости!
− Да ладно тебе, − смутилась супруга. − Что ты задумал-то?
− А вот сейчас и узнаешь, − загадочно произнёс Пётр и достал из кармана шёлковый платок. − Позволишь?
Он бережно завязал жене глаза и, взяв за руку, повёл куда-то. Лидия слышала, как открылась дверь, почувствовала лёгкий ветерок.
− Петя, куда мы идём?
− Тише, милая. Доверься мне.
Они сделали ещё несколько шагов, и вдруг Пётр Сергеевич остановился.
− Ну вот, пришли. Готова?
− К чему? − волнение Лидии Михайловны нарастало.
− К нашему новому медовому месяцу! − торжественно произнёс супруг и снял повязку с глаз жены.
Лидия Михайловна замерла на пороге беседки. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось как сумасшедшее. Всюду мерцали свечи, в воздухе витал аромат полевых цветов. А в центре − накрытый стол. В центре стояло блюдо с курицей в сливочном соусе – её любимое.
− Петя… − только и смогла выдохнуть она.
Пётр Сергеевич смотрел на жену с нежностью:
− Нравится? Я старался.
Он отодвинул стул, приглашая Лидию сесть. Она опустилась, всё ещё не веря своим глазам.
− Знаешь, Лидочка, − начал Пётр Сергевич, разливая напитки, − когда ты заговорила о наших отношениях, я всю ночь не спал. Всё думал − неужто я дал повод усомниться в моих чувствах?
Лидия хотела что-то сказать, но он мягко остановил её:
− Погоди, дай договорю. Я понял, что мы с тобой как-то… заработались, что ли. Любовь-то она никуда не делась, просто мы её как должное стали воспринимать. Вот я и решил − хватит! Пора вспомнить, как всё начиналось. − Он поднял бокал: − За нас, Лидочка. За нашу любовь!
Они чокнулись, и Лидия Михайловна почувствовала, как по телу разливается тепло.
Ужин пролетел незаметно. Они смеялись, вспоминая молодость, подтрунивали друг над другом. Лидия Михайловна поймала себя на мысли, что давно не чувствовала себя так легко и свободно.
Вдруг Пётр Сергеевич встал и протянул ей руку:
− Потанцуем?
− Здесь? − удивилась она. − Да у нас и музыки нет.
− Есть! − подмигнул Пётр и щёлкнул каким-то выключателем.
Полилась мелодия их свадебного вальса. У Лидии Михайловны защипало в глазах.
− Ну, давай, как тогда, − Пётр Сергеевич притянул её к себе.
Они закружились по беседке. Неловко, спотыкаясь, но с таким упоением, словно снова стали молодожёнами.
− Петенька, − прошептала Лидия Михайловна, уткнувшись ему в плечо. − Я тебя люблю.
− И я тебя, − ответил он, целуя её в макушку.
Музыка стихла, но они продолжали стоять в обнимку. Лидия подняла голову, встречаясь взглядом с мужем. В его глазах плясали озорные искорки.
− Знаешь, − тихо сказал он, − а ты для меня всё та же Лидка-коротышка с косичками.
Лидия Михайловна фыркнула и привстала на цыпочки, целуя мужа. Нежно, трепетно.
Поцелуй становился всё глубже. Руки Петра скользнули по спине Лидии, притягивая ближе. Она запустила пальцы в его волосы, чувствуя, как внутри разгорается давно забытый жар.
− Лид, − хрипло выдохнул Пётр. − Может… – он мотнул головой в сторону дома.
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Они, не размыкая объятий, двинулись к двери, спотыкаясь и хихикая, как пара подростков.
В спальне было темно, только лунный свет пробивался сквозь занавески. Пётр бережно опустил Лидию на кровать.
− Милая, − прошептал он, нависая над ней, − Какая же ты у меня красивая.
Лидия потянула его на себя, снова находя губами его губы. Мир вокруг перестал существовать. Были только они, их любовь и страсть, победившая время.
Пётр покрывал поцелуями её шею, ключицы. Лидия чувствовала, как каждое его прикосновение отзывается волной эмоций. Она забыла о своих морщинках и лишних килограммах − сейчас она была молодой и любимой.
− Петя… − выдохнула она, довольно жмурясь.
− Лидочка… – протянул он в ответ.
Внезапно Пётр дёрнулся и застонал.
− Петя, ты чего?
− Спина, зараза, − процедил он сквозь зубы. − Кажется, я…того… переборщил малость.
Лидия Михайловна попыталась приподняться, но ПётрСергеевич взвыл:
− Куда?! Не шевелись! Я… я двинуться не могу.
И тут до Лидии дошло − её муж, в порыве забывший о возрасте, теперь расплачивался за свой героизм. Она закусила губу, не зная, то ли расплакаться, то ли рассмеяться.
− Эх, Петенька, − вздохнула она. − И что нам теперь делать-то?
Лидия Михайловна, кряхтя, выбралась из постели. В голове мелькнула шальная мысль: “Вот тебе и медовый месяц!” Она включила ночник и оглядела поле битвы. Пётр Сергеевич лежал, скрючившись, и тихонько подвывал.
− Ну-ну, Казанова, − проворчала Лидия, но в голосе звучала нежность. − Сейчас разберёмся.
Она прошлёпала на кухню, гремя ящиками в поисках прогревающей мази. “Где ж я её… А, вот!” Вернувшись в спальню, Лидия присела на край кровати.
− Петь, ты как? Живой?
− Угу, − промычал Пётр Сергеевич. − Только двинуться не могу.
Лидия хмыкнула:
− Ишь ты, двигаться он не может. А ну-ка, давай переворачивайся. Только медленно.
Кряхтя и охая, совместными усилиями они кое-как перевернули Петра Сергеевича на живот. Лидия Михайловна открыла банку с мазью, и комнату наполнил резкий запах.
− Сейчас, милый, полегчает, − приговаривала она, втирая мазь в поясницу мужа.
Пётр Сергеевич то ли стонал, то ли мурлыкал под её руками.
− Эх, Петь, − вздохнула Лидия Михайловна. − Что ж ты так? Забыл, что нам уже не двадцать?
− Мне по-прежнему двадцать… Хотя спина с этим, похоже, не согласна.
Она не выдержала и прыснула со смеху. Пётр Сергеевич недоуменно повернул голову:
− Ты чего?
− Ой, Петенька, − сквозь смех выдавила ЛидияМихацловна. − Ты бы себя видел! Ромео недоделанный!
− Сама-то! − возмутился Пётр Сергеевич, но уголки губ предательски поползли вверх. − Джульетта нашлась!
И тут их прорвало. Они хохотали, как безумные, до слёз, до колик в животе. Пётр, забыв про больную спину, повернулся на бок и притянул жену к себе.
− Ох, Лидочка, − выдохнул он, утирая слёзы. − Что ж мы творим, а?
− Живём, Петя, − улыбнулась Лидия Михайловна, устраиваясь у него под боком. − Просто живём.
Они лежали в темноте, прижавшись друг к другу. Лидия чувствовала тёплое дыхание мужа на своей щеке.
− Знаешь, − тихо сказал Пётр, − а ведь я не жалею. Ну, что спину прихватило.
− Да ну? − она приподнялась на локте. − И почему же?
− Потому что… − он запнулся, подбирая слова. − Потому что я снова почувствовал себя молодым. Влюблённым. Чёрт, да я готов каждый день спину ломать, лишь бы…
− Так, стоп, − перебила его Лидия Михайловна. − Никаких больше подвигов. Мне здоровый муж нужен, а не герой-инвалид.
Пётр Сергеевич тихонько рассмеялся и притянул её ближе.
− Лид, − вдруг серьёзно сказал он. − Ты это… прости меня, а?
− За что? − удивилась она.
− За то, что… ну… остыл я как-то. Забегался, зарутинился. А ты ведь у меня… − он замолчал, подыскивая слова.
− Договаривай уж, − подбодрила Лидия, чувствуя, как сердце заходится от нежности.
− Самая лучшая ты у меня, вот что, − выпалил Пётр. − Всегда была и есть. И плевать мне на эти морщинки и седину. Ты для меня всё та же Лидка, в которую я влюбилсясорок лет назад. Поняла?
Лидия молча кивнула, прижимаясь к мужу. В горле стоял ком, и говорить не хотелось. Да и к чему слова, когда и так всё ясно?
Они лежали, обнявшись, и слушали, как за окном просыпаются птицы. Новый день вступал в свои права, а вместе с ним начиналась и новая глава их истории. Истории любви, которая оказалась сильнее времени и быта.
Лидия Михайловна гремела кастрюлями на кухне, готовя завтрак. Из спальни доносилось кряхтение – Пётр Сергеевич пытался встать с кровати.
− Эй, Казанова! Ты там не помер? – крикнула она, усмехаясь.
− Щас приду! Только… ох… кости соберу!
Через пару минут Пётр Сергеевич появился на пороге, держась за поясницу, но довольно улыбаясь.
− Здравствуй, красота моя! − чмокнул он жену в щёку.
Лидия Михайловна окинула его насмешливым взглядом:
− Гляньте-ка, какой шустрый с утра пораньше!
− А то! − подмигнул муж. − Жизнь-то налаживается!
Они прыснули со смеху, вспоминая вчерашнее.
За завтраком Лидия Михайловна вдруг посерьёзнела:
− Слушай, Петь… Я тут думала…
− Чего? − он поднял глаза от яичницы.
− Да вот… Сорок лет вместе. И ведь всякое бывало, − продолжила Лидия. − И ругались, и обижались…
− Было дело, − согласился муж. − Но всегда мирились же.
− Вот-вот! – воскликнула супруга. − Знаешь, почему?
Пётр пожал плечами, ожидая продолжения.
− Да потому что любовь – она ж не в пылких вздохах, − Лидия аж раскраснелась. − Она в том, чтоб рядом быть. И когда хреново, и когда на седьмом небе. Чтоб поддержать, когда всё через одно место. Чтоб рассмешить, когда хоть в петлю лезь. Чтоб понять и простить, даже когда так обидно, что выть охота.
Пётр Сергеевич слушал, не перебивая. А ЛидияМихайловна не унималась:
− И знаешь, что ещё? Любовь – она как хорошее вино. Чем дольше настаивается, тем богаче букет. Вот мы с тобой… сколько лет вместе, а до сих пор…
Она осеклась, покраснев. Пётр Сергеевич протянул руку через стол и сжал её ладонь:
− До сих пор любим. И будем любить, Лидочка. Пока кондрашка не хватит, ага?
Лидия кивнула, шмыгнув носом:
− Ага, Петь. Куда ж мы друг без друга?
Они сидели, держась за руки, и молчали. Но это было то самое молчание, когда и так всё ясно.
За окном орали соседские детишки, где-то вдалеке лаяла собака. Жизнь шла своим чередом. И в этой обычной жизни, со всеми её заморочками, самым важным было то, что они вместе.
− А значит, ещё поживём. Потому что любви, как говорится, все возрасты покорны. Даже если спина немного побаливает.
