Любу считали самой красивой девушкой в посёлке. Среднего роста, ладная фигура, большие серые выразительные глаза. Кроме того и характер с искоркой – и спеть и станцевать на сцене могла, одним словом, завидная невеста.
Мать просила дочь не спешить с замужеством, ведь Люба только закончила училище и устроилась на работу в начальную школу.
– Раз в городе не присмотрела жениха, так может, тут кто получше сыщется, хотя парней не так и много у нас, так что не спеши. Скоро строители приедут из области, будут модернизировать наш молокозавод. Может, там будет тебе пара…
И верно, как только распределили бригаду по домам, стали три парня на танцы в клуб приходить, а рабочие постарше вечерами отдыхали и собирались поиграть в домино.
Один из парней, Вадим, все чаще стал приглашать танцевать Любу, но она, на удивление подружек, не разрешала провожать ее до дома, и уходила с танцев пораньше. А Вадим имел горделивый характер: не то, чтобы влюбился в Любашу сильно, но не привык, чтобы ему отказывали. Парень считал себя красивым и надеялся на лёгкую победу над сердцем сельской девушки, тем более его товарищи начали посмеиваться на ним.
– Что, не понравился ты Любе? И что в тебе не так?
– Да мне только серьёзно захотеть, и влюбится она в меня как кошка, – улыбаясь, отвечал Вадим, – вот увидите, и месяца не пройдёт, как сама за мной бегать будет!
Такие разговоры доходили до Любы, и она махала рукой, и несколько раз даже не ходила на танцы. Нарядившись, она шла гулять на край села по песчаный пыльной дороге, где на окраине жила её маленькая ученица, девочка Марина. Матери у девочки не стало, когда ей было пять лет. Отец Юрий воспитывал дочку с помощью своих родителей, а ещё деда и бабушки.
Юрий работал на машиноремонтной станции, умел и трактор, и любую машину починить, и комбайн, и сам выручал иной раз председателя колхоза, садясь за руль в сезон уборки урожая. За это Юру ценили и уважали, хотя ему ещё не было и тридцати.
Красотой он не отличался, был самой обыкновенной внешности, спокойный и мужественный и не любил выделяться из толпы. Лишь с малышкой дочкой был Юрий весел и счастлив, а из женщин никого не хотел видеть, так как до сих пор не мог забыть жену, сгоревшую от болезни так рано…
Первоклассница Марина по выходным ждала свою молодую учительницу. Люба дополнительно занималась с ней письмом, чтобы девочке было легче в школе.
– Папа, папа! А вот и Любовь Сергеевна пришла! – Марина вела к столу свою наставницу, где уже лежала тетрадка для дополнительных занятий. Девочка показывала как она написала строчки кружков, палочек и крючков.
– Ты уже без меня справляешься, молодчина! – хвалила ученицу Люба, просматривая задания.
– Тогда давайте чай пить! – Марина накрывала на стол как взрослая: стелила скатерть, ставила чашки, раскладывала ложки, а Юрий доставал банку варенья и говорил:
– Мать моя нам варит. Вот и пирогов прислала, попробуем?
– С удовольствием! – Люба пробовала пироги и варенье, и обещала принести в следующий раз и своего домашнего печенья.
Так они и занимались, и чаевничали несколько раз, и девушка все чаще ловила на себе взгляды Юрия, который смущался тут же и отворачивался. Но именно его смущение и сдержанность растопили сердце учительницы, и она чувствовала, что полюбила эту семью как родных…
Мать Любы спрашивала вечером:
– Ну, как там на танцах? Есть кто подходящий? Говорят парни видные в клуб ходят.
– Ходят. Видны и холостые, вот только им погулять хочется, а не о семье и браке думать, – ответила дочь и ушла спать.
Вадим, хвалившийся перед друзьями, понял, что Люба не так проста, и потерял к ней интерес, тем более, что нашлись для его красоты другие девушки, и даже соперничали за него некоторое время. А Люба и вовсе перестала показываться в клубе. Она гуляла у дома Юрия с его дочкой, пока сам он готовил ужин, и уже всё село вскоре узнало о таких визитах учительницы и народ сделал выводы, что наверняка тут замешана любовь.
– Как же тебя понимать, доченька? – стала расспрашивать мать Любу, – Неужто за вдовца с ребёнком пойдёшь?
Не успела покрасневшая дочь ответить что-то матери, как вступился отец:
– А почему бы и нет? Юрка парень наш, местный, проверенный, все его знают только с положительной стороны. Ну, так судьба сложилась у него, что поделать? А эти приезжие гуляки из города – неизвестно кто! Увезут дочку, и что там и как сложится или не сложится, один Бог ведает. А тут бы мы все рядышком были…
– Верно…- согласилась мать, – девочка не помеха.
– Да вы что тут? Меня замуж уже выдаёте? У нас с Юрием только дружба, а с Мариной я заниматься хожу, всё-таки нужно её поддержать, чтобы она не отставала…
Люба махнула рукой и вышла вечером посидеть на крыльцо. У Юрия она уже не была несколько дней. Неудобно стало часто ходить, люди начали судачить.
Девушка скучала по нему, но первой ни за что бы не смогла признаться в чувствах. Просидев в сумерках немного, она уже хотела пойти в дом, как вдруг услышала шаги у калитки и тихий говор Марины.
– Вон она, – шептала девочка, – а мы и сами пришли к вам, Любовь Сергеевна, а то не можем дождаться…
Люба так обрадовалась, что выбежала со двора и присев, обняла Марину, а потом выпрямилась, и тут же почувствовала крепкую руку Юры, взявшую ее под локоть.
Словно токи пробежали по телу Любы, она не смела посмотреть ему в глаза, и так они шли до его дома молча. А когда после занятия Марину уложили спать, Юрий шёпотом сказал:
– Завтра подадим заявление. Возьми паспорт на работу, в обед и сходим. Нечего мучить друг друга. Я без тебя не могу… Пока тебя не было, думал с ума сойду. И дочка от окна к окну… Вообщем, ты нам очень нужна, Любаша…
Они сидели на кухне, и Люба в полутьме чувствовала как он нежно целует её руки. Она встала и погладила его по голове:
– Хорошо, завтра так завтра, любимый…Не провожай, я сама.
Вернувшись домой, Люба увидела взволнованных родителей на кухне.
-Ушла, исчезла и не сказала куда. Вот мы и не ложимся спать… Что стряслось-то?
– Мам, пап, я замуж выхожу…- Люба села за стол и налила себе чая.
– Наконец-то, – одобрил отец и ушёл в комнату, скрывая влажные глаза.
А мать и дочь ещё сидели в обнимку за столом и тихо поговаривали. Пошли спать, когда уже глаза начали слипаться.
– Какая я счастливая, мамочка, – в который раз повторяла Люба.
– Пусть так и будет, только никому больше это не говори. Счастье любит тишину. А я за тебя молиться буду, – мама вздохнула.
– За нас. За мою семью, мамочка…
