Моя дочь Марта ходит в старшую группу детского сада. Девочка она у меня добрая, открытая, легко находит общий язык с детьми. У нее всегда есть с кем поиграть, с кем посмеяться, с кем поделиться печеньем или секретом. Вот и с Лизой они подружились почти сразу.
Но, если быть честной, эта дружба мне с самого начала не понравилась. Не потому, что Лиза плохая девочка — наоборот, она симпатичная, живая, хоть и немного капризная. А вот ее мама, Виктория, — отдельная история. Женщина из тех, кто, похоже, считает своего ребенка чуть ли не центром Вселенной.
Когда мы только познакомились, она с порога заявила:
— Моя Лизочка у нас девочка особенная. Очень чувствительная. Ей нельзя грубить, иначе она потом долго переживает.
Я тогда вежливо улыбнулась, хотя внутри мелькнула мысль: «А всем остальным детям, значит, можно грубить?»
Первые тревожные звоночки появились довольно быстро.
Однажды забираю Марту из сада — вижу, что она грустная.
— Что случилось, доченька? — спрашиваю.
— Мы с Лизой играли в куклы. Я взяла новую Барби, у которой волосы длинные и платье блестит. А потом Лиза подошла и сказала, что это ее кукла, потому что у нее дома такая же. Я сказала, что эта кукла садиковская, но она все равно забрала. А потом сказала, что хорошие девочки уступают. Ее мама так говорит.
Я, конечно, почувствовала, как внутри что-то кольнуло. Но решила не раздувать — мало ли, дети. Подумаешь, поссорились из-за куклы.
Однако дальше — больше.
Через неделю Марта принесла из сада красивый пластмассовый браслетик — сказала, что они с ребятами нашли его на участке. А на следующий день вернулась домой без него.
— Лиза попросила браслет, — тихо сказала она. — Сказала, что у нее такого нет, а если я не отдам, она больше не будет со мной дружить.
Я снова вздохнула. С одной стороны — пустяк. Но ведь каждый раз выходит одно и то же.
— И что ты сделала?
— Отдала… — шепнула Марта. — Мне не хотелось, чтобы она со мной не дружила.
Я обняла дочку.
— Понимаешь, солнышко, дружба — это не когда тебе ставят условия. Это когда тебе просто хорошо рядом с человеком.
Марта кивнула, но в глазах я видела растерянность.
Через пару дней я дала ей в садик несколько конфет. Вечером спрашиваю:
— Угостила кого-то?
— Да. Лизу. Она сказала, что у нее конфеты закончились, а мама говорит, что хорошие девочки всегда делятся.
В тот момент я уже начала закипать. Сколько можно?
А вскоре случился эпизод, после которого я решила, что пора вмешаться.
В детском саду устраивали праздник — «Осенний бал». Родителям попросили помочь с костюмами. Мы с Мартой сделали ей веночек из листьев и надели красивое платье цвета карамели. Когда я привела дочку в сад, Виктория смерила нас взглядом и усмехнулась:
— О, вы тоже решили нарядиться? Ну, ничего… Главное — участие, правда?
Я ничего не ответила. Но позже воспитатель рассказала, что на празднике Лиза заявила, будто только она — настоящая «Осенняя королева», а Марта должна быть её фрейлиной. И когда другие дети стали выбирать, с кем танцевать, Лиза не разрешала Марту звать к себе, «потому что королева занята».
Марта потом дома расплакалась:
— Мам, почему Лиза всегда хочет быть главной? Почему я не могу быть просто собой?
Я тогда долго с ней говорила — о том, что хорошие друзья не командуют, не требуют, чтобы им подчинялись. Что если рядом с человеком тебе постоянно обидно — значит, это не дружба.
Казалось, дочь всё поняла. Но финальная капля случилась позже.
Я пришла за Мартой чуть раньше обычного. Дети гуляли на площадке. Марта сидела на качелях и счастливо смеялась. К ней подошла Лиза, что-то сказала, но Марта покачала головой и продолжила качаться.
В этот момент рядом появилась Виктория.
— Ольга, — (она, как всегда, произнесла мое имя с таким видом, будто делает одолжение), — почему твоя Марта не уступает Лизе качели? Моя девочка уже десять минут стоит и ждет!
— Виктория, но Марта первая села. Она покатается и освободит.
— Ну и что? — обиженно поджала губы та. — Лиза — девочка, она нежная, ей нужно уступать.
— Моя дочь тоже девочка, и ничем не хуже, — спокойно ответила я.
— Да как ты можешь такое говорить? — возмутилась она. — Твоя Марта — просто эгоистка! Детей надо учить быть добрыми!
— Марта добрая, когда хочет, — сказала я. — Но не обязана быть доброй по приказу других. Она не должна уступать качели, игрушки и даже браслеты только потому, что вы решили, будто ваша дочь особенная.
Вокруг уже начали собираться другие родители. Кто-то сдержанно улыбался, кто-то качал головой. Виктория вспыхнула, как спичка:
— Мы просто выше этого! Нам не нужны такие друзья!
Я взяла Марту за руку. Мы ушли, а за спиной прозвучало:
— Найдем себе других подружек! Более воспитанных!
На улице Марта задумчиво спросила:
— Мам, я правильно поступила, что не уступила качели? Лизина мама сказала, что хорошие девочки всегда уступают.
Я сжала её ладошку.
— Послушай, солнышко. Уступать можно, если ты сама хочешь. А если кто-то требует — это уже не доброта, это давление. Никто не лучше и не хуже. Ты имеешь право быть собой. И если кто-то считает себя принцессой, это не значит, что все остальные должны быть её служанками.
Марта улыбнулась — робко, но уверенно.
С тех пор она с Лизой почти не играет. И, знаешь, я не жалею. Пусть у неё стало на одну подругу меньше, но появилась важная уверенность: уважать себя — не стыдно.
Иногда, проходя мимо той же площадки, я вижу, как Лиза стоит и ждет, пока кто-то уступит ей качели. Но теперь Марта, улыбаясь, спокойно качается дальше.
Она больше не боится сказать:
— Сейчас я катаюсь. Потом твоя очередь.
И это, наверное, и есть первый настоящий шаг к взрослению.
