Я буду любить тебя вечно

1929 год
Солнце палило нещадно, пот струился по лицу, но Настя не жаловалась, трудясь в поле. Работа спорилась, а в сердце жила радость – сегодня вечером она увидит Кирилла. Того, по кому душа тоскует и от кого сердечко бьется так, что готово выскочить из груди.
Кирилл высокий и статный парень, с открытым взглядом и сильными руками, он работал в кузнице вместе с отцом. Звон молота, жар печи, запах металла – всё это было ему родным и привычным, но сегодня и его мысли были далеко от кузницы. Он думал о Насте.
Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, они встретились на берегу реки. Девушка сидела на траве и плела венок из полевых цветов, а Кирилл подошел к ней, улыбнулся, и присел рядом.
– Настя, – сказал Кирилл, поворачиваясь к ней. – Я люблю тебя.
Настя опустила глаза, но сердце её забилось еще сильнее.
– Я тоже, – прошептала она. – И буду любить тебя вечно, что бы не случилось.

– И я буду любить тебя вечно, никогда не смогу никого пустить в свое сердце кроме тебя.
Они не смогли объяснить друг другу, отчего такие слова попросились наружу. Будто бы уже тогда их сердца чувствовали беду.

Кирилл и Настя проводили вместе каждый свободный час, гуляли по лесу, пели песни, мечтали о будущем. Они строили планы о доме, о детях, о счастливой жизни вместе.
– Вот поженимся мы, построим дом,– говорил Кирилл, – большой, светлый, высадим сад. И будет у нас много детей.
– А я буду печь тебе пироги, – отвечала Настя, смеясь. – Самые вкусные на свете!
Они были счастливы. Они верили, что их любовь будет длиться вечно. Но судьба распорядилась иначе.

Когда они уже собирались готовиться к свадьбе, стали происходить странные вещи. В деревню приехали люди в кожаных куртках, с красными звездами на фуражках. Они ходили по домам, задавали вопросы, записывали что-то в свои блокноты, а вскоре поползли слухи о раскулачивании.
– Говорят, что забирают всё у тех, кого кулаками признали, – шептала мать Насти. – И животину, и землю, и дома.
– За что? – спрашивала Настя. – За то, что люди честно трудились?
– Говорят, что они кулаки, эксплуататоры чужого труда. И семью Кирилла тоже это коснется. И что мы будем делать дальше, я ума не приложу.

Настя не могла поверить. Семья Кирилла была самой уважаемой в деревне. Его отец, Иван Петрович, был мудрым и справедливым человеком, а мать, Анна Михайловна, доброй и заботливой женщиной. Они никогда никого не обижали, всегда помогали соседям. Да, у них работали люди, ну и что? Они честно платили. Даже Настя с матерью и отцом заработывали на хлеб-соль в хозяйстве Ивана Петровича.
Но уже тем же вечером после разговора девушки с матерью, когда Настя и Кирилл сидели у реки, он выглядел очень обеспокоенным.
– Настя, – сказал он, – у нас дома беда. Приезжали эти люди, из райкома. Говорят, что отца моего объявили кулаком.
Настя вздрогнула.
– Как кулаком? Этого не может быть!
– Они сказали, что у нас слишком много земли, слишком много поголовья. Что мы заработали это эксплуатируя других. Отец пытался им объяснить, что мы сами все это заработали своим трудом, а если нанимали людей, то всегда даже сверху платили. Это Самсоновы… Их рук дело… Это они поехали в город и написали обвинения, полные лжи и клеветы.

Настя вскочила и закричала:

– Самсоновы? У них неужто совсем нет ни стыда, ни совести? Это ведь Васька Самсонов по пьяне уснул на сеновале с папиросой, отчего тот сгорел. Я помню, как твой отец сказал, что много раз предупреждал его, просил не пить, а как вышло? Да, многие считают, что правильно Иван Петрович делает, что не дает работу Ваське. Он же больше вреда причинит, чем прок от него будет.

– Многие считают, но не супруга его Дарья. Они в городе написали, что работал Василий, а ему деньги не заплатили. За сеновал ни слова, и за то, что за два дня до пожара того выплатил мой отец ему всё заработанное на поле. Почему-то им верят…
– Что же будет дальше? – спросила Настя, чувствуя, как сердце сжимается от страха.
– Нас отправляют в ссылку. В Сибирь.
Настя не могла дышать от потрясения. Сибирь… Это слово звучало как приговор.
– Нет, Кирилл, нет! – воскликнула она. – Этого не может быть! Это не может быть правдой! Как же я тут без тебя? Я умру… Нет, с тобой поеду.

– Ты не поедешь со мной, – твердо сказал он. – Не поедешь! Мы не знаем, что нас там ждет, не знаем, каким будет завтрашний день. Я не могу позволить себе увезти тебя от теплого родительского дома в холодную Сибирь.
Слезы текли по щекам Насти. Она крепко прижалась к Кириллу, пытаясь запомнить его тепло, его запах.
– Ты вернешься? Обещай, клянись, что ты вернешься, – прошептала она.
– Я не знаю, Настя. И обещать, что вернусь, не смогу. Зато могу обещать, что буду помнить тебя всегда. И любить тебя вечно.
На следующий день семья Кирилла покинула село. Их дом опустел, а в деревне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом и пересудами. Настя чувствовала себя опустошенной – мир, который казался таким ярким и полным надежд, рухнул в одночасье.
****
Прошло три года. Настя повзрослела, но в ее глазах по-прежнему жила грусть и тоска по любимом, от которого она не получила даже весточки. Нельзя было писать.
Она работала в колхозе, помогала матери и отцу, но все мысли были только о любимом. Как он там? Как устроились, думает ли о ней?

– Дочка, нельзя так.. нельзя, – отец качал головой. – Душу мне всю наизнанку выворачиваешь, когда вот так смотришь.

– Папа, а из меня эту душу будто вынули, – она заплакала.

– Три года уж прошло, остыть пора. Пора оглянуться вокруг и увидеть, что есть и другие люди.

– Если ты думаешь, что мне кто-то нужен, то ты не прав, папа, – она покачала головой. – Я клятву дала Кириллу, что любить его буду вечно.

– Ты можешь любить его вечно, можешь, и никто не в силах тебе запретить, – отец взял её ладошки в свои шершавые руки. – Но ты жить должна дальше, семьей обзавестить, детишек нарожать. С детишками бабе всегда легче беды переживать, глядишь, меньше будешь себя изводить.

– У тебя есть кто-то на примете, оттого ты и завел эту беседу? – спросила Настя, прекрасно зная своего отца.

– Есть. Видел я, как наш агроном Иван Савельевич на тебя поглядывает украдкой. Люба ты ему, да только твои глаза не видят никого. А он уж ко мне подходил не раз, все за тебя разговоры заводил.

– Он красивый, папа, но как же мне быть с другим, коли душа принадлежит Кириллу?

– Жизнь научит, дочка. Научит…
Настя сначала отстранялась от Ивана, который стал всё чаще и чаще приходить к ним домой – то отцу помочь, то по делам рабочим захаживал. А еще дарил Насте всякие мелочи – то бусики, купленные на ярмарке, то ромашку, то гребешок для волос.
Он не требовал, не напирал, просто был рядом. Он слушал ее, когда ей было грустно, и радовался, когда ему удавалось вызвать улыбку на её лице.
– Я знаю, что ты пережила, – говорил он. – Но жизнь продолжается, ты просто позволь себе быть счастливой.

А она молчала, не зная, что ответить.
Постепенно Настя начала открываться ему. Она видела его искренность, его заботу. И хотя не могла забыть Кирилла, она начала испытывать к Ивану нежные чувства. Он был для нее опорой, утешением. А еще Настя поняла, что с ним уютно и спокойно. Однажды они сидели на берегу реки, устроившись на мосточке, и Иван произнес:
– Настенька, ты хотела бы детей?

– А кто же их не хочет? Только раньше у меня были другие мечты.. – она запнулась, понимая, что чуть не стала при Иване говорить про Кирилла. Не надо, ни к чему эти слова.
– Настя, а давай поженимся. Я клянусь, что буду любить тебя вечно, носить на руках. И даже если ты меня никогда не сможешь полюбить, я знаю, что моей любви хватит на двоих.

Она расплакалась, затем пробормотала:
– Ваня, ты очень хороший. Но я так боюсь сделать тебя несчастным…

– Я буду несчастным, если ты мне откажешь. Настя, жить надо дальше, понимаешь? Надо. Вот увидишь, я сделаю всё, чтобы заставить тебя чаще улыбаться, я сделаю тебя счастливой.
***
Свадьба была скромной. Невеста была одета в простое белое платье, а жених облачился в новый костюм. Они были счастливы, но в глазах Насти по-прежнему мелькала тень прошлого, хотя она и понимала, что в её сердце зарождается что-то новое. Чувство, похожее на любовь, но не к Кириллу, а к Ивану.

Продолжение в первом комментарии
https://dzen.ru/a/aMkK70Y5XV1UuMnm
Я буду любить тебя вечно. Глава 2
Жизнь с Иваном была спокойной и размеренной. Он любил ее, заботился о ней, а через два года у них родилась дочь Машенька, очень похожая на Анастасию, только глаза у неё были отцовские.

Настя старалась быть хорошей женой и матерью. Она любила мужа, ценила его доброту и преданность. Но иногда, глядя на закат, она вспоминала Кирилла. Боль в душе хоть и утихла немного, но всё же никуда не делать.
Однажды, когда Иван уехал на три дня в город на повышение квалификации, где проходило заседание по новым семенам и развитию аграрного дела, к дому родителей Анастасии пришел мужчина. Не сразу они его узнали, ведь прошло уже одиннадцать лет с тех пор, как Кирилл с семьей покинули деревню. Но они не успели уговорить его уйти и не показываться на глаза их дочери – Настя сама вошла в калитку, держа в руках полное лукошко лесной малины, которая выпала из рук при виде мужчины, что стоял у крыльца.
Сердце ее замерло. Перед ней стоял мужчина, которого она не видела много лет, но узнала бы из тысячи.
Он изменился сильно, похудел, отпустил небольшую бороду, но его глаза, те самые, с открытым взглядом, остались прежними. Не веря своим глазам, она подошла к нему и дотронулась до его щеки.
– Кирилл.. – её голос дрожал, а родители почувствовали беспокойство. Как бы беды не вышло.
Они стояли друг напротив друга, не в силах оторвать взгляд. Это было неправильно, неприлично, но, казалось, даже сердца их перестали стучать.
– Ты… ты вернулся, – прошептала Настя.

– Нет, Настя, я не вернулся. – он печально покачал головой, видя взгляды её родителей. – Я ненадолго здесь, пришел лишь затем, чтобы тебя увидеть хоть одним глазком. Душу свою успокоить.
– Почему ненадолго? Как вы устроились, как родители? – вопросы сыпались из нее, как горох из дырявого мешка.
Кирилл вздохнул.
– Долгая история, Настя. Нас отправили далеко. Работали на лесоповале, строили дороги. Было тяжело, очень тяжело. Отца не стало через пять лет после ссылки, на него дерево упало, а мать… Не выдержала она всего, умом тронулась, да в реке холодной утопилась, – в глазах его блестели слёзы. – Столько пережить ей пришлось, а ведь она у нас всегда была очень нежной и ранимой, была за отцом, как за каменной стеной. Так и получилось, что я остался один. Мне позволено вернуться, но… Но что мне здесь делать? В колхоз кулаков не принимают, а больше работы и нет.
Но я рад, что у тебя всё сложилось. Твои родители сказали, что ты замужем, что ты счастлива и у вас с Иваном есть ребенок.
Он протянул руку и осторожно коснулся ее щеки. Настя закрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением.
– Кирилл… Я никогда не забывала тебя, но жизнь текла, словно вода в ручье, а бабий век ведь не долог.

– Настя, ты чего? – он заглянул ей в глаза. – Ты оправдываешься? Мне ведь только и нужно, чтобы ты была счастливой.
Тут к ним подошла мать Насти и произнесла:
– Кирилл, ты, наверное, устал с дороги. Проходи, я тебе воды дам, да борща налью..
– Нет, спасибо, – он покачал головой и, грустно улыбнувшись, прижал Настю к себе и прошептал:

– Прощай, любовь моя. Я буду любить тебя вечно.

Затем быстрым шагом пошел к калитке и вскоре его силуэт пропал из видимости. Настя стояла сперва, как приколоченная к земле, а потом сделала шаг вперед, но была остановлена отцом. Он мягко взял её за локоть и тихо произнес:
– Не надо, дочка. Идем в дом. Не разрушай то, что у тебя есть. Подумай о дочери и об Иване, который тебя любит.

Настя подняла на него глаза, полные слёз, затем прошептала:

– Неужели ты подумал, что я смогла бы убежать с ним? Нет, папа… Здесь у меня вы, здесь Машенька и мой муж.

– Ему не стоило приходить, – мать всхлипывала, глядя на дочку.

– Кто знает мать, кто знает, – тяжело вздохнув, произнес отец Анастасии. – Может быть теперь и он начнет новую жизнь, заведет семью и родит детишек.
****
1941 год

Настя тихо плакала сидя вечером за столом. Еда не лезла, мысли путались. Утром она проводила своего мужа на фронт, отпуская его с тяжелым сердцем.

– Я молиться буду, слышишь? Пусть все кругом говорят, что Бога нет, а я верю в него и молиться стану. Ты только возвращайся, Ваня. Ко мне, к дочке…

– Настя, скажи мне то, что я хочу услышать. Скажи то, что звучит от тебя как песня, произнеси те слова, что для меня слаще меда. – потребовал он, заглядывая в её глаза.

– Я люблю тебя, Ваня, – произнесла она искренне. Она не врала, Настя и правда испытывала это сильное чувство.
Иван дал ей спокойствие, заботу и семью. Она любила свою дочь, свою жизнь, свою семью. Но где-то в глубине души, в самом потаенном уголке ее сердца, жила та первая, юношеская любовь к Кириллу. Настя, как никто другой знала – любовь бывает разной. Она может причинять и боль, а может крылья подарить. И оба этих чувства она испытала.

***

Иван писал ей письма, она прислыла ему слова любви и надежды на скорое возвращение в ответ, писала о том, как растет Машенька и как они справляются без него.

И вдруг в 1943 году, спустя неделю после получения фронтового письма от Ивана, она вдруг увидела, как к ней во двор входит почтальон.

Сердце сжалось, будто предчувствуя беду, мороз пробежал по коже и тело будто стало ватным. Неужто похоронка?

– Настька, чего бледная такая? – спросила Нина, протягивая ей треугольник.

– Письмо? Но ты же неделю назад приносила. Я испугалась было, что страшная весть пришла.

– Да, письмо, но не от Ивана. Смотри, почерк женский, из Харькова весть, а твой на Курской дуге был. И тут пометка “лично в руки”

Зайдя в дом, Настя развернула послание и стала читать. Слезы текли из её глаз с каждой прочитанной строчкой.

“Здравствуйте, Анастасия. Меня зовут Галина, я медсестра из госпиталя, где провел свои последние дни Кирилл Мельников. Его привезли к нам в ужасном состоянии, он не мог сам ни есть, ни вставать, мог только говорить. От него я узнала, что он любил Вас всю жизнь, и что клятву свою не нарушил. Анастасия, он умер с Вашим именем на губах, но просил написать письмо, в котором умоляет Вас быть счастливой. Чтобы Вы родили много детей, чтобы у Вас был сад, о котором вы вместе с ним мечтали. Я исполняю его просьбу и прошу прощения за это письмо, которое, возможно, доставит Вам боль. Но Вы должны знать – он умер героем, он ушел из жизни думая только о Вас.”
Опустившись на пол перед иконой, она произнесла молитву за упокой души раба Божьего Кирилла, не смахивая слёз и не сдерживая рыдания.

Два дня она ходила будто пришибленная, но на третий день, повязав платок, она пошла работать в сад. Для себя Настя решила, что страница жизни, которая уже была перевернута, перечитана уже не будет никогда. Она теперь будет жить не прошлым, а будущим, как давно и следовало.

В 1945 году, когда Иван вернулся домой, она встречала его на станции вместе с позврослевшей дочкой. А уже через год Настя родила ему близнецов Колю и Толю.

ЭПИЛОГ

Однажды, уже будучи пожилой, Анастасия сидела на крыльце своего дома, глядя на закат. Солнце окрашивало небо в багряные и золотые тона, и в этом она увидела отголоски того далекого лета, когда они с Кириллом сидели на берегу реки и мечтали о будущем.
К ней подошла внучка, Анечка, с пушистыми светлыми волосами и озорными глазами.
– Бабушка, о чем ты думаешь? – спросила она, усаживаясь рядом.
Анастасия улыбнулась, погладив внучку по голове.
– Думаю, Анечка, о том, как быстро летит время. И о том, что некоторые чувства остаются с нами навсегда.
– Какие чувства, бабушка? – любопытствовала Анечка.
Анастасия посмотрела на заходящее солнце, и в ее глазах мелькнула искорка.
– Любовь, моя дорогая. Настоящая любовь. Она не знает времени и расстояний. Она живет в сердце.
Лишь потом, перед тем как уйти в мир иной, она рассказала своей самой любимой внучке Анечке о Кирилле. Это была ее тайна на многие годы, ее сокровище. Но она знала, что та первая любовь, та клятва, данная на берегу реки, осталась с ней. Она была частью её истории, частью ее самой.
И когда Анастасия закрыла глаза в последний раз, в ее душе царил покой. Она уходила, зная, что прожила жизнь, полную любви. Любви к Ивану, к детям, к внукам. .

История основана на реальных событиях, имена не изменены.