Андрей толкнул входную дверь плечом — руки заняты пакетами из магазина. В квартире темно, только из кухни льется свет.
— Мам, я купил молоко и хлеб, как ты просила!
Тишина. Странно — мать всегда откликается.
Он прошел на кухню. Наташа сидела за столом, уткнувшись лицом в ладони. Плечи вздрагивали. Телефон лежал перед ней экраном вверх.
— Мам, что случилось?
Она подняла голову. Глаза красные, опухшие. Тушь размазана по щекам.
— Андрюш… — голос сорвался.
Он бросил пакеты на пол, сел рядом.
— Мам, ты меня пугаешь. Что произошло?
Наташа молча ткнула пальцем в телефон. Андрей взял его, прочитал сообщение.
«Твой папаша обещал на мне жениться. Где кольцо и алименты? Жду до завтра. Иначе всё расскажу жене».
Андрей перечитал дважды. Не понимая.
— Кто это?
— Любовница твоего отца. Римма какая-то. Шантажирует.
Мать снова заплакала. Достала из кармана фартука мятую салфетку, вытерла нос.
— Двадцать лет брака… А он мне врал, что работает сверхурочно.
Андрей смотрел на сообщение. Внутри поднималась волна гнева.
— Папка с ней живет?
— Не знаю. Наверное. Он же три месяца назад ушел.
— Сказал, что разлюбил.
— А оказывается, к другой ушел. К молодой.
Телефон завибрировал. Новое сообщение.
«Забыла добавить. Верни мне платье за 15 тысяч. Покупала для твоего импотента».
Наташа всхлипнула громче.
— Зачем она это делает? Мало ей, что мужа забрала?
Андрей стиснул телефон. Пластик хрустнул.
— Сволочь.
— Андрюша, не ругайся.
— Мам, она же тебя унижает! Специально!
Наташа покачала головой. Выглядела потерянной, маленькой. В свои сорок пять — как побитая девочка.
— Может, она права. Может, я действительно плохая жена была. Не умела его удержать.
— Мам, прекрати! Ты отличная жена была. Это он козел!
— Не говори так об отце.
— Почему? Он тебя бросил! Изменял! А теперь еще и эта…
Андрей встал. Прошелся по кухне. Кулаки сжаты.
— Покажи мне её номер.
— Зачем?
— Покажи!
***
Следующие дни превратились в ад. Сообщения приходили по несколько раз в день.
«Расскажу соседям, какая ты неумеха в постели».
«Твой муж говорил, что ты фригидная корова».
«Жалко тебя. В твоем возрасте уже никто не позарится».
Наташа таяла на глазах. Перестала есть. По ночам Андрей слышал, как она плачет в подушку. На работу ходила как зомби — продавала хлеб в магазине у дома, механически улыбаясь покупателям.
Андрей пытался дозвониться отцу. Тот не брал трубку.
— Трус, — шипел Андрей, слушая гудки.
Нашел эту Римму в соцсетях. Фотографий — сотни. Вся в золоте, с ярким макияжем. Селфи из ресторанов, с отдыха. На одном фото — с мужчиной, лица не видно, но Андрей узнал отцовские руки.
Подпись: «Отбила мужика у старой коровы. Умейте держать своих мужчин, дамочки!»
Комментарии подружек: «Молодец, Римочка!», «Правильно, нечего разжиреть!», «Красотка, он твой!»
Андрей смотрел на это и чувствовал, как внутри всё кипит.
Написал ей личное сообщение.
«Оставь мою мать в покое».
Ответ пришел через час.
«Сынок, твоя мамаша сама виновата. Не умела мужа держать. Пусть платит за свою тупость».
«Что тебе от неё надо? Отца забрала, живи спокойно».
«Хочу, чтобы она страдала. Чтобы знала — я лучше. И деньги хочу. За моральный ущерб».
«Какой ущерб?»
«Твой папаша обещал на мне жениться. А теперь тянет. Говорит, развод дорого обойдется. Пусть твоя мамаша сама подаст. И отступные мне заплатит».
Андрей отложил телефон. Руки дрожали от злости.
***
— Давай встретимся, — написал он через день.
— Зачем? Деньги принесешь?
— Поговорить хочу. Может, договоримся.
— Ладно. Завтра в два. Кафе «Венеция» на Садовой.
Андрей пришел раньше. Сел за столик у окна. Заказал кофе, но не пил — тошнило от волнения.
Римма появилась ровно в два. Узкая юбка, красная блузка с глубоким вырезом. Губы накрашены в тон.
Села напротив. Улыбнулась.
— Ну что, мальчик? Деньги принес?
— Сколько надо, чтобы ты отстала?
Она откинулась на спинку стула. Закурила, хотя в кафе нельзя.
— Сто тысяч. Единоразово. И каждый месяц по двадцать. Иначе всему району расскажу, какая твоя мамочка неудачница. И на работу ей приду. Пусть все знают.
— Ты с ума сошла? Мы столько не заработаем за год.
— Не мое дело. Пусть займет. Продаст что-нибудь. Квартиру, например.
— Это единственное жилье!
— Ну и что? Снимать будете. Или к родственникам переедете.
Римма выдохнула дым ему в лицо. В глазах — насмешка.
— Знаешь, что твой папаша про вас рассказывал? Что ты маменькин сынок. Тряпка. Даже девушки нет в твоем возрасте.
Андрей сжал кулаки под столом.
— Не смей.
— А что ты мне сделаешь? Ударишь женщину? Или побежишь к мамочке жаловаться?
Она засмеялась. Противно, визгливо.
— Жалкие вы. И мамаша твоя жалкая. Старая, толстая. Неудивительно, что Витя к молодой ушел.
Внутри что-то лопнуло. Андрей вскочил. Стол качнулся.
— Заткнись!
— Ой, обиделся! Маменькин защитничек!
Она встала тоже. Подошла ближе. От неё пахло дорогими духами и сигаретами.
— Передай мамочке — жду денег до конца недели. Иначе…
Андрей толкнул её. Не сильно — просто чтобы отошла. Но Римма на высоких каблуках потеряла равновесие. Покачнулась, попыталась ухватиться за стол.
Упала.
Затылком об угол стола.
Глухой звук.
Она осела на пол. Из-под головы потекла крвь. Глаза открыты, смотрят в потолок.
Андрей стоял над ней. В кафе воцарилась тишина. Потом кто-то закричал.
— Скорую! Вызовите скорую!
Официантка подбежала, присела рядом с Риммой. Пощупала пульс. Покачала головой.
— Она… она не дышит.
Андрей смотрел на крвь. Красная лужа расползалась по полу. Как в кино. Только это не кино.
Убил.
Он убил человека.
Ради матери.
***
В полицейском участке было холодно. Андрей сидел в кабинете следователя, смотрел на свои руки. На правой — засохшая кровь под ногтями.
— Фамилия, имя?
— Петров Андрей Викторович.
— Возраст?
— Девятнадцать.
Следователь — мужчина лет пятидесяти— записывал в протокол.
— Расскажите, что произошло.
Андрей рассказал. Про отца, который ушел. Про Римму. Про шантаж. Про сообщения.
— Я не хотел убивать. Просто толкнул. Чтобы отошла.
— Свидетели говорят, вы кричали. Угрожали.
— Она оскорбляла мою мать.
— И вы решили её наказать?
— Нет! Я хотел договориться. Чтобы отстала. А она…
Голос сорвался. Андрей закрыл лицо руками.
— Она упала. Я не думал… Не хотел…
Следователь кивнул. Что-то написал.
— Можно позвонить маме?
— После оформления.
***
Наташа примчалась через час. Следователь разрешил им поговорить пять минут.
Она вбежала в кабинет. Лицо белое, глаза дикие.
— Андрюша!
Обняла. Прижала к себе.
— Мам…
Она отстранилась, осмотрела его. Увидела кровь на рубашке.
— Андрюша, что случилось?
Он сел на стул. Она — рядом. Взяла его руки в свои.
— Мам, больше никто тебя шантажировать не будет.
Наташа побледнела еще больше.
— Что ты наделал?
— Защитил тебя. Как и должен сын.
— Боже мой… Андрюша… Это правда? Ты… убил её?
Он кивнул. Не мог смотреть ей в глаза.
— Я не хотел. Она упала. Ударилась головой.
Наташа покачала головой. Слезы потекли по щекам.
— Зачем? Я бы пережила этот позор. А теперь что? Ты из-за меня…
— Не из-за тебя. Для тебя.
— Андрюша, почему? Почему ты это сделал?
Он поднял голову. Посмотрел на мать — усталую, измученную женщину, которая всю жизнь работала ради него.
— Потому что никто не имеет права унижать самого дорогого человека в моей жизни.
Наташа зарыдала в голос. Обняла сына, прижала его голову к груди.
— Глупый мой мальчик. Глупый…
— Прости, мам.
— За что мне тебя прощать? Это я должна просить прощения. Это из-за меня…
— Нет. Ты ни в чем не виновата.
Она гладила его по голове, как в детстве.
— А теперь я потеряю и тебя. Единственного…
— Не потеряешь. Я всегда буду твоим сыном. Даже там.
Дверь открылась. Следователь кивнул:
— Время вышло.
Наташа поцеловала сына в лоб.
— Я найду тебе адвоката. Лучшего. Мы справимся.
— Мам, не надо. Я виноват.
— Ты защищал мать. Это должны понять.
Конвоир увел Андрея. Наташа осталась стоять посреди кабинета. Маленькая, сломленная.
Следователь кашлянул.
— Ваш сын… Он рассказал про шантаж. У вас есть доказательства? Сообщения?
Наташа достала телефон. Показала.
Мужчина пролистал переписку. Нахмурился.
— Это меняет дело. Состояние аффекта. Защита близкого человека. Хороший адвокат сможет…
— Сколько ему дадут?
— Не знаю. Но точно не пожизненное. Может, условно получится. Он несовершеннолетний?
— Девятнадцать лет.
— Жаль. Но всё равно — смягчающие обстоятельства есть.
Наташа кивнула. Вытерла слезы.
— Можно мне его вещи? Телефон, документы?
— После следствия.
Она вышла из участка. На улице — весна. Солнце, птицы поют. Жизнь продолжается.
Только не её жизнь.
Муж ушел к другой. Сын — в тюрьме.
Из-за неё.
Наташа медленно пошла домой. В пустую квартиру. Где на кухонном столе остались пакеты из магазина — молоко и хлеб, как она просила.
Села на Андрюшину кровать. Взяла его подушку, прижала к лицу. Пахнет сыном. Её мальчиком. Который хотел её защитить.
И защитил.
Слишком дорогой ценой.