Они ждут сестру в зале прилёта. Отец нервничает, переступает с ноги на ногу. До последнего Рита не отвечала, сможет она выбраться или нет, и он боится, что та не прилетит. Олеся знает, почему сестра тянула с ответом: всё дело в Игоре, который кормит Риту обещаниями развестись. Наверное, надеялась, что на Новый год Игорь останется с ней.
-Где же она? – растерянно спрашивает папа, близоруко щурясь и вглядываясь в толпу: первые пассажиры уже выходят, но разве Рита будет среди первых? Она всегда была копушей.
-Сейчас выйдет, – успокаивает отца Олеся.
Сама она приехала ещё позавчера. И добиралась с вокзала на такси, не хотела напрягать отца: он, хоть и говорил, что с глазами всё под контролем, но, скорее всего, просто не хотел признавать, что стал плохо видеть. Олеся это заметила ещё в прошлом году, когда он чуть не сбил собаку.
-Вон она!
На лице у отца расцветает улыбка. Олеся много отдала бы за то, чтобы увидеть такую улыбку в свой адрес.
Рита растрёпанная, с опухшими глазами. Наверняка плакала. Сестры не очень близки, но жаловаться на Игоря ей больше некому, поэтому Рита звонит Олесе и подолгу говорит о нём: пересказывает всё, что Игорь сказал, и всё, что ответила Рита.
-Как ты думаешь, он уйдёт от жены? – спрашивает всегда Рита, и Олеся заверяет её, что однажды это случится. Хотя сама она в это не верит и в глубине души осуждает сестру: однажды Олеся нашла жену Игоря в интернете и теперь знает, что у них двое детей, родившихся в результате ЭКО.
-Доченька!
Папа обнимает Риту и выглядит абсолютно счастливым. Олеся знает, почему отец так любит младшую сестру: она спасла его брак.
Олеся тогда была достаточно большой, чтобы понимать, что между родителями что-то происходит: они всё время ругались, мама убегала из дома и возвращалась за полночь, а папа пил на тёмной кухне. Олеся садилась рядом и обнимала его, но папа её не замечал. А потом мама забеременела. Олеся помнила мамин надрывный голос:
-Это твой ребёнок, я клянусь!
Рита родилась раньше срока и больше месяца провела в больнице. Это, наверное, и связало вновь родителей: они ездили к Рите, переживали, искали врачей, спасали. В конце концов, мама оценила папину самоотверженность и осталась с ним. Рита стала лучиком надежды, который освещал все эти годы их жизнь. Олеся страшно ревновала отца к сестре, но никогда не позволяла себе её обижать: Рита была маленькой, слабой, больной. И она была её сестрой.
Выходные прошли сумбурно, мило, немного грустно. Много говорили про маму: когда добавляли в оливье яблоки, хотя никто не любил яблоки, кроме неё, когда в новогоднем огоньке показали Меладзе, которого она обожала, когда соседи запускали фейерверк – мама всегда радовалась ему, как маленькая девочка. Без мамы скучали все, но за пять лет уже привыкли.
Олеся долго и тщательно продумывала подарки. Сестре купила билет на концерт любимой группы и серёжки, которые привели Риту в восторг. Отцу новую удочку, и пришлось сильно постараться в упаковке, чтобы он заранее не понял, что там.
Рита, конечно же, вспомнила про подарки только в аэропорту. Поэтому обоим досталось по флакону духов: отцу с перцем и нероли, Олесе приторно-сладкие, в красивом плоском флаконе с бантиком.
-Ты умеешь угодить отцу!
Папа тут же набрызгался духами, так что у Олеси защекотало в носу.
-Я, пожалуй, сейчас не буду, – улыбнулась она сестре. – Очень вкусные, спасибо.
Удочка лежала на диване, брошенная и забытая.
После двенадцати Рита убежала на балкон с телефоном. Папа переживал, что она простынет, и Олесе пришлось нести сестре шубу. Та жалобно сморщила нос, закатила глаза: понятно, что Игорь.
Ехать на каток придумала Рита. Она была нервной, слезливой, и папа никак не мог понять, в чём дело. Олеся понимала, но не могла ему объяснить. За эту поездку отец схватился как за соломинку.
Метель началась неожиданно, вроде ничего не предвещало. И папа точно не был виноват, он очень аккуратно вёл и снизил скорость. Проблема была в другом водителе, который нёсся как угорелый. А Рита не пристегнулась…
Кругом всё было залито алым. Олесю затошнило от количества крови и от недвижимого тела сестры. Честно говоря, она думала, что это конец. Поэтому слова врачей скорой помощи вселили надежду: Рита была жива. И отец тоже, отделался рассечённой бровью.
В приёмном покое они жались друг к другу, как брошенные котята. Отцу зашили бровь, Олесе сделали рентген – рука посинела и раздулась, но, оказалось, что это просто ушиб. Про Риту ничего не было известно.
-Иди узнай! – требовал отец, и Олеся шла. Но ей говорили: ждите. И они ждали.
Наконец, вышел врач. Молодой, с жидкими усиками и печальными глазами.
-Нужно переливание крови, – сообщил он. – У неё редкая группа крови – первая отрицательная.
Отец замотал головой.
-Этого не может быть, вы напутали! Я сам донор, знаю, что говорю!
У отца была четвёртая положительная. И он был почётным донором, так что в группах крови разбирался.
Олеся сразу поняла, куда это всё приведёт. Решительно взяла врача под локоть, хотя обычно была робкой, и сказала отцу:
-Это какая-то ошибка, сейчас я разберусь.
Она отвела опешившего врача в сторону и прошептала:
-Умоляю, я заплачу любые деньги, сделаю всё что угодно, только не говорите ему про группу крови! Скажите, что вторая или третья, у мамы была первая, так что…
Врач вздохнул. Олеся ждала, что сейчас он пошлёт её: тут людей спасают, а не семьи. Но он сказал:
-Как знаете. Говорите ему, что хотите. Ваша сестра сейчас в реанимации, не об этом нужно думать. Ищите доноров лучше, можно разместить объявление в интернете.
Олеся вернулась к отцу.
-Ну, что там?
-Они напутали. У неё третья.
У отца было такое лицо, что было ясно: он ей не верит.
-Ну, фамилия-то у нас одна, – выпалила Олеся. – Это у меня первая…
И замолчала. Что же, может, это не лучшее решение. Но другого она не придумала.
Отец опустил глаза. И сказал:
-Я всегда об этом знал…
Олеся опешила. Она, конечно, не походила ни на маму, ни на папу. Но походила на бабушку, мамину маму. Ей и в голову не могло прийти, что отец думает, что она – не его дочь.
-Мать твоя беременная была, когда мы поженились. А я был не единственным её дружком, – пояснил он. – Ладно, для меня это ничего не значит: ты всё равно моя дочь.
Олесе даже не пришлось скрывать слёзы. А такой ситуации кто угодно заплакал бы.
Донора нашли, не пришлось даже размещать объявление. Повезло. Олеся предлагала отцу поехать домой, но он отказывался. Считал, что пока они рядом, Рите будет это чувствовать. Они сидели в приёмном покое и молчали. В сумочке вибрировал телефон Риты. Олеся не выдержала: достала его, вышла в предбанник и взяла трубку.
-Ритка, ну чего ты дуришь?
-Это не Рита. Олеся, её сестра. Мы попали в аварию, Рита в реанимации.
Что-то заклокотало на той стороне трубки. Олеся ждала.
-Что… Как… Она…
Игорь не мог связать и двух слов. Олеся злилась на него обычно, но тут пожалела.
-Стабильно, прогнозы хорошие. Много крови потеряла только.
Он выдохнул.
-Я прилечу первым же рейсом.
Что же, возможно, это поможет Рите больше, чем дежурство отца и сестры в коридоре.
-Хорошо. Знаешь куда?
-Знаю…
Тот самый молоденький врач вышел и велел им ехать домой.
-С ней всё будет хорошо, – пообещал он.
Отец с трудом, но согласился.
Без Риты в доме было пусто и холодно. Олеся включила телевизор, чтобы он бубнил и отвлекал от горьких мыслей, поэтому не услышала, как подошёл отец.
-Отличная удочка, дочка, – сказал он и улыбнулся.
Олеся понимала, чего ему стоила эта улыбка. Почти такая же, какую он дарил Рите.
-Я рада, что тебе понравилась. Летом можно всем вместе поехать на рыбалку. Рита, может, не одна приедет.
-Да? – обрадовался отец.
Это было обещание всего: что Рита поправится, что у неё всё будет хорошо, что все они останутся семьёй. Жаль, конечно, тех голубоглазых малышей, но что-то в голосе Игоря было такое, что подсказывало Олесе: Рита не зря так долго ждала. Он на самом деле испугался, что может потерять её.
-Кажется, да. Не будем загадывать.
Отец кивнул.
-Я так и понял. Когда она на балконе… Ну а ты как? Есть у тебя кто-нибудь?
Олеся улыбнулась. Теперь по-настоящему.
-Ну, наклёвывается кое-что.
-Правда? И почему ты молчала? Кто он?
-Ветеринар. Подруга оставляла мне собаку на две недели, а она съела мячик. Я так испугалась. Так мы познакомились. Пока ничего серьёзного, но…
-Я сразу понял, что мама – та самая, как только встретил её, – сказал отец. – Если ты чувствуешь это – так оно и есть.
Олеся кивнула. Ей показалось, что внутри что-то хрустнуло и пошло трещинами. Что-то тёплое разливалось в груди. Она обняла отца и сказала:
-Всё будет хорошо, правда, папа?
-Правда, дочка…