— Только не облажайся, Аня, только не сейчас, — шептала девушка, крепко вцепившись в папку с резюме.
Лифт медленно полз на двенадцатый этаж, а сердце колотилось так, будто она не на собеседование ехала, а на казнь. Три месяца поисков, двадцать семь отказов, и вот — последний шанс. «Медиа-Горизонт», одно из крупнейших рекламных агентств города. Если и здесь не получится…
Двери лифта разъехались, открывая вид на просторную приемную. Белые стены, минималистичная мебель, огромные окна от пола до потолка. Анна сделала глубокий вдох и шагнула навстречу своей судьбе.
— Анна Королева, к Валерию Михайловичу на два часа, — выдавила она, подойдя к секретарю.
— Проходите, вас ждут. Кабинет в конце коридора.
Каблуки гулко стучали по полу. Анна поправила юбку — единственный приличный костюм, который у нее остался. Мама бы сказала: «Спинку прямо, подбородок выше. Ты у меня самая красивая и умная».
Мама… Пять лет прошло, а боль никуда не делась. Только научилась прятать ее глубже, чтобы не мешала жить.
Дверь кабинета была приоткрыта. Анна постучала.
— Входите!
Кабинет поражал размерами. Панорамные окна открывали вид на весь город, на противоположной стене — книжные полки до потолка, массивный стол из темного дерева. За ним сидел мужчина лет пятидесяти — седые виски, внимательные карие глаза, дорогой костюм.
— Анна Королева? Присаживайтесь. Я Валерий Михайлович Степанов.
Рукопожатие было крепким, уверенным. Анна села на край кресла, стараясь унять дрожь в коленях.
— Расскажите о себе. Почему реклама?
Слова полились сами собой. О дипломе с отличием, о курсовых по маркетингу, о стажировке в небольшом агентстве. Валерий Михайлович слушал внимательно, иногда кивал, делал пометки в блокноте.
— У вас нет опыта работы с крупными клиентами, — заметил он, просматривая резюме.
— Нет, но я быстро учусь. И я готова работать столько, сколько потребуется.
— Все так говорят на собеседованиях.
Анна почувствовала, как щеки заливает краска. Неужели опять отказ?
— Но в вашем портфолио есть интересные идеи. Особенно концепция для благотворительного фонда. Откуда такая… глубина?
— Моя мама умерла от рака пять лет назад. Я знаю, что чувствуют люди, которым нужна помощь и поддержка.
Валерий Михайлович отложил резюме, встал из-за стола. Подошел к окну, заложив руки за спину.
— Знаете, Анна, в рекламе главное — понимать людей. Их боль, их радости, их мечты. Технике можно научить, а вот эмпатии…
Он замолчал. Анна проследила за его взглядом — на полке за столом стояли фотографии. Вручение какой-то награды, корпоратив…
И черная рамка.
Сердце пропустило удар. Анна встала, словно в трансе подошла ближе. Нет, это невозможно. Но чем ближе она подходила, тем отчетливее становились знакомые черты.
Мама. Молодая, лет двадцати пяти, с той самой улыбкой, которая могла осветить целую комнату. Те же миндалевидные глаза, те же скулы. Только прическа другая — пышные локоны.
— Это… это моя мама, — выдохнула Анна, не веря своим глазам.
Валерий Михайлович резко обернулся. Смотрел на нее так, словно увидел призрака.
— Что вы сказали?
— Елена Васильевна Королева. Это моя мама. Но как… Откуда у вас ее фотография?
Мужчина медленно опустился в кресло. Лицо стало серым, руки мелко дрожали.
— Королева… Конечно. Она вышла замуж за Королева. Я должен был догадаться.
— Вы знали маму?
Валерий Михайлович молчал долго. Потом тяжело вздохнул, словно сбрасывая с плеч невидимый груз.
— Садитесь, Анна. Это будет долгий разговор.
Она села. Папка с резюме валялась — забытая, ненужная.
— Двадцать пять лет назад я был никем. Молодой дизайнер в крохотном агентстве, снимал комнату в коммуналке, питался лапшой быстрого приготовления. А ваша мама… Она работала секретарем в той же конторе. Первый день, когда она вошла в офис — я помню каждую деталь. Синее платье в белый горошек, туфли на низком каблуке, волосы собраны в хвост. И улыбка… Боже, эта улыбка.
Голос Валерия Михайловича дрогнул. Он встал, подошел к мини-бару, налил воды. Предложил Анне — она отрицательно покачала головой.
— Я влюбился мгновенно. Безнадежно. Как мальчишка. Приходил на работу пораньше, чтобы принести ей кофе. Оставался допоздна, придумывая поводы заговорить. Дарил цветы — по одной розе, больше не мог себе позволить. Она смеялась, благодарила, но…
— Но был папа, — тихо закончила Анна.
— Да. Андрей Королев. Инженер, перспективный, из хорошей семьи. Квартира, машина, стабильность. Все, чего у меня не было. Я сделал предложение — купил кольцо, последние деньги потратил. Она плакала, когда отказывала. Сказала, что я замечательный, что любая была бы счастлива, но…
— Но она выбрала папу.
— Через месяц была свадьба. Я уволился на следующий день. Не мог ее видеть каждый день, знать, что она принадлежит другому. Уехал в Москву, начал с нуля. Работал как проклятый — днями, ночами. Строил это агентство кирпичик за кирпичиком. И знаете что? Все эти годы я надеялся, что однажды вернусь успешным, богатым, и она увидит, кого потеряла.
Валерий Михайлович усмехнулся горько.
— Детские мечты. Когда я наконец вернулся — с деньгами, связями, этим офисом — узнал, что она больна. Рак. Последняя стадия.
Анна сжала кулаки. Воспоминания нахлынули волной — больничные палаты, запах лекарств, мамины исхудавшие руки.
— Я хотел помочь. Лучшие врачи, клиники за границей — готов был все оплатить. Но ваш отец… Он сказал, чтобы я не смел появляться. Что я не имею права. И он был прав. Какое право я имел? Просто человек из прошлого, который так и не смог забыть.
— Папа знал?
— Конечно, знал. Елена была честна с ним с самого начала. Сказала, что выбирает его, но другой мужчина любит ее. Ваш отец принял это. Он был… хорошим человеком. Лучше меня.
Валерий Михайлович вернулся к столу, взял фотографию в черной рамке.
— Это единственное, что у меня есть. Снимок с корпоратива, последний день ее работы. Я так и не женился, Анна. Были женщины, конечно. Но жениться… Как можно, когда сердце уже отдано?
Анна не заметила, как по щекам потекли слезы. Столько лет после маминой смерти она думала, что знает о ней все. А оказывается…
— Она никогда не рассказывала.
— Конечно, нет. Елена была верной женой. Любила вашего отца, обожала вас. Я следил издалека — не преследовал, боже упаси. Просто… иногда узнавал новости. Когда вы родились, когда пошли в школу, когда она заболела. На похороны я не пришел. Не имел права.
Тишина повисла тяжелая, густая. Анна смотрела на мамину фотографию — молодую, счастливую, полную жизни. Неужели где-то в параллельной вселенной мама могла быть женой этого человека? Неужели тогда не было бы ее, Анны?
— Знаете, что самое странное? — Валерий Михайлович поднял глаза. — Когда вы вошли, я подумал, что схожу с ума. Те же глаза, та же улыбка, даже наклон головы, когда слушаете. Будто время повернулось вспять.
— Я похожа на маму. Все говорят.
— Не просто похожи. Вы — будто она вернулась. Молодая, полная надежд, в начале пути.
Он встал, прошелся по кабинету. Остановился у окна, глядя на город внизу.
— Анна, я предлагаю вам работу. Стажером, с перспективой роста. Зарплата выше средней по рынку, соцпакет, обучение. Но…
— Но?
— Я хочу, чтобы вы подумали. Не соглашайтесь сейчас. Это предложение не из жалости и не попытка искупить что-то перед тенью прошлого. Ваше портфолио действительно хорошее, идеи свежие. Но работать со мной, зная эту историю… Это может быть сложно.
— А для вас? Видеть меня каждый день?
Валерий Михайлович обернулся. В глазах стояли слезы.
— Возможно, это то, что мне нужно. Шанс… не знаю. Не вернуть прошлое — это невозможно. Но помочь дочери женщины, которую я любил. Увидеть, как вы растете, развиваетесь, становитесь профессионалом. Елена гордилась бы вами.
— Вы так говорите, будто хорошо ее знали.
— Двадцать пять лет храню память об одном годе. Смешно, правда? Но я действительно знал ее. Знал, что она любит ромашки, а не розы. Что пьет кофе с двумя ложками сахара. Что читает Ремарка и плачет над “Тремя товарищами”. Что мечтает о дочке, которую назовет Анной.
Анна вздрогнула.
— Она говорила вам?
— Однажды. Сказала, что если у нее будет дочь, назовет Анной. В честь бабушки. И что научит ее быть сильной, независимой, никогда не сдаваться.
Слезы текли уже не переставая. Анна не пыталась их вытирать.
— Она выполнила обещание. До последнего дня учила меня бороться. Даже когда сил уже не было, улыбалась и говорила, что я справлюсь. Что я сильная.
— Вы и есть сильная. Иначе не пришли бы сюда после стольких отказов.
Валерий Михайлович вернулся к столу, сел напротив.
— Подумайте, Анна. Два дня. Если решите, что это слишком сложно — я пойму. Найдете другую работу, вы талантливы. Но если согласитесь… Я буду лучшим наставником, каким только смогу быть. Ради нее. И ради вас.
Анна встала. Подошла к полке, долго смотрела на мамину фотографию.
— Можно я… Можно я буду приходить иногда? Просто посмотреть?
— Конечно. Когда захотите.
Она взяла папку с резюме, направилась к двери. Обернулась на пороге.
— Валерий Михайлович? Спасибо. За то, что любили ее. За то, что помните.
Мужчина кивнул, не доверяя голосу.
Анна вышла. В приемной секретарь удивленно посмотрела на заплаканное лицо. В лифте Анна достала телефон, набрала папин номер.
— Пап? Это я. Нет, все хорошо. Просто… Можно я приеду? Нужно поговорить. О маме.
Год спустя Анна стояла в том же кабинете. Только теперь не как испуганная студентка, а как менеджер с собственными проектами и клиентами.
— Презентация прошла отлично, — Валерий Михайлович улыбался. — Клиент в восторге. Вы молодец, Анна.
— Спасибо. Без вашей помощи…
— Ерунда. Я только направлял. Талант — ваш.
Она подошла к полке. Рядом с маминой фотографией появилась еще одна — Анна на вручении премии “Молодой специалист года”.
— Думаете, ей бы понравилось? — тихо спросила она.
— Уверен. Она бы сказала: “Моя девочка, я всегда знала, что ты особенная”.
— Откуда вы знаете?
— Потому что именно так она говорила о вас. Даже тогда, когда вас еще не было. “У меня будет дочка, и она вырастет особенной”.
Валерий Михайлович встал рядом. Два человека, связанные любовью к одной женщине — той, что улыбалась им из-за стекла в черной рамке.
— Знаете, я иногда думаю — может, все так и должно было случиться? Все эти годы одиночества, работа до изнеможения, успех, который пришел слишком поздно… Может, все это было нужно, чтобы однажды в мой кабинет вошла испуганная девочка с папкой резюме?
— И что бы вы ей сказали? Той маме из прошлого?
Валерий Михайлович помолчал.
— Спасибо. За то, что выбрала правильно. За то, что подарила миру вас. За то, что была счастлива, пусть и не со мной.
Анна взяла его под руку. Постояли молча.
— Пойдемте, — сказала она наконец. — Новые клиенты ждут. Мама бы не одобрила, если мы будем грустить вместо работы.
— Не одобрила бы, — согласился он. — Она всегда говорила: “Жизнь слишком коротка для сожалений”.
Они вышли из кабинета. А в черной рамке молодая женщина продолжала улыбаться, благословляя их обоих — мужчину, который так и не смог ее забыть, и девушку, которая несла в себе ее свет.
Где-то там, за гранью, Елена Васильевна Королева наверняка улыбалась тоже. Ее девочка нашла не только работу. Она нашла человека, который помнил и любил ее маму так же сильно, как она сама.
И это было лучшее, что могло случиться с ними обоими.