Я доверяла своему мужу. Я никогда не сомневалась в его долгих часах на работе в больнице, не сомневалась в его словах — пока однажды ночью одна случайная ошибка не разрушила все, что я думала о нем.
Мне всегда нравилось смотреть, как он говорит. Как его глаза загораются, когда он рассказывает о медицине, как его голос звучит с тихим авторитетом — уверенный, спокойный, голос человека, который посвятил свою жизнь лечению других.
Это было одним из первых, что привлекло меня — как он мог превращать даже самые сложные медицинские термины в нечто захватывающее. Доктор Нэйтан, мой муж в течение восьми лет, и человек, который спас много жизней.
И в каком-то смысле, спас и мою.
Последние шесть месяцев он работал в новой больнице. Или, как он сказал, так. Это имело смысл. Врачи часто меняют место работы ради лучших возможностей, более долгих часов и большего удовлетворения. Этого было достаточно, чтобы я поверила. Я доверяла ему.
Но доверие — вещь хрупкая. Ты не осознаешь, что оно трещит, пока не услышишь первый щелчок.
Это случилось в доме его родителей. Теплый вечер, запах знаменитого жаркого моей тещи в воздухе, за столом собралась вся семья. Смех, звенящие бокалы, легкость общения с близкими. Рука Нэйтана лежала на моем бедре, это был привычный жест. Безопасно. Твердо.
И вдруг заговорила его племянница, Элисон.
«Дядя Нэйт, я надеялась увидеть тебя на работе, но тебя там не бывает! Могу ли я посетить тебя в кардиологическом отделении?» Ее голос был легким. Она только что окончила медицинскую школу и устроилась работать в больнице, где работал Нэйтан.
Нэйтан не вздрогнул. «О, я часто перемещаюсь между отделами. Трудно меня поймать».
Элисон засмеялась. «Да! У тебя столько пациентов в отделении, правда?»
«Да, дорогая».
«Сколько именно?» — спросила она с наивным любопытством, наклонив голову. «В отделении восемнадцать палат, верно?»
«Да», — ответил он.
«Ух ты, дядя! Ты, наверное, под большим стрессом!» Она усмехнулась. «Потому что ты, наверное, забыл — там двадцать пять палат, а не восемнадцать».
Тишина.
Пальцы Нэйтана слегка дрогнули на моем бедре. Воздух в комнате изменился, тонко, но ощутимо. Я почувствовала это по тому, как напрягся его челюсть, как он сделал слишком небрежный глоток вина.
Элисон, ничего не подозревая, продолжала говорить. «Я имею в виду, ты наверняка так занят — я все время встречаю доктора Арнольда и доктора Джейка, но они сказали, что тебя тоже не видели».
Нэйтан улыбнулся, но его улыбка не дошла до глаз. «Наверное, просто не повезло встретиться», — сказал он.
Я повернулась к нему, пытаясь найти на его лице знакомую уверенность — легкий обаяние, тот способ, которым он командует вниманием в комнате. Но этого не было.
Улыбка Элисон померкла, ее радость угасла, когда она заметила изменение в атмосфере. «Ой, может, ты в другом отделении?» — предложила она, голос стал тише, неуверенный.
Нэйтан слегка рассмеялся. «Больница большая».
Он потянулся за вином, сделал медленный глоток, но я заметила — его пальцы дрожат.
Я прожила с этим человеком восемь лет. Я засыпала рядом с ним, проводила пальцами по его лицу в темноте и училась замечать малейшие изменения в его выражениях, прежде чем он скажет хоть слово.
Я знала, когда он лжет. Но почему он лгал?
Я прочистила горло. «Нэйтан», — сказала я тихо, коснувшись его руки под столом. «В каком отделении ты работаешь?»
Его голова немного повернулась, достаточно, чтобы я увидела искорку чего-то в его глазах.
Страх. Он открыл рот —
«Десерт, кто-нибудь?» — внезапно сказала его мама, хлопнув в ладоши, ее голос был слишком ярким, слишком настойчивым, чтобы прорвать напряжение.
Нэйтан медленно выдохнул. Я не отводила взгляда. Он тоже.
Неделю спустя у моего отца была запись к кардиологу. Ничего серьезного — просто плановый осмотр. Я сидела с ним в ожидании в кардиологической клинике. Он заполнял анкеты, очки для чтения висели у него на носу. Я следила за ним, стараясь не показывать своего беспокойства.
«Это просто профилактика», — напомнил он мне своим спокойным голосом. «Доктор Пател сказал, что это не срочно».
Я заставила себя улыбнуться. «Знаю, пап. Я просто люблю быть уверенной».
Это была правда. Я всегда доверяла уверенности, которую Нэйтан приносил в мою жизнь. Медицина была его миром, и, следовательно, она стала и моим.
Когда наконец доктор вызвал моего отца, я выдохнула и взяла телефон. Мне нужно было успокоение от Нэйтана. Просто быстрый звонок, простое «Не переживай, все в порядке», и мне стало бы легче.
Я набрала номер. В голосовой почте.
Я нахмурилась и попробовала снова. Прямо в голосовую почту.
Текст. Без ответа.
Я проверила время. Поздний день — он должен был быть на перерыве. Я старалась не позволять беспокойству проникать в меня, но не могла.
Через час терпение иссякло. Это было не похоже на него. Если бы он был на операции или с пациентом, он бы хотя бы написал.
Импульсивно я позвонила в больницу.
Ресепшионист ответила, ее голос был четким и профессиональным. «Добрый день, это больница «Лейксаид». Чем могу помочь?»
«Здравствуйте, я пытаюсь дозвониться до моего мужа, доктора Н. Картера. Его телефон, похоже, выключен. Могу я передать сообщение?»
Пауза.
«Извините, мадам, вы можете повторить имя?»
«Нэйтан. Он работает в кардиологии».
Снова тишина. Затем звук набора.
Наконец она сказала: «Извините, мадам, у нас нет доктора Н. Картера в штате».
Я тихо засмеялась, немного смущенная. «Это не может быть правдой. Он работает там шесть месяцев».
Еще набор. Еще пауза.
«Нет, мадам. Доктора Н. Картера нет в нашей системе».
Я крепче сжала телефон. «Может быть, он работает в другом отделении?»
«Я проверила все отделения». Ее голос оставался вежливым, но в нем было что-то окончательное.
Я быстро поблагодарила и закончила звонок, руки замерзли, несмотря на тепло в комнате ожидания. Я сразу зашла на сайт больницы. Мое дыхание остановилось, когда я пролистала список сотрудников. Его там не было.
Стены вокруг меня начали казаться кривыми. Где, черт возьми, мой муж?
Мне нужны были ответы.
Я поехала в больницу. В машине моя голова была полна вариантов — ошибка в документах, недоразумение, что-то, что могло бы это объяснить.
Через час я приехала. Лобби больницы пахло антисептиком и кофе, в воздухе слышались тихие голоса и равномерный писк мониторов. Я направилась к стойке регистрации, мой голос был напряжен сдержанным волнением.
«Это должна быть ошибка», — сказала я. «Я звонила раньше о моем муже, докторе Н. Картере. Он работает здесь».
Ресепшионист подняла взгляд, в ее глазах мелькнуло признание. Прежде чем она успела ответить, за моей спиной раздался голос.
«Миссис Картер?»
Я обернулась и увидела доктора в белом халате, стоящего в нескольких шагах от меня. Его выражение было невозмутимым, взгляд стойким.
«Я знаю вашего мужа», — сказал он. «Пожалуйста, следуйте за мной. Я думаю, нам стоит поговорить в частном порядке».
«Это должно быть ошибкой», — запинаясь, сказала я. «Мой муж — он работает здесь. Он сам мне сказал. Он доктор».
Доктор глубоко выдохнул, его лицо оставалось невозмутимым.
Я последовала за ним по тихому коридору, мои ноги становились тяжелыми, дыхание поверхностным. Стены казались слишком близкими, воздух слишком плотным. Мой разум работал — был ли Нэйтан уволен? Это было какое-то странное недоразумение?
Доктор привел меня в маленький кабинет, закрыл дверь и повернулся ко мне.
«Миссис Картер», — сказал он мягко, «ваш муж не работает здесь… потому что он пациент».
Эти слова ударили по мне.
«Нет». Я покачала головой. «Нет, этого не может быть».
Доктор вздохнул и положил папку на стол. Имя моего мужа было на обложке.
Я взяла ее дрожащими руками и раскрыла. Результаты анализов. Даты. Диагнозы.
Четвертая стадия.
Нэйтан не задерживался на работе. Нэйтан не был слишком занят, чтобы ответить мне. Нэйтан боролся за свою жизнь.
Я схватилась за край стола, мое зрение затуманилось от слез. Он лгал. Он скрывал это от меня. И самый страшный вопрос из всех —
Сколько времени у него осталось?
Доктор повел меня по длинному стерильному коридору. Я готовилась к объяснению, которое не имело бы смысла — чему-то нелепому, чему-то абсурдному.
Но глубоко внутри я уже знала. Он открыл дверь в частную палату. И там был он.
Нэйтан.
Он выглядел более худым, бледным. Темные круги под глазами были глубже, чем я когда-либо их видела. Он сидел на кровати в больничной рубашке, а не в своем обычном строгом костюме и брюках. Когда его глаза встретились с моими, я увидела это — вспышку вины, признание. Он знал, что я узнала.
«Я собирался сказать тебе», — сказал он, его голос был сырой.
Я сделала медленный, дрожащий шаг вперед. «Когда, Нэйтан?» — шепнула я. «После того, как я организовала твою похороны?»
Его лицо сморщилось. Он провел рукой по волосам, резко выдохнув. «Я думал, что смогу справиться сам». Он говорил тихим тоном. «Это был всего лишь плановый осмотр в ноябре… а потом я стал пациентом, а не доктором. Я не хотел пугать тебя».
Я сглотнула комок в горле. «Ты солгал мне».
«Я пытался защитить тебя». Его глаза блескали эмоциями. «Потому что у меня был хороший шанс выжить».
Я села рядом с ним, крепко взяв его за руку. «Ты не можешь решать это сам».
Небольшая улыбка коснулась его губ. «Тогда как насчет этого? Если я выберусь из этого, я больше никогда не буду врать».
Я сжала его руку крепче. «Ты лучше держи это обещание, доктор Картер».
Через несколько месяцев, когда он наконец покинул больницу как выживший, он сдержал свое обещание.
И когда ему предложили должность — не как пациенту, а как доктору снова — он посмотрел на меня, и его глаза были полны того, чего я не видела давно.
Надежда.