Неожиданное наследство
Маргарита Петровна при жизни была женщиной-крепостью. Властная, строгая, с ледяным взглядом, она держала в ежовых рукавицах всю семью, а ко мне, «невестке из простых», и вовсе относилась с холодной вежливостью. Когда ее не стало, мы с мужем Дмитрием были уверены, что все свое состояние — а она была владелицей сети ювелирных магазинов — она оставит ему, единственному сыну.
Каково же было наше удивление, когда у нотариуса выяснилось: Дмитрию достались лишь фамильные часы, а мне, нелюбимой невестке, Маргарита Петровна завещала свою старую винтажную шкатулку из красного дерева.
— Мама всегда была странной, — вздохнул Дмитрий, не скрывая разочарования.
Я же чувствовала себя неловко. Зачем? За что? Мы с ней никогда не были близки.
Тайна за семью печатями
Шкатулка стояла у меня на комоде несколько недель, словно немой укор. Я не решалась ее открыть. Наконец, в один из вечеров, когда Дима был в командировке, я повернула маленький золотой ключик.
Внутри не было ни драгоценностей, ни акций. Там лежала пачка пожелтевших писем, перевязанных шелковой лентой, и толстая тетрадь в кожаном переплете — дневник.
Первые страницы дневника были написаны молодой, еще не очерствевшей Маргаритой. Я читала о ее любви к мужу, о страстном желании иметь детей. И о страшном диагнозе — бесплодии. Строчки были влажными от слез, которые когда-то пролила эта женщина.
Шок и неверие
Сердце заколотилось, когда я добралась до записей, сделанных тридцать восемь лет назад.
«Сестра Люда согласилась. Она вынашивает моего ребенка. Ребенка моего Саши. Это наш единственный шанс…»
Я в ужасе откинулась на спинку кресла. Дима… ребенок моей свекрови и ее родной сестры Людмилы? Но дальше было страшнее.
«Люда родила мальчика. Но после родов что-то в ней надломилось. Она не хочет отдавать ребенка. Говорит, что это ее сын… Мы с Сашей в отчаянии. Придется забрать его силой.»
Я лихорадочно развязала ленту на пачке писем. Это была переписка между Маргаритой и ее сестрой. Людмила умоляла вернуть ей сына, писала, что сходит с ума от горя. А Маргарита холодно отвечала: «Ты должна забыть о нем. Для всех он — мой сын. Я дам ему все, что ты не сможешь.»
Невозможный выбор
Я не спала всю ночь. Мой муж, Дмитрий, который всю жизнь звал «мамой» Маргариту Петровну, на самом деле был сыном ее сестры, Людмилы. Той самой милой, немного грустной женщины, которую мы изредка навещали и которую он называл «тетей Людой». Она жила в скромной квартире на окраине, работала библиотекарем. И все эти годы смотрела на своего сына чужими глазами.
Что мне делать? Сказать Дмитрию — и разрушить его картину мира, его память о «маме», его идентичность. Он обожал Маргариту Петровну, был для нее идеальным сыном. Эта правда убьет его.
Но молчать? Знать, что его настоящая мать, которая, судя по письмам, так и не оправилась от потери, живет в одиночестве, а он даже не догадывается об этом? Это казалось чудовищной несправедливостью.
Разговор с тетей Людой
Я нашла адрес Людмилы Петровны и поехала к ней без звонка. Когда она открыла дверь, я молча протянула ей дневник. Она посмотрела на него, и ее глаза наполнились такой мукой, что сомнений не осталось — она все знала.
Мы просидели несколько часов. Она рассказывала, как Маргарита, используя свое влияние и деньги, полностью отрезала ее от сына, угрожая, что если Людмила проболтается, она лишит Дмитрия наследства и будущего.
— Я согласилась, потому что хотела для него лучшей жизни, — плакала она. — А потом стало слишком поздно что-то менять.
— А он… он похож на вас! — спросила я.
Она улыбнулась сквозь слезы.
— У него глаза моего отца. И он так же морщит лоб, когда думает, как я.
Исповедь
Говорить Дмитрию было самым тяжелым в моей жизни. Я начала издалека, рассказала про шкатулку, про дневник. Его лицо становилось все более натянутым.
— И что же такого страшного ты там нашла? Что мама изменяла отцу? — попытался он пошутить.
Я взяла его руки в свои и посмотрела прямо в глаза.
— Дима, та женщина, которую ты называл мамой… она не родила тебя. Твоя настоящая мать — тетя Люда.
Он вырвал руки и отшатнулся, будто его ударили.
— Ты сошла с ума. Какая тетя Люда? Что за бред?
Но когда я показала ему письма, его собственное свидетельство о рождении (оказывается, оно было подделано), его мир рухнул за несколько минут. Он кричал, плакал, не верил, затем впал в ледяное оцепенение.
Новая реальность
Прошло полгода. Шесть месяцев тишины, терапии и медленного, осторожного сближения Дмитрия с Людмилой Петровной. Сейчас он называет ее мамой. Они наверстывают потерянные годы — ходят в кино, она учит его готовить свои фирменные пирожки, он помогает ей по дому.
Мы продали особняк Маргариты Петровны, а деньги перевели в благотворительный фонд помощи женщинам с диагнозом бесплодие. Ирония судьбы.
Иногда я думаю, что Маргарита Петровна, такая расчетливая и жесткая, в глубине души мучилась угрызениями совести. И потому оставила шкатулку мне — единственной, кто, как она знала, найдет в себе смелость вскрыть правду и сделать то, на что у нее самой не хватило духа за всю жизнь.
Эта шкатулка действительно перевернула нашу жизнь. Но она же подарила моему мужу его настоящую мать. И научила меня главному: даже самая горькая правда в конечном счете лучше самой красивой и удобной лжи.
Как вы думаете, для чего свекровь завещала мне эту шкатулку? Как бы вы поступили на моем месте? Сохранили бы страшную тайну или рискнули разрушить мир любимого человека ради правды? Поделитесь своим мнением в комментариях.
