Юля сидела на кухне, глядя на белый конверт, лежащий рядом с чашкой остывшего кофе. Конверт был аккуратный, с золотистыми буквами: «Приглашение на свадьбу». Подпись: «Катя и Андрей».
Она знала, кто такая Катя. Дочь Владимира от первого брака. Та самая, о которой он говорил с какой-то тихой виной, словно извиняясь за то, что не смог быть с ней рядом, когда та росла.
Юля перевернула конверт, посмотрела на штамп, на почерк тонкий, женский, аккуратный. И сердце чуть кольнуло. Конечно, это почерк Ольги, бывшей жены Владимира.
Когда он вечером пришёл с работы, она не стала откладывать. Протянула конверт.
— Это пришло тебе, — сказала спокойно, хотя внутри всё подрагивало.
Владимир открыл, пробежал глазами строки и замер.
— Катя выходит замуж, — произнёс он тихо, с тем особым теплом, которое бывает у мужчин, когда речь идёт о дочери. — Уже взрослая… надо же.
Юля улыбнулась, но как-то неестественно.
— Поздравляю. Значит, ты поедешь?
Он поднял глаза.
— Конечно, поеду. Это ведь свадьба дочери.
— А я? — прозвучало слишком резко, хотя она не хотела.
— Конечно, поедем вместе, — быстро ответил он, словно почувствовал, как её задело. — Ты же часть моей жизни теперь, Юль. Я хочу, чтобы и она тебя увидела, познакомились.
Юля кивнула, но на душе стало тревожно. Её часть жизни, да. Только там, в прошлом, у него была другая жизнь, другая семья. Настоящая, длинная, полная общих лет, ссор, примирений, привычек. А у них с Владимиром всего пять лет брака. Любовь, да, но не прожитое вместе десятилетие.
Ночью она долго не спала. Рядом тихо дышал Владимир, а Юля смотрела в потолок, вспоминая, как однажды видела Ольгу, случайно, в торговом центре. Та стояла у витрины с Катей, обе смеялись, такие похожие, светлые, уверенные. Юля тогда отвернулась, будто бы просто шла мимо, но сердце укололо остро: вот они, его прошлое и его гордость.
— Может, не ехать? — шептала она сама себе. — Перевести деньги на подарок, поздравить и всё.
Но наутро Владимир уже говорил о платье, о гостинице, о том, что нужно купить хороший подарок. Глаза у него светились, он даже помолодел. И Юля, глядя на него, не смогла отказать. Любовь, как ни странно, снова толкала её не защищать себя, а быть рядом, даже если больно.
— Поедем, — сказала она тихо. — Конечно, поедем.
Владимир обнял её, прижал к себе.
— Спасибо, Юль. Я знаю, тебе нелегко. Но это важно для меня. И для Кати тоже.
Она кивнула, не глядя ему в глаза. Потому что внутри уже знала: нелегко будет не только до свадьбы. Там, где будут Ольга и дочь, где всё пропитано воспоминаниями, ей, второй жене, придётся стоять особняком. И улыбаться, даже когда сердце будет сжиматься.
Дорога до города, где жила Ольга с дочерью, заняла три часа. Владимир сидел за рулём, сосредоточенный, почти не разговаривал. Иногда поглядывал в зеркало, будто проверял, всё ли в порядке на заднем сиденье, хотя там был всего чемодан и коробка с подарком, аккуратно перевязанная белой лентой.
Юля смотрела в окно. За стеклом мелькали деревья, поля, придорожные кафе. Она думала, как странно: едет на свадьбу дочери мужа, а внутри всё тревожнее. Каждый километр приближал её не только к торжеству, но и к прошлому Владимира, в которое ей входа нет.
— Волнуешься? — вдруг спросил он, стараясь улыбнуться.
— Немного, — призналась она. — Всё-таки… особая ситуация.
— Юль, не переживай. Там все нормальные люди. Ольга давно всё пережила. Мы с ней спокойно общаемся, без старых обид.
Она хмыкнула.
— Без обид… это ты так думаешь. А женщины память хорошую имеют.
— Ну… может, — усмехнулся он. — Но я уверен, она не станет устраивать сцен. Сегодня праздник.
Юля не ответила. Она вспомнила, как пять лет назад случайно услышала его разговор с Ольгой по телефону, тогда дочь поступала в университет, и бывшая жена просила помощи. Голос у Ольги был мягкий, чуть жалобный, но при этом властный. А Владимир, хоть и старался говорить сухо, всё равно смягчался. С тех пор Юля старалась не слушать, не спрашивать, но осадок остался: у тех двоих своя история, где ей нет места.
Когда они приехали, двор частного дома уже был украшен: белые ленты, шары, музыка. Соседи заглядывали через забор. Вокруг суетились молодые, гости, кто-то расставлял столы с закусками.
На крыльце стояла Ольга. Всё такая же, высокая, стройная, в светлом платье, волосы аккуратно уложены. Она заметила их и пошла навстречу.
— Володя… — произнесла тихо, с какой-то теплотой. — Ты совсем не изменился.
Они обнялись, стояли достаточно, чтобы у Юли внутри всё сжалось.
— Это Юля, — представил он. — Моя жена.
Ольга кивнула, улыбнулась с той вежливой холодностью, которой женщины обмениваются, когда понимают: они соперницы, пусть и неявные.
— Рада познакомиться, — сказала она, хотя в голосе радости не было. — Проходите, не стойте на жаре. Катя скоро выйдет, сейчас они там с фотографом.
Юля сомкнула губы, прошла в дом. От света и запаха духов у неё закружилась голова. На стенах всюду семейные фотографии. Владимир с Ольгой и Катей, где-то на море, где-то в парке. Улыбки, счастье, прошлое. Юля чувствовала себя случайным гостем, чужим человеком, случайно попавшим в музей чужой жизни.
— Красивая у вас дочь, — сказала она, чтобы хоть что-то сказать.
— Да, вся в отца, — ответила Ольга спокойно, даже с тенью усмешки. — И, знаете, я рада, что он приехал. Катя скучала, она его очень ждала.
На мгновение повисла пауза. Юля поняла, что в этой фразе есть скрытый укол: дочь скучала, значит, отца рядом не было. А виновата кто? Новая жена, конечно.
Когда вышла Катя, стройная, в простом, но изящном платье, Юля почувствовала, как сердце кольнуло. Девушка действительно была похожа на Владимира. Та же улыбка, тот же взгляд.
— Папа! — Катя подбежала, обняла его. — Я так рада, что ты приехал!
— Ну, как же я мог не приехать, — ответил он, крепко обняв дочь.
Юля стояла рядом, наблюдая, как они смеются, говорят, будто не было этих лет разлуки. Катя почти не обращала на неё внимания, разве что вежливо кивнула при знакомстве.
Праздник шёл своим чередом. Смех, музыка, тосты. Владимир то и дело исчезал, то помогал ведущему, то носил подарки, то разговаривал с какими-то родственниками. А чаще всего его видели рядом с Ольгой, они что-то обсуждали вполголоса, улыбались.
— Хорошо у нас получилось, правда? — услышала Юля однажды за спиной голос Ольги. — Всё как будто опять… как раньше.
Владимир тихо засмеялся.
— Только раньше мы не были такими спокойными.
— Да, — сказала Ольга. — Тогда у нас были ссоры, обиды. А теперь будто всё заново, только мудрее.
Юля отвернулась, чтобы не слушать. Но слова впились, как занозы. Как раньше… только мудрее. Значит, у них снова «мы».
К вечеру, когда начались танцы, Юля сидела за столом, глядя на Владимира и Ольгу. Они танцевали не близко, нет, но прилично. Ольга смеялась, что-то говорила ему, он улыбался в ответ. И у Юли внутри всё оборвалось.
Она встала, вышла во двор. Воздух был прохладный, пахло сиренью. Юля села на скамейку, прижала ладони к лицу. Слез не было, но вы голове тяжесть.
Через пару минут к ней подошёл Владимир.
— Ты куда пропала? Все спрашивают.
— Просто… устала, — ответила она, стараясь говорить ровно. — Тут шумно.
Он сел рядом.
— Юль, не сердись. Просто день такой. Катя счастлива, Ольга… ну, она волнуется.
— А я? — сорвалось у неё. — Я кто здесь, по-твоему? Статистка? Вторая жена, чтобы не стыдно было прийти одному?
Он вздохнул.
— Не говори так. Ты — моя жена. Просто… сегодня всё непросто.
— Да, непросто, — горько усмехнулась Юля. — Когда твоя бывшая жена рядом, и вы снова как семья.
Он хотел что-то ответить, но из дома вышла Ольга.
— Володя, пойдём, без тебя не начнут торт резать.
Она даже не посмотрела на Юлю. И тот, не сказав больше ни слова, встал и пошёл.
Юля осталась сидеть одна, глядя в темноту. И за все годы брака ей стало по-настоящему страшно не потому, что Владимир может уйти. А потому что, кажется, он уже там, в прошлом, где когда-то был счастлив.
Прошла неделя после свадьбы. Юля старалась жить, как раньше, работа, дом, покупки, ужин к семи. Но всё как будто утратило краски. Она чувствовала, что после той поездки между ними с Владимиром появилась тонкая трещина, невидимая, но холодная.
Он стал чаще молчать. Вечерами сидел за ноутбуком, якобы дописывал отчёты. Телефон он теперь не бросал на полку в прихожей, как раньше, а носил с собой даже в ванную. Юля пыталась не обращать внимания, но каждый раз, когда слышала короткий сигнал уведомления, сердце у неё сжималось.
Однажды вечером, когда она складывала бельё, телефон мужа завибрировал на тумбочке. На экране мелькнуло: Ольга. Юля застыла. Секунду стояла, слушая, как где-то на кухне шумит чайник. Потом шагнула к двери, позвала:
— Володя! Тебе звонят!
Он вошёл, как-то быстро, даже нервно. Увидел экран, нахмурился и, не сказав ни слова, ответил:
— Да, Оленька… — произнёс он тихо, чуть виновато. — Нет, всё в порядке… Конечно, помню, да… Завтра заеду, поговорим.
Юля будто получила удар. «Оленька» … он так никогда её не называл, только Ольгу. И теперь это «Оленька» звучало почти интимно.
— Что случилось? — спросила она, когда он положил трубку.
— Да ничего особенного, — отмахнулся он. — У Кати кое-что с документами, надо помочь.
— Понятно, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — А без тебя нельзя никак обойтись?
— Ну, Юль, ты же знаешь, там нюансы. Да и чего ты заводишься? Это просто помощь дочери.
Она не ответила. В ту ночь Юля долго не могла уснуть. Владимир спал спокойно, а она лежала, глядя в потолок и чувствуя, как в груди что-то ноет не от ревности, а от безысходности.
Через несколько дней Володя и вправду поехал к Кате. Вернулся поздно, уставший, с запахом чужих духов. Не тех, что у дочери, тяжёлых, взрослых, как у женщины, которая знает, чего хочет.
— Ну как они там? — спросила Юля за ужином.
— Всё нормально, — коротко ответил он. — Катя счастлива, муж у неё толковый. Только Ольга что-то разнервничалась, там с крышей проблемы, течёт, помогал им с мастером.
Юля скривилась.
— Ага. То с документами, то с крышей.
Он поднял взгляд.
— Юль, ты хочешь сказать, что я вру?
— Я ничего не говорю, — ответила она спокойно. — Просто странно, что теперь всё у тебя крутится вокруг бывшей семьи.
Владимир встал, отодвинул стул.
— Знаешь, если ты мне не доверяешь, так и скажи. Я ведь не должен оправдываться за каждую поездку.
Он ушёл в спальню, а Юля осталась сидеть на кухне, глядя на недопитый чай. Её пальцы дрожали. Она понимала: если сейчас не удержит, не поговорит по-честному, он уйдёт окончательно.
На следующий день позвонила Ольга.
— Это Юлия? — в голосе звучало подчеркнутое спокойствие. — Простите, что беспокою. Владимир у нас оставил документы, попросите, чтобы заехал.
Юля замерла.
— Он только вчера был у вас, — произнесла она.
— Ну да, — ответила та. — Бывает, забыл. Мы тут ужинали, разговорились…
«Ужинали» — это слово эхом ударило по вискам.
— Передам, — коротко сказала Юля и отключилась.
Когда Владимир вечером пришёл домой, она сказала:
— Тебе Ольга звонила. Говорит, документы у неё забыл.
Он моргнул, будто не ожидал.
— А, да… Черт, и правда. Забыл в папке.
— Ужинали, говоришь?
— Ну… да, — неуверенно кивнул он. — Мы с Катей сидели, потом Ольга принесла чай, там и поужинали. Что в этом такого?
Юля встала.
— Знаешь, Володя, я не из тех, кто будет устраивать сцены. Но, пожалуйста, не делай из меня дурочку.
Он раздражённо провёл рукой по лицу.
— Юль, ну хватит уже. Ты сама себя накручиваешь.
Она отвернулась. И не стала его ждать, легла в спальне одна.
На выходных Владимир уехал «на дачу к знакомому», а вечером Юле позвонила соседка.
— Юля, я, может, зря, но скажу. Я сегодня в торговом центре видела Владимира… он был с женщиной. Высокая, светлая, лет сорока пяти, кажется. Руку ему на плечо положила. Они смеялись.
Юля поблагодарила и выключила телефон. Сердце стучало глухо, как молоток по железу. Она не стала звонить, не стала писать. Просто села у окна и смотрела, как темнеет.
Когда он вернулся, она спросила:
— Как дача?
— Отлично, — улыбнулся. — Воздух, баня, мужики… душу отвели.
— Здорово, — ответила она. — А в какой торговый центр вы по пути заезжали?
Он вздрогнул, едва заметно.
— В смысле?
— Ну, просто интересно, — тихо сказала она. — С кем ты там смеялся, чья у тебя рука на плече была?
Владимир долго молчал. Потом тяжело выдохнул:
— Ты следишь за мной, да? Так вот, хватит! Мне это надоело.
Он вышел из комнаты, хлопнув дверью. А Юля осталась сидеть, чувствуя, что внутри всё рушится: между ними больше не было того, что связывает людей, доверия.
И в ту ночь, когда Владимир уснул на диване, Юля тихо плакала, не всхлипывая. Плакала не о нём, а о себе, о женщине, которая всё делала правильно, но всё равно оказалась лишней.
Наутро муж вёл себя как ни в чём не бывало. Завтрак, кофе, разговоры о погоде. Но когда уходил, сказал:
— Юль, я вечером заеду к Кате. Она просила помочь с машиной.
Она не стала отвечать. Только посмотрела в окно, как он садится в машину и уезжает.
И в этот момент Юля поняла: уехал он не к дочери. Он уехал туда, где когда-то был счастлив. И если не остановить, он уже не вернётся.
Юля долго собиралась с силами, чтобы заговорить с мужем. В доме стояла тишина, только часы на стене равномерно отсчитывали секунды. Каждый удар был похож на шаг, уводящий её дальше от прежней жизни.
Прошла неделя с того вечера, когда он снова уехал «к дочери». С тех пор Владимир словно исчез. Пару раз звонил сухо, отстранённо: «Не жди, задержусь», «Работы много». А однажды и вовсе не позвонил.
Юля не спрашивала, где он ночует. Всё стало ясно и без слов. Иногда легче не знать, тогда можно хотя бы делать вид, что ничего не происходит.
Но в субботу утром раздался звонок. На пороге стояла Ольга уверенно, как будто к себе домой пришла. На ней был элегантный плащ, волосы аккуратно уложены, глаза вот холодные, оценивающие.
— Можно войти? — спросила она тоном, не предполагающим отказа.
Юля отступила в сторону, пропуская. В груди всё похолодело.
— Проходите, — ответила спокойно.
Ольга оглядела прихожую, потом прошла в кухню и села за стол.
— Знаете, Юлия, — начала она, медленно снимая перчатки, — я человек прямой. Поэтому скажу, как есть. Владимир не ваш человек. Он здесь чужой.
Юля опёрлась о спинку стула, чувствуя, как всё внутри напряглось.
— Это вы решили, да? Или он вам сказал?
— Он сам ещё не понял, — усмехнулась Ольга. — Но я вижу. Когда он у нас, спокойный, живой. С Катей шутит, помогает. А с вами… не знаю, будто тень ходит.
— Удобно, правда? — тихо произнесла Юля. — Разбить чужую семью, прикрываясь словами о счастье.
Ольга подняла взгляд.
— Чужую? — переспросила она с усмешкой. — Это вы о какой семье? Вы живёте, как соседи. Я просто помогаю ему вспомнить, что такое настоящая жизнь.
Юля сжала пальцы.
— Вы пригласили его на свадьбу дочери не потому, что скучали, а чтобы вернуть. Так ведь?
Ольга не стала отрицать.
— Конечно. Катя хотела, чтобы родители были рядом. И знаете, я подумала, почему бы и нет? Мы были хорошей семьёй. А вы… простите, но вы всегда будете напоминанием о его ошибке.
Юля встала, медленно подошла к окну.
— Знаете, что самое удивительное, Ольга? — сказала она, глядя в серое небо. — Мне не больно. Уже нет. Я просто наконец всё поняла. Владимир действительно не мой человек. И, может быть, никогда им не был.
Ольга чуть приподняла брови.
— Значит, вы сдаётесь?
Юля обернулась.
— Нет. Я отпускаю. Это разные вещи.
Она подошла к двери, открыла её и кивнула.
— Можете идти. Скажите ему, что пусть не торопится возвращаться. Я больше не жду.
Ольга молча встала, поправила сумку и вышла. Дверь мягко захлопнулась, и дом будто выдохнул.
Вечером Владимир вернулся. Юля сидела за столом, перед ней стояла чашка холодного чая. Он вошёл несмело, словно гость, который не знает, рад ли ему хозяин.
— Юль, я… устал, — сказал он, избегая её взгляда. — Давай потом поговорим.
— Надо сейчас, — спокойно ответила она.
Он замер, снял куртку.
— Опять ссориться хочешь?
— Нет. Просто хочу закончить разговор, который мы давно откладывали.
Юля поднялась, подошла ближе.
— Я знаю, где ты был. И знаю, что всё это время ты не ко мне возвращался. Я не обвиняю. Просто не хочу больше жить в ожидании.
Владимир растерялся, будто не ожидал таких слов.
— Юль… я не хотел тебя обидеть. Просто всё закрутилось. Катя, дела, Ольга… Я запутался.
— Ты не запутался, — перебила она мягко. — Ты выбрал их. Только боишься признаться себе в этом.
Он опустил голову.
— А если я не знаю, чего хочу?
— Тогда не держи меня в заложниках, — тихо сказала Юля. — Я не твоя страховка.
Несколько секунд они стояли молча. За окном шёл снег, первый в этом году, тихий, редкий.
— Прости, — произнес он. — Я, наверное, правда всё испортил.
— Нет, Володя, — сказала она, — ты просто всё показал, как должно быть.
Она повернулась и пошла в спальню. А он так и остался стоять в прихожей, с опущенной головой.
Через неделю Юля собрала чемодан. Не для него, для себя. Поехала к подруге в соседний город просто пожить, подумать. По дороге она смотрела в окно автобуса и чувствовала, как внутри зарождается странное, непривычное чувство лёгкости. Тихое осознание, что всё закончилось.
Она отдала этой любви всё, что могла, но не обязана оставаться в прошлом только потому, что там кто-то не сумел определиться.
Пускай у Владимира теперь другая жизнь, возможно, та, которую он действительно хотел.
А у неё начнётся новая, только с одной мыслью: жизнь продолжается, когда перестаёшь цепляться за тех, кто уже ушёл.
И снег за окном вдруг показался ей чистым, почти символичным, как новая страница, которую она наконец решилась открыть.
