— Ты что, новые планшеты им купила? — Мирослава Александровна поджала губы, разглядывая устройства в руках у девочек.
Лена глубоко вздохнула. День начинался так хорошо — пятница, впереди выходные, Егор обещал сводить их всех в парк. И вот, пожалуйста, свекровь решила зайти без предупреждения.
— Да, купила. Им для школы нужно, — ответила она, стараясь говорить спокойно.
Свекровь покачала головой:
— И сколько это удовольствие стоило?
— Это не ваше дело, если честно, — Лена старалась держаться вежливо, хотя внутри уже закипала.
— Мое дело, когда речь идет о том, как тратятся деньги в семье моего сына, — Мирослава Александровна прошла дальше в комнату, бросив сумку на диван. — Девочки, идите на кухню, я с вашей мамой поговорить хочу.
Катя и Юля переглянулись, но послушно вышли из комнаты. Они уже привыкли к таким разговорам.
— Мирослава Александровна, — начала Лена, когда дети вышли, — деньги на планшеты я потратила из алиментов, которые платит Виктор. Это деньги детей.
— Вот именно об этом я и хочу поговорить, — свекровь села в кресло, не дожидаясь приглашения. — Ты эти деньги должна в семью вкладывать, а не на своих детей тратить. — Она сделала паузу. — Своих — в смысле, только на них. Вы же теперь с Егором одна семья.
Лена почувствовала, как краснеет от возмущения:
— Алименты предназначены для содержания детей. Не для покупки холодильника или стиральной машины.
— А разве твои дети не пользуются холодильником? Или стиральной машиной? — парировала Мирослава Александровна. — Твой бывший муж должен понимать, что техника и для его детей тоже, они же тут живут.
Егор вернулся с работы поздно. Лена сидела на кухне, просматривая счета за кружки девочек. Катя занималась танцами и плаванием, Юля — гимнастикой и английским. Все это стоило недешево, но бывший муж исправно платил алименты, и Лена могла позволить дочерям хорошее образование.
— Ты чего не спишь? — Егор поцеловал жену в щеку и заглянул в бумаги. — Что-то случилось?
— Твоя мама заходила сегодня, — ответила Лена.
Егор тихо выдохнул:
— И что на этот раз?
— Все то же. Считает, что я должна тратить алименты Виктора на нашу общую семью, а не только на девочек.
Егор сел напротив:
— Лен, ты же знаешь, я с ней в этом не согласен. Это деньги для детей, и только ты решаешь, как их тратить.
— Спасибо, — Лена взяла его за руку. — Просто она каждый раз возвращается к этому разговору. И говорит так, будто я какая-то… — она не договорила.
— Она просто беспокоится за меня, — вздохнул Егор. — В ее понимании я должен жениться на девушке без детей, без прошлого. Ей сложно принять, что я выбрал женщину с двумя дочерями.
— И что, она никогда не примет нашу семью?
— Примет, — Егор попытался улыбнуться. — Просто ей нужно время.
Лена не стала говорить, что времени прошло уже достаточно — почти два года совместной жизни. Она просто кивнула и прижалась к мужу.
— Мама, я же просил тебя, — Егор говорил по телефону, отойдя в другую комнату, но Лена все равно слышала их разговор. — Не вмешивайся в дела алиментов. Это деньги для детей.
Пауза.
— Нет, я обеспечиваю свою семью сам. Да, я зарабатываю меньше, чем ее бывший муж, но нам хватает.
Еще пауза, дольше.
— Мама, Лена не использует эти деньги для себя. Она тратит их на образование девочек, на их развитие. Это правильно.
Лена вышла из кухни, чтобы не подслушивать дальше. Она чувствовала себя виноватой, хотя понимала, что ничего плохого не делает. Просто свекровь умела создать ощущение, будто Лена в чем-то виновата.
Вечером Егор был непривычно задумчив.
— Она опять говорила, что я позволяю тебе командовать? — спросила Лена.
— Не только, — ответил он. — Она считает, что ты используешь меня. Что тебе нужно было где-то жить с детьми, и ты нашла мужчину с квартирой.
Лена замерла:
— И что ты ей ответил?
— Что это глупости, конечно. Что мы любим друг друга, и что я люблю Катю и Юлю.
Лена обняла его:
— Спасибо. И знаешь, я никогда не думала о твоей квартире. Если бы ты жил в съемной, я бы все равно вышла за тебя замуж.
— Я знаю, — улыбнулся Егор. — И мама со временем это поймет.
Ситуация обострилась через месяц, когда Виктор получил повышение и увеличил размер алиментов. Узнав об этом, Лена решила отправить девочек в образовательный лагерь на каникулах.
— В какой лагерь? — спросила Мирослава Александровна во время очередного визита. Она как будто чувствовала, когда Егора не будет дома, и приходила именно в эти моменты.
— В языковой. Там интенсивный курс английского и французского, — ответила Лена.
— И сколько это стоит?
— Прилично, но Виктор увеличил алименты, так что мы можем это позволить, — сказала Лена и тут же поняла, что сделала ошибку.
Лицо свекрови изменилось:
— Увеличил алименты? И ты решила сразу же все потратить на лагерь? — она покачала головой. — Лена, вы с Егором живете в квартире, где требуется ремонт. У вас старый холодильник. Но тебе важнее отправить детей в какой-то модный лагерь.
— Мирослава Александровна, — Лена старалась говорить спокойно, — ремонт и холодильник — это наши с Егором общие расходы. Мы копим на это. А алименты — это деньги для детей.
— Твои дети живут в этой квартире, пользуются этим холодильником, — не унималась свекровь. — Почему Виктор не должен участвовать в улучшении их жилищных условий?
— Потому что это не его обязанность. Его обязанность — содержать детей, а не нашу с Егором семью, — Лена начала терять терпение.
— То есть ты считаешь, что Егор должен все оплачивать сам? Бедный мальчик, он работает как проклятый, а ты тратишь деньги на какие-то лагеря.
— Вы передергиваете факты, — Лена повысила голос. — Я тоже работаю и вношу деньги в наш семейный бюджет. Мы вместе с Егором планируем крупные покупки. А алименты — это совсем другое. Это деньги для детей, не для меня, не для Егора, не для ремонта.
— Эгоистка, — процедила Мирослава Александровна. — Только о себе и думаешь.
Следующий визит свекрови стал последней каплей. Она пришла с каталогом бытовой техники, когда девочки были дома.
— Смотрите, какая чудесная плита, — она демонстративно раскрыла каталог перед Катей и Юлей. — На такой можно готовить настоящие праздничные обеды. А ваша старая плита совсем разваливается.
— Бабушка, а мама говорит, что мы поедем в лагерь летом! — радостно сообщила Юля, не понимая подтекста.
— Да? — Мирослава Александровна поджала губы. — А вы знаете, сколько стоит этот лагерь? Это очень дорого. На эти деньги можно купить новую плиту, холодильник и еще много полезных вещей для дома.
— Но мы хотим в лагерь, — растерянно сказала Катя.
— Конечно, хотите, — продолжала свекровь. — Но иногда нужно думать не только о своих желаниях, но и о пользе для всей семьи.
Лена, услышавшая этот разговор из кухни, не выдержала. Она вошла в комнату:
— Мирослава Александровна, прекратите, пожалуйста. Не втягивайте детей в эти разговоры.
— А что такого? — свекровь сделала невинное лицо. — Я просто показываю им каталог.
— Вы прекрасно понимаете, что делаете, — Лена старалась говорить тихо, чтобы дети не слышали ее гнев. — Девочки, идите в свою комнату, пожалуйста.
Когда дети вышли, Лена повернулась к свекрови:
— Я прошу вас уйти.
— Что?
— Я прошу вас покинуть нашу квартиру. Сейчас.
— Ты в этой квартире никто, это добрачная собственность моего сына, — возмутилась Мирослава Александровна. — Ты не имеешь права меня выгонять.
— Это наша с Егором квартира, мы семья. И я не позволю вам манипулировать моими детьми и настраивать их против меня.
— Какая ты принципиальная, — свекровь начала собирать свои вещи. — Егор узнает об этом.
— Несомненно, — кивнула Лена. — Я сама ему все расскажу.
Егор вернулся с работы мрачнее тучи.
— Мама звонила, — сказал он вместо приветствия. — Говорит, ты ее выгнала.
— Да, — честно призналась Лена. — После того, как она начала рассказывать детям, что я трачу деньги на лагерь вместо того, чтобы покупать холодильник.
Егор сел на диван и закрыл лицо руками:
— Она сказала, что ты кричала на нее при детях.
— Это неправда! — возмутилась Лена. — Я специально попросила девочек выйти и только потом попросила ее уйти.
— Я тебе верю, — сказал Егор. — Просто… это моя мать, понимаешь?
— Понимаю, — Лена села рядом. — Но она не должна настраивать детей против меня. Это нечестно.
Егор кивнул:
— Я поговорю с ней. Все это зашло слишком далеко.
Разговор с матерью Егор назначил на выходные. Они договорились встретиться в кафе, чтобы никто никого не мог “выгнать”.
— Мама, так больше не может продолжаться, — начал Егор, когда они сели за столик.
— Согласна, — кивнула Мирослава Александровна. — Твоя жена ведет себя возмутительно. Выгнать меня из твоей квартиры! Да кто она такая?
— Моя жена, — твердо ответил Егор. — И у нее есть право решать, кто приходит к нам домой, а кто нет.
— Это твоя квартира, Егор! Твоя добрачная собственность! Она там никто!
— Она моя жена, — повторил Егор. — И та квартира — наш общий дом. И я поддерживаю ее решение.
Мирослава Александровна изменилась в лице:
— Ты что, поддерживаешь то, как она тратит алименты? Только на своих детей, а не на вашу общую семью?
— Да, поддерживаю, — кивнул Егор. — Потому что это правильно. Алименты — для детей.
— Ты не понимаешь! — Мирослава Александровна повысила голос, привлекая внимание соседних столиков. — Она использует тебя! Живет в твоей квартире, а деньги тратит только на своих детей! А тебе что остается?
— Мне остается любимая жена и две замечательные девочки, которых я люблю как родных, — ответил Егор.
— Ты неблагодарный, — в глазах Мирославы Александровны стояли слезы. — Я вырастила тебя одна, без отца. Я всю жизнь тебе посвятила. А ты теперь позволяешь какой-то женщине с прицепом вставать между нами?
Егор замер:
— Что ты сказала?
— Ты прекрасно слышал. Этот прицеп из прошлого…
— Прекрати, — перебил ее Егор. — Никогда больше не называй Катю и Юлю прицепом. Никогда.
— Но это правда! — настаивала Мирослава Александровна. — Она пришла к тебе с двумя детьми, поселилась в твоей квартире, а теперь еще и командует, кого в эту квартиру пускать!
— Я люблю Лену, — твердо сказал Егор. — И не считаю ее дочерей прицепом. Перестань так говорить. Мне это неприятно.
— А мне неприятно, что ты выбираешь ее, а не родную мать!
— Я не выбираю между вами, — вздохнул Егор. — Просто прошу уважать мою жену и ее детей.
— Они тебе дороже, чем я, — Мирослава Александровна встала из-за стола. — Ты выбрал их вместо своей настоящей семьи.
— Мама…
— Не мамкай мне! — отрезала она. — Я все поняла. Ты не ценишь то, что я для тебя сделала. Тебе дороже эта… эта женщина с ее прицепом.
— Я просил тебя не называть детей прицепом! — Егор тоже повысил голос.
— А как их еще называть? — воскликнула Мирослава Александровна. — Это не твои дети! Это дети какого-то другого мужика, который даже не живет с вами, но продолжает платить деньги! А ты кто? Спонсор? Квартирант?
Егор встал:
— На этом разговор окончен. Я не буду слушать, как ты оскорбляешь мою семью.
— Твоя семья — это я! — Мирослава Александровна схватила сумку. — А не эта женщина с ее отродьем!
Егор побледнел:
— Никогда больше так не говори о моей жене и ее детях.
— Тогда выбирай, — свекровь стояла, расправив плечи. — Или я, или они. Мы не будем общаться, пока ты не расстанешься с этой женщиной и ее детьми.
Егор посмотрел на мать долгим взглядом:
— Значит, мы не будем общаться никогда, потому что я с ней не расстанусь.
Домой Егор вернулся подавленный. Лена не стала расспрашивать, просто обняла его и приготовила ужин. Дети чувствовали настроение отчима и старались вести себя тихо.
Только вечером, когда девочки уже спали, Егор рассказал о разговоре с матерью.
— Она просто не может принять, что я счастлив с тобой и девочками, — говорил он, глядя в потолок. — Она всегда хотела контролировать мою жизнь. Кого я встречаю, где работаю, как живу. Когда я женился на тебе, она потеряла этот контроль.
— Мне жаль, что так получилось, — искренне сказала Лена. — Я не хотела становиться причиной вашей ссоры.
— Ты не причина, — Егор взял ее за руку. — Причина в том, что она не может отпустить меня. Не может принять, что я вырос и у меня своя жизнь.
— И что теперь? — спросила Лена.
— Не знаю, — честно ответил Егор. — Она сказала, что не будет общаться со мной, пока я не расстанусь с тобой. Я ответил, что этого никогда не произойдет. Так что… — он пожал плечами.
Лена прижалась к нему:
— А ты не будешь жалеть? Все-таки это твоя мама.
— Буду, — признался Егор. — Но это ее выбор, не мой. Я не могу позволить ей оскорблять тебя и девочек. Я не могу выбирать между вами, потому что вы все — моя семья. Но если она ставит условия… что ж, я сделал свой выбор.
Прошел месяц. Мирослава Александровна не звонила и не приходила. Егор пытался связаться с ней несколько раз, но она не отвечала на звонки. Он заезжал к ней домой, но она не открывала дверь, хотя он точно знал, что она дома.
— Может, стоит еще раз попробовать? — предложила Лена, видя, как муж переживает.
— Нет, — покачал головой Егор. — Это ее решение. Она поставила условие, я его не принял. Теперь она делает вид, что у нее нет сына.
— Мне очень жаль, — Лена действительно переживала за мужа. — Может быть, со временем она оттает?
— Не знаю, — вздохнул Егор. — Она очень упрямая. И она искренне считает себя правой.
В тот вечер, укладывая девочек спать, Лена услышала вопрос Юли:
— Мама, а почему бабушка Мира больше к нам не приходит?
Лена замерла:
— Ну… у нее сейчас много дел.
— Она на нас сердится? — спросила Катя. — Из-за тех планшетов и лагеря?
— Нет, что ты, — Лена погладила дочь по голове. — Просто взрослые иногда ссорятся.
— Из-за денег? — уточнила Юля.
— Не совсем, — Лена задумалась, как объяснить детям сложную ситуацию. — Скорее, из-за разных взглядов на жизнь. Бабушка Мира очень любит Егора и беспокоится о нем. Иногда это беспокойство заставляет ее говорить и делать вещи, которые могут обидеть других людей.
— Она нас больше не любит? — в голосе Юли звучала тревога.
— Конечно, любит, — солгала Лена. — Просто ей нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах.
Кризис наступил неожиданно. В один из выходных Егору позвонила соседка его матери:
— Егор, ты должен приехать. Твоя мама упала, ей плохо. Я вызвала скорую, но они еще не приехали.
Егор сорвался с места. Лена поехала с ним, оставив девочек с соседкой.
В больнице выяснилось, что у Мирославы Александровны случился сердечный приступ. Ничего критического, но врачи настояли на госпитализации.
Когда Егор вошел в палату, мать отвернулась к стене:
— Зачем ты приехал? У тебя же теперь другая семья.
— Мама, перестань, — устало сказал Егор. — Ты моя мать, и я всегда буду о тебе заботиться.
— А она тоже приехала? — Мирослава Александровна кивнула в сторону двери, где стояла Лена.
— Да, — ответил Егор. — Лена беспокоилась о тебе.
— Неужели? — свекровь скептически хмыкнула. — Наверное, боялась, что если я уйду, то ты останешься без наследства.
— Мирослава Александровна, — Лена сделала шаг вперед, — я никогда не думала о наследстве или деньгах, когда выходила замуж за Егора. Я полюбила его за доброту, за то, как он относится к моим дочерям, за его ум и чувство юмора. Мне очень жаль, что вы думаете иначе.
— Конечно, ты так скажешь, — фыркнула свекровь. — Ты же у нас такая правильная. Тратишь алименты только на детей, выгоняешь свекровь из дома…
— Мама, хватит, — вмешался Егор. — Ты в больнице. Давай не будем сейчас ссориться.
— А когда? — вдруг спросила Мирослава Александровна, и в ее голосе послышались слезы. — Когда мы поговорим? Ты же совсем не приходишь.
— Ты сама сказала, что не хочешь меня видеть, пока я не расстанусь с Леной, — напомнил Егор.
— И что, ты так просто отказался от родной матери?
— Нет, — Егор покачал головой. — Я не отказывался от тебя. Я лишь отказался выполнять твое условие, потому что оно нечестное. Лена и девочки — моя семья. И ты тоже моя семья. Я люблю вас всех.
— Но выбрал ты их, — упрямо повторила Мирослава Александровна.
— Я не выбирал, — вздохнул Егор. — Это ты поставила меня перед выбором. И продолжаешь ставить.
После выписки из больницы Мирослава Александровна согласилась, чтобы Егор навещал ее раз в неделю. Но категорически отказалась видеть Лену и ее дочерей.
— Так не может продолжаться вечно, — сказала Лена через несколько месяцев. — Эта ситуация тебя изматывает.
— А что делать? — развел руками Егор. — Она непробиваемая. Считает, что ты меня используешь, а я слишком глуп, чтобы это понять.
— Может быть, пригласить ее к нам домой? — предложила Лена. — Показать, что мы живем нормально, счастливо?
— Она не придет, — вздохнул Егор. — Сказала, что не переступит порог дома, где живет женщина, выгнавшая ее.
Лена задумалась:
— А если я приду к ней сама? Без тебя и без девочек?
— Зачем? — удивился Егор. — Она же будет оскорблять тебя.
— Возможно, — кивнула Лена. — Но мы взрослые люди. Надо как-то решать эту ситуацию. Тебе тяжело разрываться между нами. И девочки скучают по бабушке, хоть и не говорят об этом.
— Правда скучают? — Егор был удивлен. — После всего, что она говорила?
— Они дети, — улыбнулась Лена. — Они помнят, как она приносила им конфеты и рассказывала сказки. Они не понимают взрослых конфликтов.
И все-таки Лена решилась. В один из дней она отпросилась с работы пораньше и поехала к свекрови. Долго стояла перед дверью, собираясь с духом, и наконец позвонила.
Мирослава Александровна открыла дверь и застыла, увидев невестку:
— Ты что здесь делаешь?
— Пришла поговорить, — ответила Лена. — Можно войти?
— Зачем? — свекровь не двигалась с места. — Что ты хочешь?
— Хочу наладить отношения, — честно сказала Лена. — Ради Егора и девочек.
— Девочек? — фыркнула Мирослава Александровна. — Им-то какое дело до меня?
— Они скучают по вам, — ответила Лена. — Юля недавно спрашивала, когда бабушка Мира снова придет и расскажет ей сказку про царевну-лягушку.
Что-то дрогнуло в лице свекрови, но она тут же взяла себя в руки:
— Не верю. Ты их настраиваешь против меня.
— Совсем нет, — покачала головой Лена. — Я никогда не говорю о вас плохо при детях. Они помнят только хорошее.
Мирослава Александровна помолчала, потом все же отступила, пропуская Лену в квартиру:
— Ладно, проходи. Но учти, я не изменю своего мнения.
Они сели на кухне. Свекровь демонстративно не предложила чай.
— Мирослава Александровна, я понимаю, что вы не измените своего мнения о том, как я должна тратить алименты, — произнесла Лена спокойно. — Но мы с Егором счастливы вместе, он любит моих девочек. Неужели вам недостаточно видеть, что ваш сын счастлив?
— Счастлив? — фыркнула свекровь. — Он просто не понимает, что ты используешь его. Живешь в его квартире, а все деньги от бывшего мужа тратишь только на своих детей.
— Я не использую Егора, — Лена посмотрела ей прямо в глаза. — Я работаю, вношу деньги в наш бюджет. Мы платим за квартиру вместе. Алименты — это отдельный вопрос. Они для детей, не для меня, не для улучшения жилья.
— Для детей! — Мирослава Александровна покачала головой. — А Егор тоже тратит на них свои деньги. Почему твой бывший не может помочь с ремонтом или техникой?
— Потому что это наша жизнь с Егором, а не Виктора, — ответила Лена. — Послушайте, я пришла не для того, чтобы вы полюбили меня. Просто Егор страдает от этой ситуации. Он любит вас, но не может выбирать между матерью и женой.
— А я так и не стану выбирать между сыном и собственной гордостью, — упрямо заявила Мирослава Александровна. — Пока ты замужем за моим сыном, и пока тратишь деньги бывшего как тебе вздумается, а не на благо семьи — я не изменю своего мнения.
Лена молча встала:
— Тогда мне нечего здесь делать. Я пыталась наладить отношения, но вижу, что вы не готовы.
— И не буду готова, — отрезала свекровь. — Ты разрушила нашу с сыном близость. Ты настроила его против меня.
— Это не так, — покачала головой Лена. — Егор любит вас. Но он также любит меня и девочек.
— Передай ему, что мое условие остается в силе, — Мирослава Александровна поджала губы. — Никакого примирения, пока он не поймет, какую ошибку совершил, связавшись с тобой.
— Как прошло? — спросил Егор вечером, когда Лена рассказала о своём визите.
— Так, как я и ожидала, — вздохнула Лена. — Она не собирается менять своё мнение.
Егор обнял жену:
— Спасибо, что попыталась. Это многое для меня значит.
— Что будем делать дальше? — спросила Лена.
— Жить своей жизнью, — твердо ответил Егор. — Я люблю маму, но не могу позволить ей диктовать, как нам жить. Я буду навещать её, звонить. Но не буду поддаваться на манипуляции.
— А девочки? — Лена прикусила губу. — Они правда скучают.
— Я поговорю с ними, — сказал Егор. — Объясню, что бабушка сейчас не может приходить к нам, но это не значит, что она их не любит.
Следующие полгода прошли именно так — Егор навещал мать раз в неделю, звонил ей, но Мирослава Александровна категорически отказывалась видеть Лену и её дочерей. На все попытки Егора наладить отношения она отвечала одно и то же: “Пока ты с ней — мы не семья”.
К десятилетию Кати решили устроить настоящий праздник. Пригласили её одноклассников, друзей. Егор лично пёк торт, приготовил шоколадный фонтан — все как Катя мечтала.
— Мама сказала, что не придёт, — сообщил он Лене накануне праздника. — Я приглашал, но она отказалась.
— Ты расстроен? — спросила Лена.
— Уже нет, — Егор покачал головой. — Шесть месяцев прошло. Я принял её выбор.
— А дети? — Лена глянула в сторону комнаты девочек.
— Катя на мой вопрос о гостях сказала, что даже не рассчитывала на бабушку Миру. Кажется, они тоже смирились.
В день праздника квартира наполнилась детским смехом. Катя была в центре внимания, счастливая и радостная. И тут раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Мирослава Александровна с большим пакетом.
— Мама? — Егор не скрывал удивления. — Ты же сказала, что не придёшь.
— Я передумала, — сухо ответила она. — Всё-таки десять лет ребёнку. Я могу войти?
Егор растерянно посмотрел на Лену. Та кивнула.
— Конечно, проходи, — он пропустил мать в квартиру.
Мирослава Александровна вошла, огляделась. В комнате стало тихо — дети притихли, увидев незнакомую пожилую женщину.
— Бабушка Мира! — Юля первая узнала её и бросилась навстречу. — Ты пришла!
— Пришла, — сдержанно ответила Мирослава Александровна. — Вот, подарок имениннице, — она протянула пакет Кате.
— Спасибо, — тихо ответила та, принимая подарок. — Я думала, вы больше не придёте никогда.
— Я тоже так думала, — честно ответила Мирослава Александровна.
Праздник продолжился. Свекровь держалась обособленно, больше наблюдала, чем участвовала. Но когда дети начали играть, Юля схватила её за руку и потащила присоединиться. И, к удивлению Лены, Мирослава Александровна не стала отказываться.
— Почему ты всё-таки пришла? — спросил Егор, когда гости разошлись, а дети уснули, измотанные праздником.
— Подумала, что если хочу видеть сына, придётся принять его выбор, — ответила Мирослава Александровна. — И потом, Катя всё-таки не чужой мне ребёнок. Я знаю её с семи лет.
— И? — Егор ждал продолжения.
— И ничего, — пожала плечами Мирослава Александровна. — Я не изменила своего мнения о том, как твоя жена тратит алименты. Но, — она вздохнула, — я устала быть одна. Я скучала по тебе, по девочкам.
— По девочкам? — удивился Егор.
— Да, представь себе, — его мать усмехнулась. — Они славные дети. Не их вина, что их мать такая принципиальная.
Лена, вошедшая в этот момент в комнату, услышала последнюю фразу:
— Быть принципиальной — не порок, Мирослава Александровна.
— Но и не добродетель, — парировала свекровь.
Повисла неловкая тишина.
— Что теперь? — спросил Егор, переводя взгляд с матери на жену.
— Теперь, — медленно произнесла Мирослава Александровна, — я, пожалуй, буду приходить иногда. Если твоя жена не против.
— Не против, — кивнула Лена. — При одном условии: никаких разговоров об алиментах и о том, как я их трачу. Это не обсуждается.
— Вот опять ты ставишь условия, — покачала головой свекровь. — Но хорошо, я согласна. Не буду говорить об этом, хотя всё равно считаю, что ты неправа.
— И я не изменю своего мнения, — твердо сказала Лена. — Алименты — для детей, точка.
— Ну что ж, тогда каждый останется при своём, — вздохнула Мирослава Александровна.
В машине, возвращая свекровь домой, Егор наконец решился спросить:
— Мама, почему ты так изменилась? Ещё недавно ты говорила, что никогда не примешь Лену.
— Я и не приняла, — ответила Мирослава Александровна. — Я просто решила, что глупо терять сына из-за той, кто всё равно от тебя рано или поздно уйдёт.
— То есть ты до сих пор думаешь, что она со мной из-за жилья? — Егор вздохнул.
— Конечно, — кивнула мать. — Сам подумай — молодая женщина с двумя детьми, без собственного жилья. Конечно, она ухватилась за тебя. Но когда дети подрастут и ей больше не нужна будет твоя помощь — она уйдёт.
— Мама, — Егор остановил машину у её подъезда, — это твоё мнение, и я его не разделяю. Я верю, что Лена любит меня так же, как я её. Но если ты готова вести себя прилично в нашем доме — я рад, что мы снова общаемся.
— Я тоже рада, сынок, — Мирослава Александровна ласково погладила его по щеке. — И, знаешь, если я ошибаюсь насчёт Лены — это будет самая счастливая ошибка в моей жизни.
Прошло ещё полгода. Мирослава Александровна действительно стала приходить в гости, хотя и реже, чем раньше. О деньгах она не заговаривала, но иногда Лена ловила на себе её осуждающие взгляды, когда рассказывала о новых кружках для девочек или планах на отпуск.
В один из вечеров, когда свекровь уже ушла, Лена спросила Егора:
— Как думаешь, она когда-нибудь изменит своё мнение обо мне?
Егор задумался:
— Не знаю. Она очень упрямая. Но она хотя бы пытается ради нас.
— Ради тебя, — поправила Лена. — Она всё ещё считает меня охотницей за твоей квартирой.
— Плевать, что она думает, — Егор обнял жену. — Главное, что я знаю правду. И девочки знают.
— Они скучали по ней, — призналась Лена. — Юля вчера спросила, придёт ли бабушка Мира на её день рождения.
— Придёт, — кивнул Егор. — И это уже прогресс. Полгода назад она бы не переступила порог, а теперь принимает, что вы с девочками — часть моей жизни.
— Но не часть семьи, — вздохнула Лена.
— Это её проблемы, не наши, — Егор поцеловал жену. — Мы — семья, и нам не нужно ничьё одобрение.
Мирослава Александровна, возможно, никогда не примет Лену полностью. Может быть, она всегда будет считать её корыстной и расчётливой. Но ради сына, ради возможности видеть его, она научилась держать эти мысли при себе. Это не идеальный конец, не сказочное примирение. Но это жизнь — сложная, неидеальная, с компромиссами и недосказанностями.
В конце концов, каждый остался при своём мнении. Лена продолжала тратить алименты исключительно на детей, не считая нужным отчитываться перед свекровью. Егор поддерживал жену и любил своих приёмных дочерей как родных. А Мирослава Александровна… что ж, она смирилась с тем, что не может изменить. И, может быть, однажды она увидит, что ошибалась насчёт Лены. А может, и нет. Но это будет уже совсем другая история
